Город и ветер - Парфенова Анастасия Геннадьевна. Страница 26

— Согласна. Но нелепость не отменяет необходимости.

— У меня есть чем заняться и помимо того, чтобы корчить из себя призовую кобылу!

— Например?

— Например, я собираюсь получить офицерский патент в военном флоте Лаэссэ.

— У этих торгашей??? Таш, ты в своём уме? Принести присягу скопищу купцов, презренным бескланникам, не имеющим ни чести, ни совести?

Воительница пожала плечами:

— Мне нравится море. Но если уж плавать, то с лучшим флотом в Паутине Миров. А флот Лаэссэ, что бы мы о них ни думали, — лучший.

— Но…

— И это интереснее, чем сидеть в медвежьем углу, планируя судьбу своего потомства на пять поколений вперёд и развлекаясь время от времени войнами с такими же измаявшимися от скуки соседями!

Лия почувствовала, что хватила через край, и поспешила отступить:

— Но тебя никто и не просит безвылазно сидеть в замке. Дай соколам наследников и можешь продолжать заниматься, чем хочешь…

На Тэйона ни одна из них не обращала внимания. Как будто он не имел отношения к спору, как будто он был чем-то второстепенным. Первой реакцией лэрда была ярость. Гнев, горячий и обжигающий, подталкивающий вспылить, сделать глупость, доказать свою значимость…

Даже тогда молодой сокол был достаточно умён, чтобы мгновенно подавить подобный порыв. Ссориться и скандалить в Халиссе дозволялось с любовницей или случайной другой, но генетический партнёр — совсем другое. Такой союз заключался на всю жизнь, и этикет, регулирующий отношения высокородных супругов, был крайне строг. Лучше обращаться друг к другу на «Вы» и быть предельно корректными в словах и поступках, чем долгие годы ссориться и отравлять друг другу жизнь. Или, учитывая темперамент истинных вер, отбирать эту самую жизнь.

С звездноглазой женщиной, которая была старше его на целое столетие, Тэйону предстояло жить. Более того, теперь, увидев её, он твёрдо решил, что получит от этой жизни всё. Без остатка.

«Выжидай. Наблюдай. Атакуй, лишь когда наступит подходящий момент».

Лия вдруг встала, выпрямилась во весь свой небольшой рост, царственная и хищная, старейшина клана соколов. Её речь стала чёткой и очень формальной.

— Вы дали слово, Таш вер Алория. Почти сто лет назад вы на крови поклялись, что откликнетесь на зов клана и выйдете замуж за любого мужчину, на которого укажут вам соколы. Время пришло. Выбор сделан. Вы отрекаетесь от своего слова?

Женщина-шарсу заметалась, бессильная разорвать путы, которые накладывала на неё собственная честь. Казалось, звездноглазая бьётся в невидимых цепях, и в каком-то смысле так оно и было: вряд ли можно найти цепи крепче тех, что ты наложил на себя сам.

— Лия!

— Вы отрекаетесь от данного слова?

— Най, и да будете вы все прокляты, курицы безмозглые!

Таш вдруг рванулась в сторону, подхватила тяжёлый резной стол и со всей силы ударила им о стену. Брызнули щепки. А воительница застыла, смирившаяся, странным образом успокоенная этим бессмысленным, бессильным жестом.

И Тэйон окончательно понял, что бы там ни говорил календарь, старшим в этом браке предстоит быть ему. Отныне и навсегда.

Эй, так нечестно! Я тоже не хотел этого фарса!

«Жди. Столько, сколько понадобится. Она сама придёт к тебе».

Лия, удовлетворённо вздохнув, вновь опустилась в кресло, на мгновение показавшись наблюдавшей за ней настороженной паре безмерно усталой.

— Ну вот и хорошо. Церемония состоится завтра на рассвете. Тэйон, проводите, пожалуйста, вашу невесту до её покоев. Госпожа вер Алория, должно быть, очень утомилась с дороги.

«Выжидай».

Молодой сокол неспешно, сохраняя (с трудом) чувство собственного достоинства, подошёл к невесте.

Привлечённая движением, она на мгновение оторвала гневный взгляд от Лии, чтобы рассеянно глянуть на него.

