Закалка клинка - Паркер К. Дж.. Страница 67

– Вероятно, ты прав, – с улыбкой облегчения ответил Алексий. – Вино и разыгравшееся воображение сыграли с нами злую шутку. Давай-ка собираться домой.

Собеседники встали, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Таверна – неподходящее место для желающих сохранить инкогнито. Чем быстрее они окажутся на улице, тем больше шансов остаться вне подозрений.

Вероятно, так бы и вышло, если бы Алексий не споткнулся о небольшой кожаный мешок, оставленный кем-то в проходе между столами. Патриарх неловко взмахнул руками и упал на спину посетителя, который нес в руках кувшин горячего сидра с пряностями. Тот качнулся, кувшин накренился, и его содержимое выплеснулось ему на ногу. Покупатель взвыл от боли и в ярости обернулся.

– Идиот, – выдохнул он, – посмотри, что ты наделал.

Алексий принялся бормотать извинения, которые потонули в общем гаме.

– Посмотри, что стало с моими штанами, закричал он, поднося тяжелый кулак к носу Алексия, – кто будет за них платить?

– Не волнуйтесь, – ответил Архимандрит самым миролюбивым тоном, на который был способен.

К сожалению, Геннадию не пришло в голову, что дипломатические интонации, отработанные в бесчисленных диспутах на собраниях Ордена, плохо сочетаются с его нынешним внешним видом. Посетитель, естественно, не мог не заметить несоответствия. Ситуация усугубилась еще и тем, что Геннадий, не переставая мурлыкать извинения, потянулся за кошельком, припрятанным в рукаве. Однако посетитель не стал дожидаться исхода и, схватив обидчика за руку, болезненно заломил ее за спину.

– Кто, к дьяволу, вы такие? – требовательно спросил он.

Голова, казалось, сейчас расколется.

– А какая разница?

Алексий обернулся, недоумевая, кто произнес эти слова, и сразу позади недовольного посетителя увидел высокого, широкоплечего, совершенно облысевшего мужчину, который говорил с иностранным, но странно знакомым акцентом. Чрезвычайно знакомым, нужно заметить.

– Джентльмен сказал, что заплатит, – невозмутимо продолжил чужеземец, – так что следи за своими манерами.

Буян отпустил руку Геннадия и схватился за висок, словно его свело болью.

– Хорошо-хорошо, – пробормотал он, – а кое – кому вовсе не обязательно лезть не в свое дело, как только я получу назад мои деньги…

Геннадий молча протянул сумму, на которую можно было облачиться в горностаевые меха от макушки до пят, схватил Алексия за локоть и выволок на холодный ночной воздух.

– Проклятие, я знал, что добром не кончится, – выдохнул Архимандрит. – Нас могли легко узнать…

– Нас узнали, – устало ответил Алексий. – О, не беспокойся, над нами не будет потешаться весь город, если ты этого боишься, но нас действительно узнали, имей в виду.

Заметив, что стоит в луже совсем не воды, о чем свидетельствовал запах, Патриарх брезгливо поморщился и сделал шаг в сторону.

– Идем домой, пока не случилось чего похуже.

Патриарх развернулся и стремительно пошел по улице. Его шаг оказался быстрее и тверже, чем Геннадий мог предположить, словно старец, погруженный в тяжелые размышления, позабыл о собственной слабости. Геннадий торопливо семенил за ним.

– Тебе хорошо говорить, что нас узнали, – прошипел он. – Но ты же не можешь оставить это так… Хотя бы скажи кто!

– Наш спаситель, – через плечо бросил Алексий, – высокий, лысый мужчина, если помнишь. Честно говоря, я было подумал, что мои трудности постепенно улаживаются сами собой, – вздохнул он, – но, похоже, это еще цветочки.

– Алексий, если ты собираешься играть в прорицателя, делай это с кем-нибудь еще. Объясни, что все это значит, либо разбирайся со своими проблемами сам.

Губы Патриарха сложились в угрюмую усмешку.

– Геннадий, ты удивляешь меня, я всегда считал тебя весьма наблюдательным человеком. Неужели ты не узнал его?

