Виа Долороза - Парфенов Сергей. Страница 16

– И что, он действительно хороший экономист? – спросил он, продолжая внимательно изучать фотографию.

– По своему характеру Чугай жесткий администратор, – ответил Стивен Крамер. – Обладает острым умом, способен к нестандартным решениям, но, как экономист довольно средний… Все его успехи связаны скорее с именем отца, нежели с его личными заслугами. Но у него достаточно широкие связи, оставшиеся ещё со времени стажировки в Гарварде, что делает его удобным для использования в качестве объекта влияния…

Сотсби отложил снимок в сторону и снова сосредоточил внимание на сцепленных перед собою руках.

– И как вы собираетесь через него воздействовать на Бельцина? – спросил он, не поднимая головы.

– Через разработанную нами экономическую программу, – ответил Стивен Крамер, словно ждал именно этого вопроса. – Мы собираемся познакомить Чугая с экономистами и финансистами, на которых мы можем оказывать определенное воздействие… По нашему мнению, если нам удастся вооружить Бельцина привлекательной, – естественно, только по внешнему виду, – экономической программой, это и будет тем оружием, которым он сможет свалить Михайлова. Основными лозунгами этой программы должны стать свобода предпринимательства, частная собственность и приватизация. Но это только фасад, как вы понимаете… По нашему мнению, соединение одновременно таких процессов, как приватизация и либерализация цен обязательно должно взорвать советскую экономику…

Уильям Сотсби впервые за все время совещания поднял от рук опущенный взгляд и посмотрел, прищурившись, на Стивена Крамера, словно обнаружил для себя что-то новое.

– А не получится у нас, как когда-то с Японией, мистер Крамер? – спросил он и в его словах послышалась кдва скрытая насмешка. Его прищуренные глаза уперлись в Стивена, словно прощупывая его и ища в нем какой-нибудь изъян. Очевидно, в данном случае имелся в виду план Артура Макдауэлла, который Америка после Второй мировой войны проводила в стране восходящего солнца… Но тогда Соединенные Штаты опрометчиво поддержали архаичные традиции, существовавшие в японской экономике – систему пожизненного найма, сеть постоянных поставщиков и постоянных источников финансирования , рассчитывая, что именно эти, давно устаревшие в Новом свете экономические догматы окончательно развалят и без того ослабленную войной и униженную позорным поражением японскую экономику, но получилось, как известно, все как раз наоборот – тогда явно не учли врожденное японское чувство ответственности…

– Эту операцию готовило не ЦРУ, сэр! – вежливо, но твердо заявил Стивен Крамер. Роберт Мотс одобрительно покосился на своего бывшего ученика, с трудом сдержав довольную улыбку.

"Молодец, держит свой статус-кво!" – подумал он. – "Похож на моего Рони! Такой же независимый и нетерпеливый!"

Мотс-младший служил здесь же, на авиабазе в Лэнгли… Городок Лэнгли был когда-то назван в честь воздушного аса времен первой мировой войны Джефа Лэнгли и добрая половина мальчишек городка с раннего детства бредила захватывающими дух высотами и умопомрачительными виражами, но к моменту выбора профессии большинство из них все же выбирали специальности, в прямом смысле, более приземленные, а вот Рональд Мотс так и не расстался со своей детской мечтою и недавно уже получил звание капитана ВВС США…

Пропустив мимо ушей несколько заносчивый и самоуверенный ответ Стивена Крамера, Уильям Сотстби повернул свое узкое лицо к своему заместителю.

– И как вы предлагаете назвать операцию, мистер Мотс? – бесстрастно спросил он.

– Троянский конь…

– Троянский конь… – в задумчивости повторил Сотстби. – Ну что ж… Символично… Хорошо, господа, пусть будет "Троянский конь"! Что ж… Я думаю, вы можете готовится к вылету в Израиль…

На следующий день утро выдалось солнечным и теплым. Свежий утренний ветер нежно перебирал за окном ярко зеленые молодые листья деревьев около коттеджа Крамеров, тихонько шевелил малахитовую траву газона.

