Потерять и обрести - Паретти Сандра. Страница 21

И тем не менее в ней зародилась надежда, когда Эрера, прежде чем закрыть дверь, приказал им ждать снаружи. Он не отсылал их прочь! Каролина уцепилась за эту мысль. Присутствие мужчин за дверью показалось ей залогом того, что он не будет пытаться изнасиловать ее.

Эрера намеренно выбрал эту каюту, в которой прятался сам до выхода «Камелота» в море. Ему сразу понравился кабинет судового врача. В нем ничего не было, кроме лежанки, стола и лампы. Стены с ящиками, в которых хранились медицинские инструменты, были обиты серебристо-серым металлом, который смотрелся как матовое зеркало.

Каролина задрожала, когда Эрера приблизился к ней. Его плотно сжатые губы подрагивали. Он отдернул вниз ее руку, придерживавшую на груди шаль.

– Ты зря пытаешься прикрыть свое тело, я хорошо знаю, как выглядит женщина, – с издевкой проговорил он. – То, что есть у тебя, есть у любой. Я на этом не помешан. – Эрера выдвинул один из ящиков на стене. В его руке сверкнул скальпель. Он медленно поднял его и поднес к ее лицу. – Я одержим другим. Чтобы из твоих глаз исчезла гордость, презрение ко всем, кого зачали не на шелковых постелях. Тебе незнаком страх, но я тебя научу ему. Ты будешь дрожать, едва заслышав мои шаги. – Он приставил конец ножа к вырезу ее блузки. Она почувствовала холодную сталь на своей коже, но не шелохнулась. – Все еще бесстрашная? – Эрера усилил нажим. – Все еще не плачешь? Не умоляешь?

Каролина почувствовала, как ее прошиб пот. Он вдруг провел лезвием по шнуровке, скреплявшей бархатную курточку, и она распалась надвое. Потом он располосовал блузку. Каролина вскрикнула.

– Ну наконец-то! Наконец ты испугалась. Дай мне полюбоваться на твой страх! Я хочу видеть его в твоих глазах! – Он схватил ее за волосы и так повернул голову, что ей пришлось смотреть на него. Желтые глаза в венце черных жестких ресниц были глазами безумного. Каролину охватила паника. Она вырвалась от него и бросилась в дальний угол. – Дверь там! Но предупреждаю – попробуешь бежать, станешь добычей тех двоих.

Страх Каролины мгновенно перешел в ненависть. Она выхватила кинжал из ножен, висящих у его пояса. Но он перехватил занесенную для удара руку и скрутил ее за спину так, что она вскрикнула от боли. Ее пальцы разжались, и кинжал со звоном упал на пол. Эрера швырнул ее на лежанку. Трясущиеся руки разорвали ее пояс. Его глотка изрыгала нечленораздельные звуки.

Она с омерзением отвернула голову. Он бросился на нее. Вес мужчины чуть не раздавил ее. Железные тиски его ног крепко сдерживали ее сопротивление. Безумная улыбка блуждала на его лице. Разгорелась немая ожесточенная борьба. Каролина в отчаянии чувствовала, что ее силы шли на убыль. Она еще раз рванулась, колотя руками и ногами, расцарапав ему лицо и затылок. Но боль словно лишь усиливала его желание, он еще крепче обхватил ее. Каролина обессилела и поняла: никто и ничто не избавит ее от этого ужаса. Она должна пройти через это.

Как сумасшедший он овладел ею, вошел как разъяренный зверь и никак не мог насытиться. Она закусила руку зубами, заглушая собственные крики. Радости услышать ее мольбы о пощаде она ему не доставит. Лишь слезы Каролина не могла сдержать.

Она лежала неподвижно, не чувствуя собственного тела. Как хорошо было бы потерять сознание, однако ее сильная натура не дарила ей этой милости. Ее тело стало словно чужим, утратив чувствительность. Лишь способность мыслить осталась у нее. Ее сознание было как никогда бодрым. С мучительной настойчивостью оно вновь и вновь прокручивало перед ней случившееся…

Это стало невыносимым. Она встала. На полу валялись клочья ее наряда, одна из расшитых серебром туфель. Она подняла шаль и закуталась в тонкий муслин.

Зайчики от волн за иллюминатором прыгали по каюте. Невидящим взглядом она смотрела на живую поверхность моря. Откуда-то донесся запах маринованной баранины. Он вызвал у нее лишь отвращение и страх, что сейчас откроется запертая дверь и опять появится он. Каролина видела лишь один путь к спасению: смерть.