«Сейчас!»

— Моя госпожа, — шестнадцатилетний лэрд вложил в свой голос всю мягкость и иронию, на какие только был способен в таких обстоятельствах, — должно быть, и в самом деле очень утомлена, раз не в силах заметить скромного смертного, сражённого её красотой.

Это был упрёк. В грубости, в незнании этикета, в пренебрежении обычаями, трусости и только стихии знают в чём ещё. Но Тэйон смог произнести его так, что вся предыдущая сцена утратила остроту и горечь, обернувшись в несколько неуклюжую шутку.

Глаза, в которых тонули тёмные звёзды, чуть прищурились. И увидели его, впервые по-настоящему увидели.

Таш не то чтобы смутилась. Скорее осознала, что до сих пор её поведение особой «взрослостью» не отличалось. И, уходя от необходимости извиняться, изящно опустилась на одно колено, впервые приветствуя лэрда своего клана. А он впервые положил ладонь на тёмные, отливающие красными бликами волосы.

«Терпение. Столько, сколько понадобится. Но в конце концов она будет моей».

Ни тогда, ни сейчас у него не было в этом ни малейшего сомнения.

Тэйон тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Бросил хмурый взгляд на окно и сердито забарабанил пальцами, почувствовав, как всё больше и больше нарастает в воздухе напряжение.

Вот так.

Самое забавное — в конце концов она и правда пришла к нему. Сама.

Увы, слишком поздно.

Возможно, он был слишком терпелив. Что, если бы?..

Маг презирал слово «если». И тех, кто слишком часто его употребляет.

Случилось то, что случилось. И, похоже, его терпению всё же пришёл конец. Как всегда, слишком поздно.

Резко сжав пальцами подлокотники, маг направил адмиралу Таш д’Алория телепатему, жёстко и почти грубо впечатывая слова в её сознание, зная, что после этого женщину ждёт неизбежная головная боль.

«Моя лэри, сегодня вечером я хочу видеть Вас дома».

Выпрямился, поднимая кресло в воздух. До вечера ему ещё предстояло сделать очень и очень многое…

Глава 4

Таш успела вернуться домой в последний момент. Едва за её спиной захлопнулась дверь, как на улицы города обрушилась буря.

Весь день, расчётливо погружаясь в паутину интриг и интересов, опутавшую Лаэссэ и окружающие её миры, Тэйон постоянно ловил себя на том, что прислушивается к воздуху медленно перемещавшемуся за стенами замка. К постепенно нагнетаемому давлению, ко всё приближающимся угольно-чёрным плетениям ветров… Буря летела, с каждой минутой наливаясь всё большей яростью. И Тэйон приветствовал её, это зримое и буйное выражение тихой злости, которую он ощущал, но не смел выплеснуть на волю.

Сначала пришёл ветер. Ураганные порывы, мгновенно покрывающие огромные расстояния, оставляющие позади себя сорванные с домов крыши и перевёрнутые корабли. Шпили магических башен и защищённые силовыми полями дворцы должны были устоять, но всё остальное…

Тьма упала на несколько часов раньше заката — небо было темно от бурлящих туч, переливающихся всеми оттенками чёрного, фиолетового, тёмно-синего. Будто неисчислимая рать надвигалась с юго-запада. Где-то, пока ещё далеко, били непрерывными вспышками молнии…

Тихий звон защитных струн, сообщавший о прибытии лэри, раздался, когда маг сидел в библиотеке, роясь в бумагах и заканчивая последние письма. На стене перед ним развернулась созданная усилиями этого дня политическая карта Лаэссэ. Старинный гобелен с умело вытканным изображением города и окрестностей был весь утыкан разноцветными гербовыми булавками, пришпиленными бумажками, магическими значками, списками, схемами. Рядом висели листы, на которых чёткой рукой Тэйона были выведены модели влияний и взаимовлияний — как между различными группировками, так и внутри отдельных семей. Другие схемы отражали совокупность интересов и мотиваций, в самом центре царил плотный лист гербовой бумаги, на нём был приведён внушительный перечень претендентов на лаэссэйский престол…