Город и ветер - Парфенова Анастасия Геннадьевна. Страница 82

Несколько коротких приказов, и над кораблями замерцали новые данные. Поначалу даже мастер воздуха не заметил несоответствия. Потом автоматически прибавил к имеющимся данным классическую константу иллюзий Таэа, нахмурился… и уголок его рта на мгновение приподнялся в подобии улыбки.

«Миледи Алория, Вы скользкая, злобная, подлая, умная шарсу!»

Иллюзия, наложенная на лаэссэйские корабли, была произведением искусства. Тонкая, едва заметная, касающаяся лишь незначительных деталей — но полностью меняющая общую картину. Огромные торговые корабли, боевая польза от которых сводилась в основном к использованию их в качестве дополнительных мишеней, казались мощными, вооружёнными до зубов флагманами типа «копьё». Хищные трёхмачтовые «мечи» воспринимались и невооружённым взглядом, и через магическое видение как стремительные, но предназначенные для погонь и боя на дальнем расстоянии «стрелы». Прикрывающие фланги юркие «кинжалы» на деле оказались вообще разномастным скопищем прогулочных яхт и рыболовных лоханок. В то же время настоящие суда «метательного» класса были рассредоточены совсем на другой траектории — они застыли, притворяясь арьергардом, среди пенящихся рифов.

Использование излюбленной лаэссэйцами «метательной» доктрины в морском сражении всегда предъявляло жёсткие требования и к командному составу, и к корпусу морских магов. Слишком многое зависело от точности, своевременности и неожиданности атаки. Слишком высокая степень координации между отдельными судами нужна была, чтобы одновременный удар маленьких, юрких корабликов полностью опрокинул превосходящего и численно, и по тоннажу противника. Команды кинжального класса всегда набирались из высокомерных сорвиголов и самоубийц, процент потерь для них был на порядок выше, чем на судах любого другого класса. Тем не менее конечный результат оправдывал всё.

Если не заканчивался разгромным поражением, конечно.

Адмирал д’Алория не любила «кинжальную» тактику, но по праву считалась мастером, когда нужно было совместить её с более «тяжёлыми» боевыми доктринами, компенсируя недостатки каждого стиля сильными сторонами другого. Тэйон окинул открывшуюся его глазам картину и понял, что если обман сработает, то кейлонгцам не поможет даже божественное вмешательство. Таш наверняка потребовался не один день многоступенчатых манёвров, чтобы создать именно такую ситуацию, и она рисковала многим.

Пальцы Тэйона, сжимавшие подлокотник, белели по мере того, как он всё полнее понимал значение расчётливого гамбита, разыгрываемого супругой. Только один маг в Лаэссэ мог сплести для флота такое прикрытие — Динорэ ди Акшэ. Гениальная мастерица тончайших энергий, самый талантливый иллюзионист последних трёх поколений. Даже ей, чтобы добиться подобной достоверности, потребовалось вплести в заклинание саму себя, свою суть. Полностью слиться со стихией. Если эта иллюзия будет разорвана, магистр ди Акшэ вполне может погибнуть сама.

Как он ненавидел слово «если»! Иллюзия будет разорвана. Таш не может этого не понимать. На что же рассчитывает госпожа адмирал?

Интриги лэри Алория всегда были многослойными. Владычице соколов нравилось строить ситуации, в которых любой выход был в той или иной степени ей на руку. Таш будет счастлива, если иллюзия продержится, но у неё наверняка есть план и на случай, если Динорэ не выдержит. Только вот какой?

Тэйон барабанил пальцами, сопоставляя реальное и иллюзорное расположение сил. Корабли хищно кружили напротив друг друга, завязалась дуэль заклинаний. Торговые баржи, даром что только притворялись «копьями», держались совсем неплохо. Должно быть, госпожа адмирал стянула под командование к ди Шеноэ лучших магов. Огромные суда медленно отступали к губительным рифам. Они позволяют зажать себя в ловушке… или заманивают в неё противника? С Таш всегда было трудно понять разницу между двумя крайностями.