– Кого? Лысого иностранца? Если не ошибаюсь, ты сказал, что это он узнал нас.

– Вне всякого сомнения. – Алексий на секунду замолчал, чтобы перевести дыхание. – Он узнал нас, а я узнал его. А поскольку я не верю в случайные совпадения, то вынужден предположить, что это он каким-то образом заставил нас прийти туда. Вероятно, именно этим и объясняется мое неожиданное желание отправиться пить в кабак после двадцатилетнего воздержания. Хотел бы я знать, как ему это удалось.

– Алексий…

– Он присутствовал в том сне, что посетил каждого из нас. Ты правда не помнишь?

Алексий глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух через ноздри.

– Геннадий, это был Горгас Лордан.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Подготовка к войне всегда означает увеличение торгового оборота. Увеличение торгового оборота означает больше судебных разбирательств. Больше судебных разбирательств требует больше адвокатов, а поскольку текучесть кадров в этой профессии всегда была высока, молодые юристы получили возможность выступать в суде даже раньше, чем обычно.

Поскольку суды по традиции проходили публично, список дел появлялся на дверях дворца Правосудия ежедневно, за четыре часа до первой сессии, чтобы горожане в полной мере могли реализовать свои гражданские права выступать в качестве свидетелей и делать ставки.

Венарт и Ветриз отплыли обратно домой, увозя на борту веревку, суммарная длина которой в несколько раз превышала расстояние между Островом и Перимадеей, и Эйтли впервые за последние дни бесцельно бродила по улицам. Проходя мимо здания суда, она бросила беглый взгляд на список слушающихся дел и имена адвокатов, после чего ее планы на день мгновенно изменились. В списке защитников значилось имя особы, впервые выходившей к барьеру, в карьере которой Эйтли была лично заинтересована.

Предметом спора являлся довольно запуганный вопрос, касающийся морской перевозки фасоли; истец утверждал, что ответчик, владелец судна, взявший обязательство доставить названную фасоль из Перимадеи в Ниссу за определенную сумму, указанную в договоре, нарушил условия упаковки и транспортировки названной фасоли, из-за чего названная фасоль отсырела и проросла, а потому утратила рыночную ценность, что повлекло за собой нарушение истцом контракта с третьей стороной в Ниссе, в результате чего истец понес убытки и, более того, был вынужден возместить убытки, понесенные третьей стороной.

Ответчик возражал, что названная фасоль проросла в результате небрежности, допущенной истцом при упаковке названной фасоли в бочки, которые были недостаточно просушены и плохо запечатаны. Так или иначе, согласно условиям контракта истца с третьей стороной, названная третья сторона несет риск по морской транспортировке названной фасоли, из чего следует, что истец не несет убытков по названному контракту даже при условии, что ответчик допустил небрежность (что он, естественно, не признает) в упаковке названной фасоли.

Пока судебный секретарь зачитывал весь этот вздор, публика добродушно сохраняла тишину, лишь время от времени нарушаемую деликатным покашливанием и хрустом откусываемых яблок. Зал был полон; женщина-адвокат не часто появляется у барьера, а сейчас к тому же поговаривали, что она молода и красива. По этому случаю возле боковой двери уже обнаружились несколько букетов цветов и корзины с фруктами.

«Ну, не то чтобы красива, – отметила про себя Эйтли, – скорее эффектна».

Девушка – даже сейчас Эйтли не могла припомнить ее имя, хотя написанное узнала его сразу же, – была одета в традиционный костюм мужчины-адвоката; иными словами, не так, как обычно одевались фехтовальщицы, что послужило поводом для возмущения защитника, представляющего ответчика, но его слова потонули в свисте и гиканье со стороны зрителей. Судья – Эйтли узнала в нем экс-адвоката – призвал всех к порядку, пригрозив очистить зал, но отклонил возражение и дал сигнал к началу поединка.

Адвокат ответчика поклонился и встал в низкую стойку Городской защиты. Эйтли слышала про него раньше. Он не был новичком и пользовался репутацией энергичного жесткого фехтовальщика. Глядя на невысокую, но широкоплечую и мускулистую фигуру в белой сорочке, зрители невольно понимали, что по силе удара ему нет равных.