Пробирная палата - Паркер К. Дж.. Страница 31

Пока рабочие занимались грузом, выкатывая бочки и вынося прочий хлам, именовавшийся товаром и служивший основанием считать прибывшего крупным торговцем текстилем, Полиорцис стал свидетелем довольно любопытной и показательной сценки, разыгравшейся неподалеку от пристани, у дверей небольшой лавчонки, сбывающей торопящимся посетителям всякую нужную в дороге мелочь.

Пропустить эту сценку вам ничего не стоило, а если бы вы и заметили что-то, то лишь краем глаза, и тут же забыли бы о ней, как о чем-то слишком банальном и не достойном внимания. Вот почему, помимо других причин, власти провинции, когда возникала необходимость провести скрытую разведку, предпочитали посылать обнаружить зерно информации.

Конечно, старик был пьян, тут и говорить нечего. Нарушал ли он при этом общественный порядок? Ответ на этот вопрос зависит от того, что считать установившимся общественным порядком применительно к данному конкретному месту. По мнению Полиорциса, пристань вообще и примыкающий к указанному выше магазинчику район в частности были тем местом, где громкое пение и размахивание руками, пусть и несколько более активное, чем обычно, но ни в коей мере не угрожающее, могло бы быть охарактеризовано в худшем случае как недоразумение, в лучшем – как нормальное проявление чувств. Учитывая, что старик был существом абсолютно безобразным, определенно не представляющим опасности для окружающих и при этом оказался неплохим певцом, единственным недостатком которого была ограниченность репертуара и некоторая забывчивость (из каждой песни он помнил не более пяти слов), Полиорцис не стал бы подходить к нему со строгими мерками. Конечно, у него на родине дела обстояли иначе – малейшее отступление от общепринятых норм считалось серьезным нарушением, как, например, выброс мусора из окна пятиэтажки, и каралось властями самым жестоким образом. На фоне здешнего пейзажа подвыпивший и поющий старик не вызывал негативной реакции окружающих, лишь некоторые из прохожих переходили на другую сторону улицы, демонстрируя свое неодобрение в такой мягкой форме.

Потому-то дальнейшее развитие событий и стало для гостя полной неожиданностью. Какой-то вышедший из таверны солдат остановился, схватил старика за ворот не поддающейся описанию рубашки и с силой ударил о дверь, после чего отступил, молча наблюдая за тем, как тело незадачливого певца сползло на землю, оставляя на деревянной панели кровавые пятна. Все это произошло на глазах по меньшей мере четырех прохожих, но ни один из них даже не повернул головы и вообще не проявил к инциденту никакого внимания. Все они сделали вид, что ничего не видят и не слышат. Но почему? Потому что привыкли к подобным происшествиям? Или потому, что проводимая властями политика не поощряет интереса граждан к общественной жизни? Для чужеземца это осталось загадкой. Старик затих и даже не шевелился, солдат пошел своей дорогой. Все было сделано быстро и аккуратно, как будто специально отрабатывалось на учебных занятиях, раз за разом, чтобы довести навык до совершенства.

Переварив увиденное и отправив его в архив памяти, Полиорцис направился вниз по улице, по направлению к лесоторговой бирже, где надеялся вдохнуть еще немного местной атмосферы. Почувствовать колорит и получить материал для последующего анализа. Он не прошел и двух ярдов, когда кто-то дотронулся до его плеча, заставив остановиться и оглянуться.

– Вы, похоже, заблудились, – сказал остановивший Полиорциса человек. Крупный, ничем особенно не выделяющийся, лысый, с дружелюбными серыми глазами, он, если не обращать внимания на рост, выглядел типичным аборигеном Месоги. – Ищете кого-нибудь?

Полиорцис ненадолго задумался.

– Вообще-то да, ищу.

– Тогда считайте, что нашли.

На незнакомце была светло-коричневая стеганая шерстяная рубашка, изрядно полинявшая и обтрепавшаяся на плечах, и лишь человек, много путешествовавший и профессионально наблюдательный, как Полиорцис, узнал бы в этих обносках военную форму Сконы, предназначенную для ношения под кольчугой. Когда-то, во времена богатства и могущества, Скона заказывала для своей армии самое лучшее, не похожее на нынешние неуклюжие кожаные доспехи, легкие и непрочные кирасы или причудливые и непрактичные подбитые комбинезоны, производимые на государственных предприятиях Перимадеи. Тот, кто создавал эту рубашку, делал свое дело с умом, вниманием к мелочам и ответственностью за результат.