С решением умереть на нее снизошел глубокий покой. Ее ищущий взгляд заскользил по ящикам и полкам на стене, на которых теперь, в отблеске заходящего солнца, лежал аметистовый глянец. Она открыла ящик, из которого Эрера вынимал скальпель. Перед ней блестели скальпели, ножницы и пинцеты. Она взяла маленький острый ножичек и попробовала большим пальцем его остроту. Однако, если она вскроет себе вены, нет ли опасности, что ее спасут? Каролина должна найти что-то другое. Если здесь были медицинские инструменты, должны быть и лекарства. Яд!

Она начала шарить в шкафу. Посмотрела в каждом ящичке, на каждой полке, обнаружила бинты, бандаж, пластыри, корсеты, клистиры, но никаких медикаментов. В конце поисков, уже потеряв всякую надежду, она потянула узкую дверцу. Шкаф был пуст. Разочарованная, Каролина уже собиралась закрыть его, как увидела углубление в задней стенке.

Она протянула руку внутрь шкафа, и под ее нажимом задняя стенка беззвучно отодвинулась и исчезла в полой обшивке. Ее глазам предстала узкая неглубокая ниша. На подставке стояли темные, снабженные этикетками стеклянные колбы, удерживаемые от падения при самой большой качке специальными зажимами.

При слабом свете, проникавшем из каюты, Каролина пыталась прочесть латинские названия, ничего не говорившие ей, пока не остановилась на одной особенно большой бутылке, на которой было написано «Сублимат». Она вытащила стеклянную пробку. В полумраке засверкали, словно экзотические цветы, прозрачные кристаллы.

На нее нашло отрезвление. Она будто очнулась от транса. Снова закрыла пузырек и поставила его назад. Она хотела отнять у себя жизнь, единственно надежное, что у нее было в мире зыбких чувств и обманчивых надежд.

С какой стати? Потому что попала в руки безумца? Разве она стала от этого другой? Если уж кто заслуживал смерти, так только он.

Едва преодоленное омерзение нахлынуло на нее с новой силой. Ее бросило в жар при мысли, что это могло произойти в другое время! На пару месяцев раньше. И теперь она жила бы в чудовищном страхе, что в ее лоне свило гнездо семя этого мужчины. Хотя бы от этого избавила ее судьба. У нее вдруг появилась жгучая потребность помыться, стереть с себя всякий след этого человека.

Когда Каролина задвинула заднюю стенку потайного шкафа, была уже ночь. Она подобрала клочья растерзанной одежды и бросила их в угол возле двери. Еще раз осмотрев каюту, Каролина не нашла ничего более подходящего, чем простыня, и завернулась в нее. Погасив лампу, она поудобнее устроилась на узком ложе, чтобы спокойно обдумать свое положение, как вдруг услышала шаги. Но они не приблизились к ее каюте. Негромкое постукивание и плеск наливаемой жидкости раздались в трюме. Кто-то брал питьевую воду для команды.

Вода! Каролина выпрямилась. Это было словно озарение. Без питьевой воды любому кораблю конец, он должен пристать к берегу. В нескольких шагах от ее каюты стояли бочки. А там, в шкафу, был яд. Растолченные кристаллы сублимата растворятся в воде бесследно. Каролина беспокойно провела следующие несколько часов, дожидаясь, когда на корабле станет тихо. Если бы она могла сразу воплотить в жизнь свой план, она бы действовала со спокойствием и бесстрашием сомнамбулы. Вынужденная задержка дала волю ее фантазии, рисовавшей всяческие опасности и риск быть обнаруженной. И все же это не поколебало ее решения.

Было далеко за полночь, когда затих шум пирующей команды. Какое-то время на корабле еще было беспокойно. Хлопали люки, закрывались с грохотом двери. От Каролины не укрывался ни один шорох. Страх, что Эрера может вновь нанести ей визит, обострил все ее чувства. Наконец ничего не стало слышно, кроме шагов двух охранников на палубе и плеска волн.

Момент, которого она ждала все эти томительные ночные часы, настал. Все до мелочей было подготовлено, яд растолчен и взвешен, на каждую из десяти бочек по двадцать пять грамм. Доза не смертельная, но ее было достаточно, чтобы заболел каждый человек на борту.