Стивен Крамер расслабленно потянулся и сделал глубокий вдох… Хорошо!.. Выходной день… Торопиться некуда… Он посмотрел на Наташу, которая лежала, положив голову ему на плечо. Наташа все еще находилась состоянии приятной неги, переживая полученное от секса удовольствие. Стив тихонько прикоснулся к её голове и осторожно провел кончиками пальцами по прядям каштановых волос. Наташа почувствовала его прикосновение и открыла глаза.

– Я тебя люблю, – тихо, но отчетливо сказала она.

– Да? – пальцы Стивена легонько дотронулись до бровей жены и плавно поползли по её щеке.

– Да… Уже целых пять лет, – серьезно ответила Наташа, положив ладонь ему на грудь, и тут же поправилась. – Хотя, нет… Гораздо больше… Пять лет мы уже с тобой только женаты, – она изогнулась своим длинным, стройным телом и перевернулась на живот. – Уже целых пять лет, – удивленно прошептала она. – Как быстро время летит… А ты ещё помнишь, как мы познакомились? – и она с трудом подавила вырывающийся нетерпеливый смешок. – Ты тогда меня разглядывал самым наглым образом… Просто раздевал глазами…

Конечно же, Стивен помнил… Это было почти семь лет назад. Наташа тогда только устроилась в русский отдел радиостанции "Голос Америки", а он, в то время ещё молодой сотрудник ЦРУ, курировал отношения с этой радиостанцией. В тот летний день Стивен, как всегда, зашел к главному редактору новостей и принес новые материалы, на которые не распространялся гриф секретности. Главный редактор – Саша Бирштейн, – худой и нескладный, с плохо промытыми вьющимися волосами, в серых мятых джинсах и синем твидовом пиджаке, проводил перед выходом в эфир инструктаж новой девушки-комментатора. Судя по всему, это было одно из первых ее выступлений.

– А, а вот и наш секретный агент! – Бирштейн повернулся к зашедшему в студию Крамеру и помахал ему рукой. – Привет! Погоди, я сейчас закончу…

Стив уселся в кресло рядом с режиссерским пультом и от нечего делать начал рассматривать новую сотрудницу.

"Лет 23-25…, – определил он навскидку. – Немного широкий овал лица, каштановые волосы слегка подкручены, – наверняка утром сделала завивку, нос чуть удлиненный, тонкий, брови широко расставлены. Губы? Губы – небольшие припухлые, – нижняя чуть больше верхней. Наверное, с ней приятно целоваться… Подбородок мягкий, не резко выраженный… Классический славянский тип… А что? В этом даже есть своя прелесть… Интересно, какие у неё ноги?"

Когда Наташа встала Стивен удовлетворенно отметил, что ноги у неё длинные и тонкие, узкие у щиколоток. "Бедра, правда, чуть широковаты, но это даже придает сексуальности", – подумал он. Когда Наташа вышла из операторской Саша Бирштейн подошел к Стиву.

– Ну, как тебе наши новые кадры? – кивнул он на Наташу, располагавшуюся в комментаторском кресле за толстым стеклом дикторской кабины. – Конфетка! Кстати, далеко не дура… Рекомендую… Хочешь, могу познакомить?

Стивен подошел к звуконепроницаемому стеклу и пристально посмотрел на Наташу, которая занимала место за дикторским пультом.

– Кто она? – спросил он равнодушно.

– Наташа Ростова… Дочь русского дипломата… Тот три года назад попросил политическое убежище здесь, в Штатах… По-моему был то ли атташе, то ли консулом в Португалии… Могу ошибаться…

Крамер ещё раз мельком черканул взглядом по толстому стеклу, отошел и уселся в кресло, выложив перед собой папку с принесенными материалами…

– Ладно… Давай обсудим наши вопросы, а потом ты меня представишь…

Через двадцать минут, когда Наташа вошла в режиссерскую, Крамер с Бирштейном уже заканчивали свое обсуждение…

– В общем все понятно! – сказал Бирштейн и взъерошил тонкими пальцами свою и без того лохматую, всклокоченную голову. – Кофейку напоследок? Наташенька, присоединяйся к нам!

И он сделал жест рукой, приглашая девушку к столику с расставленным на нем пластмассовыми кофейными приборами, – на столик уже была предусмотрительно выставлена ещё одна пустая чашка. В тот момент, когда Наташа подошла к столику, Александр кивнул Стивену.