– Я – Горгас Лордан, – продолжал незнакомец. – Если вы тот, кем я вас считаю, то вы проделали неблизкий путь, чтобы увидеться со мной.

Полиорцис кивнул в знак согласия.

– Возможность путешествовать, – ответил он, – одно из величайших удовольствий в том деле, которым я занимаюсь. В наши дни нечасто попадаешь туда, где никогда не бывал прежде. Я, видите ли, коллекционирую места.

Горгас Лордан улыбнулся:

– У вас это что-то вроде национального увлечения. Ладно, давайте зайдем в таверну и выпьем.

Таверна была большая и пользовалась, судя по числу посетителей, немалой популярностью. В главном зале, просторном помещении с высоким потолком, толпились приехавшие на рынок солдаты. Собравшись небольшими, по три-четыре человека, группами, люди оживленно и вполне по-дружески переговаривались, делясь последними новостями. У задней стены находилась лестница, которая вела на галерею, занимавшую три из четырех стен здания: там стояли стулья и столики, но почти все они пустовали. Поднявшись наверх, Горгас уселся за один из свободных столиков спиной к перилам и ногой подтолкнул Полиорцису второй стул.

– Прошу извинить за всю эту мелодраму, – сказал Горгас. – Не думаю, что за вами или за мной следят, подобные глупости мне и в голову не приходят, в наше время всякое может случиться.

Полиорцис кивнул:

– Думаю, вы поступаете совершенно разумно. Не знаю, |, что у них за разведывательная служба…

Горгас поджал губы.

– Уверяю, лучше, чем вы думаете. Возможно, они не очень любят рассылать по свету тайных агентов и все такое прочее, но у них определенно есть талант задавать нужные вопросы заезжим чужеземцам. А таких, как ни странно, не так уж и мало – торговцы, моряки, путешественники. – Он сделал паузу. – Извините, не расслышал ваше имя.

Гость усмехнулся.

– Эубен Полиорцис. – Он открыл дорожную сумку и вынул небольшой, свернутый в трубку и перевязанный шнурком листок пергамента, который вполне мог оказаться и накладной, и аккредитивом. – Насколько я понимаю, вы знакомы с имперскими печатями.

– Не настолько близко, как хотелось бы, – с ухмылкой ответил Горгас. – Для начала мне хотелось бы освоить искусство снимать печати, не нарушая их целостность, и водворение оных на место. У вас это прекрасно получается. А нужна всего-то обычная тонкая проволока, нагретая докрасна в чистом пламени. Она легко срезает воск, который потом ногтем нетрудно прилепить обратно. – Он ловко сковырнул печать ногтем мизинца левой руки и небрежно, как коросту, сбросил ее на пол. – Ну, посмотрим, что у нас здесь. Да, все вроде бы в порядке. Прекрасный у вас почерк, похоже, у вашего народа это в крови. Кстати, пока не забыл, в следующий раз, когда приедете сюда, привезите мне дюжину листов той отличной линованной бумаги, которую производят в Ап-Оэзене. В здешних местах ее не достать ни за какие деньги.

Полиорцис натянуто улыбнулся:

– Конечно, я не забуду. А теперь, если не ошибаюсь, вы хотели поговорить со мной о чем-то, не так ли?

Горгас пожал плечами:

– Кому-то же надо сделать первый шаг. Давайте будем откровенны, я не люблю ходить вокруг да около. Наши и ваши интересы совпадают, а раз так, то почему бы не делать дела вместе.

По лестнице неспешно поднялись трое, но, увидев Горгаса, быстро вернулись назад.

– Интересно, – сказал Полиорцис, – что вы видите ситуацию в таком свете. Что касается меня, то я не понимаю, в чем может быть ваш интерес. Пожалуйста, не поймите меня неправильно, но объясните, что плохого сделал вам вождь Темрай?

Горгас пожал плечами:

– О, лично я ничего против него не имею: я встречался однажды с этим Темраем, и он показался мне довольно приятным человеком. Но это вряд ли имеет какое-то значение. Меня больше заботит, что вы планируете в долгосрочной перспективе. Насколько я понимаю, существует пустота, которую необходимо заполнить. Я хочу получить свою долю. Вам пригодится моя помощь. Простые, чисто коммерческие отношения. Не будем юлить, поговорим начистоту, и, уверен, мы с вами отлично поладим.