Сокол за спиной забил крыльями и издал ударивший по ушам крик, а события сорвались с цепи, разворачиваясь с головокружительной скоростью. Кейлонгский фланг совершил стремительный и изящный манёвр, белое марево распалось на чёткий строй боевых галер, отрезавших последний путь к отступлению. В тот же момент ожившая мозаика над полом содрогнулась, разлетаясь в клочья, и между стен заметался полный муки крик седой волшебницы. Иллюзия была разбита. Лаэссэйские корабли предстали в своём истинном виде, и кейлонгцы начали ещё один чёткий, завершающий манёвр, бросая свои суда на единственные по-настоящему опасные корабли противника: «мечи», теперь уже не скрытые покровом обмана.

Призрачные знаки над полом смазывались и терялись, и Тэйон автоматически, подчиняясь выработанному за десятилетия рефлексу лаэссэйского магистра, бросил своё сознание в центр заклятия, пытаясь удержать изображение. Быть может, потому, что на этот раз он не задумывался, у мага получилось: связь с флотилией стабилизировалась, но теперь мастер ветров уже не считывал информацию глазами, а воспринимал её напрямую, ощущая огромные флотилии как чёткие, связанные нитями тактической ситуации образы.

На море смешались безумие и порядок. Кейлонгцы навалились на тонкий строй «мечей», давя почти пятикратным преимуществом и начисто игнорируя оставшиеся в стороне обманки. И когда морской флот империи Кей успел достичь такого высокого уровня эффективности? Тэйон, как и все лаэссэйцы, привык считать узкие имперские галеры в лучшем случае перекормленными муренами — мощными, стремительными и ядовитыми, но вне весовой категории настоящих моряков. Теперь же выяснилось, что за прошедшие со дня битвы при Шуреидах годы мурены научились неплохо плавать среди потерявших бдительность касаток.

Трёхмачтовая гвардия — основа прошедших с Таш сквозь миры сил — каким-то чудом держалась. Это и в самом деле были воины, привыкшие ко всему. Если бы противник позволил им совершить запланированный манёвр, навалиться сзади, навязывая резкий, близкий бой, у имперцев не было бы шансов. Сейчас же элитные эскадры выбивались издали и забрасывались божественными молниями. Выиграть магическую дуэль при таком соотношении сил у «мечей» не было ни малейшего шанса, но они держались, держались, держались…

А потом имперцы наконец стянули свои суда к той точке, в которой хотела их видеть адмирал леди д’Алория. Тэйон даже не успел понять, когда ситуация оказалась радикально переломлена. Только что цвет лаэссэйского боевого флота погибал, сжатый со всех сторон скалами и противником, и вдруг «незначительные» торговые баржи под командованием молодого ди Шеноэ разошлись в стороны, и из-за них ударила прямо во фланг зарвавшимся имперцам тысяча (и где Таш их столько нашла?) лёгких, смертоносных «кинжалов».

Тэйону никогда раньше не приходилось видеть атаку «метательного» класса. Он надеялся, что никогда больше не придётся. Сотни вспенившихся белых дорожек расчертили волны, молниеносный бросок — и вот уже две, три, а то и четыре маленьких судна врезались в огромные имперские корабли, разрывая обшивку, взлетая и всей кормой опускаясь на вражескую палубу, ныряя и под водой тараня противника. Похоже, более чем половина «кинжалов» шла без команды, управляемые находящимися на баржах магами. Тэйон позволил себе чуть улыбнуться. Господа кейлонгцы научились неплохо плавать с касатками. Но вот с пираньями им, возможно, будет не столь комфортно.

Происходящее уже ничем не напоминало изящную точность манёвров или обманчивую «чистоту» магической дуэли. Всё смешалось в кровавом котле бойни. Для Тэйона смерть означала лишь всё увеличивающиеся колонки чисел где-то на периферии сознания да исчезающие одно за другим названия кораблей, но даже при этом ему требовалось почти физическое усилие, чтобы сохранять хотя бы внешне отстранённость от происходящего.

Кейлонгские жрецы не собирались сдаваться. Тэйон Алория понял, что происходит, раньше, чем сами сражающиеся. Чётко структурированный образ, обозначавший лаэссэйский флот, словно расслоился в сознании магистра воздуха, распадаясь на спутанный, бессмысленный комок ничем не связанных отдельных точек.