Буря страсти - Паркер Лаура. Страница 72

Единственным украшением служила тонкая серебряная цепочка. На ней что-то висело, но безделушка была спрятана за корсаж. Будь они одни, он бы обязательно запустил туда руку и вытащил эту вещицу — лишь бы увидеть, как ее зеленые глаза загораются гневом.

— Графиня? — догнал ее Квинлан.

Кетлин вздрогнула, увидев его протянутую руку, и без сопротивления подала свою, однако глаз на него так и не подняла. Виконт склонился над ее рукой, и она даже через тонкую ткань перчатки ощутила прикосновение теплых сухих губ. Она понимала, что ей не следует закрывать глаза, но ничего не могла с собой поделать.

— Нет! — с жаром прошептала она и открыла глаза.

— Нет, графиня? — Она бросила на него виноватый взгляд и обнаружила, что его глаза искрятся смехом. — Мое приветствие оскорбило вас?

— Конечно, нет, милорд.

— Зовите меня Делейси, — доверительным тоном проговорил он и положил ее руку на сгиб своего локтя. — После всего, что нам пришлось пережить.

— Вы знакомы с графиней? — с деланным изумлением, в котором явственно звучала насмешка, осведомился Франкапелли, ожидавший их у двери в столовую.

Кетлин едва сдержалась, чтобы не ударить графа, когда проходила мимо него. Его лукавый взгляд свидетельствовал о том, что он намерен от души повеселиться за ее счет.

— Разве графиня вам не рассказала? — удивился Квинлаи, оглядывая длинный стол с тремя кувертами. — Мы встречались, хотя и в неофициальной обстановке. — Он посмотрел на шествовавшую рядом с ним женщину и похлопал ее по руке. — Когда-то у нас был общий режиссер на Друри-Лейн. Между прочим, я что-то не помню, чтобы она называла свое имя.

— Ну, это поправимо. — Граф увидел, что на лице Кетлин появилось упрямое выражение, и его взгляд потеплел. — Моя дорогая, позвольте представить вам лорда Кирни. Синьор, перед вами мое самое счастливое открытие, которое я сделал во время последнего путешествия, графиня Гермиона.

Кетлин ахнула, услышав это нелепое имя, а Квинлан заулыбался еще шире.

— Гермиона? — переспросил он. — Кажется, так звали королеву в «Зимней сказке» Шекспира?

— Правильно! — подтвердил Франкапелли, направляясь к своему месту во главе стола. — Герцог Девонширский предложил мне ее в качестве идеи для оперы, которую он мне заказал. Графиня переводит ее для меня. Вы знаете пьесу?

— Естественно, — спокойно ответил Квинлан. Он лихорадочно искал способ выяснить, кем приходится графу графиня — женой или любовницей. — Насколько я помню, пьеса написана на основе истории, называвшейся «Пандосто».

— Тогда вам известно, что благодаря фантазии вашего Шекспира Гермиона не умерла, как в оригинале.

Квинлан задумчиво взглянул на Кетлин.

— Она просто исчезает из королевства до тех пор, пока король не осознает, что он потерял.

— Этот вариант мне нравится больше. Я же неаполитанец. — Смех Франкапелли был таким же сдержанным и элегантным, как он сам. — Я считаю, такую страстную и отважную женщину не следует убивать.

Квинлан заметил, с какой нежностью граф посмотрел на свою Гермиону. Что соединяет их? Ласковые взгляды не вязались с хладнокровным эгоистом, который, как утверждали слухи, привел в свой дом незамужнюю беременную женщину только для того, чтобы она служила племенной кобылой, вынашивающей его будущего наследника. А может, сплетники ошибаются и Франкапелли намерен соблазнить свою гостью? При этой мысли Квинлан неожиданно для себя ощутил острый укол ревности.

Его внимание вновь обратилось на Кетлин.

— Кажется, ваши достоинства, графиня, произвели впечатление на графа. Хотя, готов поклясться, мистер Лонгстрит называл вас мисс Джеральдин из Ирландии.

— Мало ли что он вам сказал! — ответила Кетлин. Если он стремится опорочить ее в глазах графа, его ждет большое разочарование. — Вот вас, к примеру, он называл неуравновешенным литератором, который в последнюю вашу встречу пулей вылетел из конторы, оставив после себя клубы дыма и запах серы.

Губы Квинлана дрогнули. Она издевается над ним! Отлично! Окажись она такой, какой была вчера, когда упала в обморок, он бы не осмелился затронуть ее чувства. А теперь ему предстоит помериться силами с бесстрашной молодой женщиной, которая одурачила его в Лондоне.

— Вы должны поведать мне свое мнение об этом малом, о Лонгстрите. Я считаю его беспринципным и алчным человеком, способным опуститься до мошенничества.

— Какие жестокие слова, милорд. Удивительно, что вы вообще имеете дело с таким типом, — заявила Кетлин, заняв свое место за столом.

— Вовсе нет. Наш хозяин, уверен, согласится со мной: мир оперы похож на мир театра, который в большой степени напоминает поле боя.

Франкапелли в знак согласия наклонил голову и тоже сел.

— Во время битвы человек выбирает себе в товарищи тех, кто лучше экипирован, дабы одержать победу

— Верно. — Квинлан продолжал стоять рядом с Кетлин. — Люди вроде Лонгстрита имеют свое назначение. Но иногда их интересы перевешивают интересы остальных, тогда благородному человеку приходится опасаться удара в спину. Но позвольте. — Притворившись, будто поправляет стул Кетлин, он взялся за спинку и коснулся ее обнаженных плеч. — Кстати, недавно этот малый нанес мне один из своих ударов.

Кетлин проигнорировала его попытку направить беседу в важное для него русло. Ее гораздо больше интересовало, почему его руки сами, против его воли тянутся к ней.

Квинлан наклонился ближе. Его чувственные губы приоткрылись, словно он собирался поцеловать ее.

— Вам удобно?

— Да, благодарю. — Кетлин поспешно отвернулась от виконта. Она не доверяла ни себе, ни ему и подозревала, что под маской спокойствия в нем бушует ураган.

Квинлан сел между графом и Кетлин.

— Кажется, графиня, — продолжил он свое поддразнивание, — в последний раз, когда мы с вами встречались, вы переписывали какую-то пьесу для Лонгстрита. Как же звали автора?

— Не помню.

— Не помните? — Квинлан взял бокал с вином. Жаль. — Изучая вино на свет, он добавил: — Я бы с огромным удовольствием побеседовал с ним.

— Гм, действительно жаль, — напряженно проговорила Кетлин и принялась серебряным половником наливать себе суп из супницы, которую держал лакей. Итак, он намерен играть с ней в кошки-мышки? С каким удовольствием она бы огрела его половником по башке! Но вместо этого она уставилась в свою тарелку — видимо, поглощение супа из спаржи требовало полной сосредоточенности.