Жар твоих объятий (Отвергнутая) - Паркер Лаура. Страница 28

— Я больше не желаю втискиваться в корсет, — заявила Хедда, объясняя свое решение остаться в этот вечер дома. — Пруденс — гусыня, впрочем, как и все женщины, но я ничего против нее не имею и отпускаю вас с ней.

Филаделфия улыбнулась про себя. Она всегда считала своего отца человеком строгих правил и железной воли и полагала, что Хедда Ормстед под стать ему.

Постоянная болтовня Пруденс о своих двух дочерях и преимуществах замужней жизни была милой, но Филаделфия не могла сосредоточиться на разговоре, так как все время ожидала приезда маркиза Д’Эда. Она приехала сюда в сопровождении Акбара, который сейчас стоял у входа в гостиную, но его присутствие не придавало Филаделфии храбрости, и она изо всех сил старалась быть отважной. Акбару хорошо было давать советы, так как он не мучился сомнениями и не волновался в ожидании непредвиденного.

Она снова посмотрела на дверь. Каждый входящий мужчина заставлял ее сердце сильно биться, пока она не убеждалась, что это не маркиз.

— Я хочу отметить еще раз: желтый цвет вам очень к лицу, — сказала Пруденс. — У вас хороший вкус, мисс де Ронсар. А мне вот никогда не удается подобрать нужный цвет.

Каждый месяц она тратила по нескольку тысяч долларов на покупки и любила повторять: «Я никогда не знаю, что купить, поэтому покупаю все».

Филаделфия оставила свое наблюдение за дверью.

— Вы будете великолепно выглядеть в голубом, миссис Букер, — сказала она. — Вам подойдут цвет морской воды и розовый.

— Называйте меня Пруденс. Так называют меня все, за исключением одного человека, для которого я осталась просто Пру.

Филаделфия улыбнулась и, чтобы поддержать разговор, спросила:

— И кто же этот человек?

Пруденс вспыхнула и опустила глаза цвета голубого фарфора.

— Он всего лишь приятель моих детских лет. Не могу понять, почему я вдруг о нем заговорила.

Филаделфия кивнула и снова устремила взгляд на дверь. На этот раз она увидела Генри Уортона. Он пришел с каким-то джентльменом. Она подняла руку, чтобы привлечь его внимание, но он уже увидел ее и стал пробираться к ней с дружеской улыбкой на лице.

— Добрый вечер, леди, — сказал Генри, однако его улыбка была предназначена только Филаделфии. — Тетя Хедда сказала, что вы ушли на прием, но умолчала с кем. — В голосе Генри чувствовалась обида, так как он был уверен, что она нарочно утаила информацию, чтобы уколоть его.

— Ты что, не хочешь представить меня, старик? — горя от нетерпения, спросил его приятель.

— Ах да, конечно. — Генри старался быть вежливым, но Филаделфия догадывалась, что в глубине души он испытывал досаду.

— Мадемуазель де Ронсар. позвольте вас познакомить с мистером Эдвардом Грегори.

— Зовите меня Тедди, — сказал красивый молодой человек. — Мы с Генри старинные друзья. Гарвард, группа 75. Жили в одной комнате все четыре года. Конечно, мы не делились с ним всеми своими секретами. К примеру, он ни словом не обмолвился о вас.

— Ты только вчера вернулся в город, — заметил Генри.

— Это правда. Я был за границей. Париж. Лондон. Рим. — Он пристально посмотрел па Филаделфию. — Де Ронсар. Вы, случайно, не француженка?

— Да, француженка, — со сдержанной улыбкой ответила Филаделфия.

— Как интересно. Я только что из вашей страны, а вы недавно приехали в мою. Вы впервые в Ныо-Йоркс?

— О да.

Нимало не смутившись ее односложными ответами, молодой человек продолжал:

— Отлично. Вы, должно быть, еще ничего не видели. Генри иногда бывает туп, если дело касается дам. — Он подмигнул Генри и получил взамен жалкую улыбку. — Но сейчас, когда я здесь, вы увидите все. Как насчет того, чтобы завтра покататься верхом по Центральному парку? Нет, лучше вот что: покатаемся на роликах. Вы катаетесь на роликах, мадемуазель?

