Обрекающие на Жизнь - Парфенова Анастасия Геннадьевна. Страница 23

По рядам тёмных пронёсся удивлённый вздох, принц выпрямился на своём месте, серебристые глаза его расширились, уши недоумённо опустились:

— Ауте и все её Слуги! Женщина!

Вот где сказывается разница в воспитании. Любой эль-ин уже вскочил бы на ноги, приветствуя бесконечно более высокопоставленную, нежели он сам, гостью, пусть даже она и враг, а этот сидел на своём нелепом троне и пялился.

Хам.

Тэмино тор Эошаан стояла перед ним, спокойная и хрупкая, бестрепетно снося горящие взгляды взирающих на неё варваров, хотя что-то в позе и в развороте ушей говорило: с моей оценкой манер аборигенов она согласна. По всем пунктам. И, похоже, остальные это тоже почувствовали.

Одета она была в потрёпанную, наглухо застёгнутую куртку и парные ей облегающие штаны — всё традиционного белого цвета клана Обрекающих. Высокие зашнурованные сапоги, стянутые в узел волосы, походная перевязь с длинным, боевого вида кинжалом — Тэмино выглядела кем угодно, только не гаремной гурией. Но суровость образа лишь подчёркивала потрясающее изящество и бьющую в глаза уязвимую женственность. Скорбные черты, губы, глаза, как будто не умеющие смеяться, наполненные непролитыми слезами: казалось, она горюет обо всех присутствующих, «…ибо не ведают, что творят».

Меня бы подобное, скорее всего, просто разозлило. А вот тёмные, похоже, несколько растерялись.

— Эль-леди, я очарован, — принц наконец соизволил оторвать свой зад от трона и двинулся к ней, но это отнюдь не выглядело как знак уважения. Скорее купец мог бы так оглядывать неожиданное и приятное приобретение. У-уу, его ожидало столько сюрпризов! — Как восхитительно с твоей стороны присоединиться к нам!

— Ваше Высочество. — Она чуть склонила хрупкую головку и подняла в официальном приветствии крылья. — Не скажете ли, с кем именно мне выпала честь иметь дело?

Тёмный опешил, решая, было ли это неуклюжим оскорблением. Потом, видимо, сообразил, что действительно могут существовать столь дикие варвары, которые не знают в лицо всю правящую династию Да’мэо-ин, а некоторые (не будем показывать пальцами!), занятые препирательствами с собственными подданными, так и не удосужились представиться. О да, Тэмино действительно издевалась, но гораздо тоньше, чем мог себе представить этот ослеплённый собственным великолепием красавчик.

— Я — Даритель-в-Печалях, принц дома Вечности. Полагаю, эль-ин могут звать меня Дариэлем.

— Приятно познакомиться, принц Дариэль. Я — эль-ин Тэмино тор Эошаан, Мать клана Обрекающих на Жизнь.

Серебристо-белые глаза чуть расширились, принц пытался вспомнить, что ему было известно об Эль-онн. Даже тёмный не мог не понять, что Мать клана — это слишком серьёзная персона, чтобы её можно было просто взять и безнаказанно умыкнуть. Мне показалось, что здравый смысл возобладает, что Дариэль предпочтёт не связываться. Но желание завладеть такой завораживающей и не вписывающейся ни в какие рамки добычей оказалось сильнее. Принц демонов находился в самом сердце своих владений, в окружении верных вассалов и защитных заклинаний. И он явно был не в настроении проявлять излишнюю осторожность.

В моей генетической памяти роились воспоминания о доброй сотне крупных войн между да’мэо и обитателями Небес Эль-онн. И девяносто девять из них разгорелись именно из-за женщин. Дочери — величайшие сокровища, которыми обладали обе расы. И я вполне справедливо могла заявить, что здесь мы обскакали демонов если не количественно, то качественно. У них просто неоткуда было взяться таким женщинам, как Тэмино, — спокойным, сильным, прекрасно обученным, уверенным в своём праве и в своей власти. В Ауте редкая эль-ин женского пола доживала до ста лет — а Мать клана Эошаан была вдвое старше. Что же касается опыта, выучки и силы, она могла бы поспорить с любым из здесь присутствующих — и прекрасно об этом знала.

Дариэль шагнул вперёд, сокращая и без того небольшое разделяющее их расстояние, осторожно провёл тыльной стороной ладони вдоль её скулы. Даже встав с трона, он не утратил ни частицы своего приковывающего всеобщее внимание апломба. Куда бы ни отправился этот отпрыск королевского рода, центр всех событий немедленно перемещался следом за ним — в этом он не сомневался. Тэмино выдержала прикосновение, не дрогнув и не поморщившись, но что-то в аристократическом выражении тонко очерченного лица яснее ясного говорило о тихой брезгливости, заставившей принца демонов отступить. И отступить излишне поспешно, чтобы это выглядело естественным.

