Посланец старейшин - Папелл Стен. Страница 21

То есть враг был уже в курсе.

Алекс откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.

Он понимал, что в него стреляли, пытались убить, но воспринимал это как-то отстраненно. Кто-то желал смерти Михаилу Михайловичу Филиппову, а ведь теперь это он и был. Дыхание мало-помалу приходило в норму, и тут Алекс заметил человека, спокойно прикуривающего сигарету на заднем сиденье черной машины, стоящей совсем рядом. Он не сводил глаз с «Лады» Алекса.

Юсеф не знал, день сейчас или ночь, не представлял, сколько времени он провел в этом месте, связанный по рукам и по ногам, и понять не мог, где именно находится. После того как ему сделали инъекцию, он вообще ничего не помнил. Может, он по-прежнему пребывал на кухне старой мексиканки, а может, его перебросили на другой край света. Ни окон, ни смены дня и ночи. Время как будто остановилось. Правда, одежда на нем была та же самая, хоть это-то он понял. Юсеф чувствовал, что лежит на столе, может быть, даже на кровати, но в таком случае эта кровать была не слишком-то мягкой. Может, это какая-то больница? Он вообще ничего не чувствовал с того дня, когда эти люди вломились в квартиру в Бруклине. Черт, да ведь он был самым обычным парнем, пытающимся добиться успеха, может, войти в историю или что-нибудь вроде этого. Но сейчас он ни в чем уже не мог быть уверен, поскольку ни хрена не чувствовал.

Еще никогда в жизни он не был настолько расслаблен. Похоже, та дрянь, которую они ему вкололи, будет получше всякого крэка – настолько ему было легко и спокойно. Словом, так хорошо он еще никогда себя не чувствовал. Вся беда была в этих снах – по крайней мере, он считал это снами. Сейчас ни в чем нельзя было быть уверенным. Черт, ведь не такие же они идиоты, чтобы решить, будто бомбу он делал в одиночку. Просто ему принесли несколько частей, которые нужно было собрать, а потом, когда он закончил, забрали готовую работу и передали ее куда-то дальше для дальнейшей доводки. Ведь он ни хрена не понимает во всех этих штуках, которыми так и пестрит Интернет, – вроде разных там химикатов, радиоактивности и всего такого прочего. Разбираться в подобных вещах было делом ученых мулл. А он был просто крошечным звеном в длинной цепи. Так неужели они этого не понимают? Или, может, они просто боятся, что он знает куда больше, считают, что именно он самый главный в этом деле?

Юсеф в очередной раз с трудом ухитрился разлепить глаза, отвлекаясь от своих мыслей. Над головой по-прежнему горела все та же лампочка, скупо освещая то, что, по его представлениям, было крошечной каморкой, затерявшейся в самом центре какого-то несуществующего лабиринта. Юсеф помнил, как просил адвоката, но никак не мог вспомнить, что же ему на это ответили. Этих ребят звали Мори и Шеп.

Мори по всем статьям был настоящим придурком, до конца преданным службе. Да уж… Для этого некрасивого еврейского парня с большим крючковатым носом не существовало ничего, кроме «Бога-и-Родины». В общем, этот Мори старался все делать по правилам, а может, это сказал ему Шеп – сейчас точно не вспомнить. Они перешучивались о том, что у Мори есть подружка в Скарсдейле, а параллельно задавали Юсефу вопросы насчет того, кто передал ему блоки питания и тритий. Только вот шиш они чего из него вытянут. Пускай хоть всего исколют. Плевать. Рано или поздно им все равно придется предоставить ему адвоката, поскольку он, как и всякий американский гражданин, обладал таким правом. Да, пожалуй, Юсефа больше беспокоил тот, второй, по имени Шеп. Сразу чувствовалось, что с ним шутки плохи.

– Рано или поздно ты все равно заговоришь, – сказал ему Шепард. – Так какой смысл тянуть резину?