Она рискует, — ментальным шёпотом прокомментировал Аррек.

А что ей ещё делать? Тэмино попала, попала крупно, и не может этого не понимать. Ей остаётся только блефовать по-чёрному.

Принц обошёл её вокруг, точно акула, кружащая вокруг добычи, и, наверно, лишь я обострённым чутьём вене уловила произведённое ею внутреннее изменение, не позволившее даже тени нервозности отразиться в безупречно безмятежном сознании.

— Очаровательна… Ты ведь ещё ни разу не была в туауте?

Я дёрнулась, точно от удара, и только предусмотрительно сжатая рука Аррека удержала меня от того, чтобы броситься вперёд и прямо сейчас прекратить весь этот балаган. Рано.

Тэмино же осталась невозмутимой, даже немного насмешливой.

— Нет. И не собираюсь, — Щит упал перед ней, не очень жёсткий, но невероятно мощный. Дариэля приподняло на пару сантиметров над полом и мягко отбросило прочь. Так, лёгкий штрих для подкрепления своей позиции. Выражение лиц схватившихся за оружие тёмных было бесценным — этим парням, от которых эль-леди всегда прятали всеми правдами и неправдами, трудно было осознать возможность существования женщины — мастера чародейства. А Тэмино, как назло, сейчас выглядела такой бесконечно юной… — У меня возникло впечатление, принц Дариэль, что вы не до конца осознаёте сложившуюся ситуацию. И размер вовлечённых в неё сил.

Меня ведь цитирует, ведьма!

Её голос прозвучал тихо и низко, полный спокойного бешенства. Ледяной ветер, царапающий обнажённую кожу. Теперь не осталось места ни для оскорблений, ни для изящных полунамёков. Только угрозы, чистые, как удар клинка.

Юность её исчезла, растворилась. Тор Эошаан выпрямилась, похожая на хорошо отточенное оружие. Мать клана в полной силе.

Дариэль застыл. И вновь в какое-то ослепительно-острое мгновение мне показалось: он понял. Он начнёт игру, торг, сложную политическую интригу, но в конечном итоге всё же отступится от слишком крупной дичи. Однако о чём думал тёмный принц, так небрежно присвоивший себе древнеэльфийское имя, на самом деле явно было вне моего понимания.

Воздух вскипел ответной яростью, время пошло волнами. Сила, воля, личность тёмного принца накатили сметающим всё приливом, ломанулись в её щиты, в её разум, в её душу. Удар такой мощный, что кости ломило, гнев на грани терпимого. Одно желание: покориться. Одна мысль: вновь вспомнить, как надо дышать. Ауте, он ведь даже не меня пытался сломить! Такая мощь…

…была спокойно отброшена назад. Тэмино стояла, не покачнувшись, лишь шевельнула ухом, приказывая своим телохранителям оставаться на местах. Пока что это была дуэль.

Рычание, низкое и гортанное, звуки, издаваемые глоткой зверя. Его тело заколебалось в воздухе, на грани трансформации, и я готова была поклясться, что только что эта фигура была ниже на добрую голову и наверняка уже в плечах. Затем ударила ещё одна волна силы — слепящая огненная ярость, на этот раз призванная не подчинить, а убить. Тэмино выдержала, не знаю как, но выдержала. И ударила сама.

Где он брал слепой силой, она — тонким искусством, где он ломал и крушил, она — обтекала и созидала. Кинжальный удар по тонким нитям, скрепляющим жизнь и не-жизнь, сложнейшее плетение образов: перед ней, сформированные туманом и гневом, заискрились две фигуры. Старые враги, старые души, когда-то убитые на этом самом месте, восстали из небытия и двумя разъярёнными и ну очень реальными фуриями накинулись на едва успевшего обнажить оружие тёмного. С гневными возгласами его свита бросилась вперёд, к одиноко застывшей, похожей на ребёнка противнице — и была остановлена клинками выросших вокруг неё эль-ин. Происходящее стремительно перерастало в общую свалку. Ворон в сумятице выхватил похожее на пистолет оружие и выстрелил нейролучом в лоб темноволосому. Тот, вместо того чтобы упасть с оплавленными мозгами, ошалело затряс головой, пытаясь понять, что случилось. Оливулец выругался и схватился за меч.