Но голос Шепа казался Юсефу просто каким-то очень далеким эхом. Да черт с ними, с ублюдками, пускай говорят, что хотят… и говорят, и говорят, и говорят. Потому что никогда еще ему не было так хорошо.

– Да не волнуйся, получишь ты своего адвоката. Но только если начнешь говорить и дашь нам возможность разматывать дело дальше, – заявил ему Мори. – Имя, Юсеф. Всего лишь имя твоего старшего. Кто забирал у тебя готовую работу и передавал ее дальше?

Юсеф улыбнулся:

– Слышь, приятель, а может, двинешь мне еще дозу этой своей прелести? Глядишь, после этого я подобрею, и язык у меня развяжется.

– Давай-ка лучше я им займусь, – сказал Шепард Аппельбауму. – Пока его вообще у нас не забрали.

– Подожди, пока Форсайт составит свой отчет.

– Подожди да подожди, – с отвращением бросил Шепард. – Мы все время только и делаем, что чего-то ждем. И я вовсе не намерен давать этому типу соскочить с крючка. Заваривается какая-то очень большая каша, я это нутром чую. И пошли в задницу все эти защитники гражданских свобод и неприкосновенности личности.

Брайан Шепард неприязненно разглядывал Юсефа. Поступая на работу в фирму, он все представлял себе совсем иначе. Ну, совершенно по-другому. После окончания Уитонской школы в Чикаго он поступил в Северо-Западный университет на юридический факультет. Брайан всегда знал, чего именно хочет, поскольку вырос на фильмах о Джеймсе Бонде: красивая жизнь настоящего шпиона, куча красивых женщин и постоянные командировки во всякие экзотические страны, возможность сыграть по-крупному в казино в Монте-Карло. Поэтому он не мог скрыть разочарования, когда в Лэнгли ему три года пришлось возиться с бумажками, корпеть над кодами да передавать разные указания руководства по защищенной линии шпионам, находящимся на заданиях за границей, которым повезло больше, чем ему. Ему попросту даже не дали возможности проявить себя, доказать, насколько ценным полевым агентом он мог бы быть.

Три года среди бумажек.

А потом, наконец, ему представился шанс. После 11 сентября Брайана перевели в нью-йоркский филиал, который занимался отловом подозрительных мусульман. Но, в конце концов, это ничего не дало, поскольку Конгресс войны никому не объявлял, да и, по правде говоря, солдатом Шепард был никудышным. Но сейчас он вполне готов был на подвиг – расколоть Юсефа аж до самых пяток.

Ему просто необходимо именно сейчас получить эту информацию, чтобы показать, насколько он хорош, одним махом перепрыгнуть с черной полосы неудач на счастливую белую. Тогда у его начальства появится причина отправить его за границу и мечта его станет явью. Может быть, он будет агентом 008 или 009, раскатывающим на собственном «Астон-Мартине». Вот только Форсайт ни за что не позволит ему выйти за рамки закона, тем самым сводя на нет все мечты о новой жизни. А ведь именно поэтому Брайан до сих пор не женился – чтобы быть свободным человеком, который раскатывает где хочет и любит кого хочет. И при всем при этом для своей страны он всегда оставался бы героем, поскольку был настоящим патриотом.

– Успокойся, – сказал Мори. – Никто не знает, что он здесь, и Форсайт передал его в наше полное распоряжение. Во всяком случае, на время.

– Неужели ты не понимаешь? Он ждет возвращения Иванова, а потом они всю славу присвоят себе, а нас снова пошлют ворошить бумажки. Лучше дайка я разговорю этого ублюдка.

– Попробуй ввести ему еще скополамина, – посоветовал Мори.

– Времени в обрез, дружище.

– Хочешь, чтобы дело попало в Бюро, и они сняли бы все сливки? В принципе, они считают, что это их юрисдикция.

Это сразу встряхнуло Шепарда. В этом деле главное – не терять голову. Ему платили вовсе не за инициативу.

– Ладно, давай еще скополамина, – кивнул он.