— Нет, — ответила Филаделфия и улыбнулась, чтобы смягчить свой ответ. Самоуверенность Тедди сильно контрастировала с серьезностью Генри, и Филаделфия пришла к заключению, что он часто манипулирует своим лучшим другом, особенно когда ему хочется заполучить то, что принадлежит Генри.

— Я катаюсь. — Капризный голос Пруденс Букер заставил Эдварда обратить на нее внимание. — Привет, Тедди, — сказала она. — Ты мог бы сообщить друзьям о своем приезде.

— Теперь ты о нем знаешь, Пру. Я вернулся только вчера и сегодня утром первым делом навестил Генри. Мы собирались вместе наносить визиты завтра, правда, Генри?

— Тедди, Генри и я вместе росли, мисс де Ронсар, — сказала Пруденс, перехватив любопытный взгляд Филаделфии. — Пусть вас не смущают наши отношения.

— Я понимаю, — ответила Филаделфия. Однако когда они оба стали непринужденно обсуждать общих друзей, она заметила, с какой жадностью Пруденс ловит каждое слово Тедди, и поняла, что та влюблена в него. Знает ли Тедди, об этом? Сомнительно.

— Вы придете на прием к Риверстоунам завтра вечером? — Филаделфия обернулась и увидела, что Генри придвинулся к ней поближе, чтобы их никто не слышал, и теперь ждет ответа на свой вопрос.

— Возможно, — ответила она.

Он улыбнулся, и его чистые ясные глаза загорелись страстью, при виде которой сердце Филаделфии упало. Ей совсем не хотелось давать ему напрасную надежду. Она просто насмехалась над Эдуардо, говоря о его любви. Желая направить мысли молодого человека по другому руслу, Филаделфия спросила:

— Вы знаете банкира по фамилии Ланкастер?

— Не знаю, — ответил Генри после некоторого раздумья, — но если вы подыскиваете себе уважаемый банк, могу предложить свой

— Нет, я просто хочу найти этого человека. Во время своего путешествия я встретила подругу его дочери, и она, узнав, что я буду в вашем городе, попросила меня разыскать его, но я, к сожалению, потеряла записку с его полным именем и адресом… — Филаделфия беспомощно развела руками. — Помню только то, что его фамилия Ланкастер и что он занят в банковском деле.

Генри потер подбородок.

— Затруднительное положение. Но думаю, что, поговорив с моим банкиром, я кое-что выясню. Он утверждает, что знает всех влиятельных людей в Нью-Йорке. Вы разрешаете мне навести справки?

— Буду вам очень признательна. Пообещайте мне сохранить в тайне наш разговор.

Пока Генри уверял, что сделает все от него зависящее, Филаделфия заметила, что в гостиную вошел Акбар. Все разговоры сразу смолкли, и гости с любопытством уставились на него. Не сказав Генри ни слова, она пошла навстречу Акбару. Поравнявшись с ним, она слегка дотронулась до его руки и спросила:

— Все нормально?

Прежде чем обратить на нее осуждающий взгляд, Акбар посмотрел в сторону Генри Уортона.

— Похоже, что мэм-саиб не скучала, — заметил он.

— Я действовала согласно вашей инструкции. Я демонстрирую ваши украшения.

Он посмотрел на бриллиантовое колье на ее шее. Он был добытчиком и коллекционером ювелирных украшений, но грязь, которая прилипала к некоторым людям, заставляя их врать, воровать и даже убивать ради блеска камней, к нему не прилипла. Единственное, что будоражило его кровь, так это стоявшая перед ним женщина. Он как завороженный смотрел на жилку, пульсирующую на ее шее. Если бы они были одни, он непременно прижался бы к ней губами.

— Почему вы здесь? — спросила она, чувствуя, что взгляды всех присутствующих прикованы к ним.

— Ваш соотечественник прибыл сюда более часа назад. Почему вы мне ничего не сказали?

— Маркиз здесь? — удивилась Филаделфия, и ее сердце гулко заколотилось. — Я его не видела.

— Возможно, если бы вы уделяли поменьше внимания этому племяннику Генри…

— Я хочу вернуться домой, — громким голосом прервала его Филаделфия. — Я очень устала и надеюсь, что меня простят.

— Акбар повинуется приказам мэм-саиб, — так же громко ответил Эдуардо и тихо добавил: — Но вам лучше оставить Генри в покое, если вы хотите, чтобы ваше путешествие домой было приятным.

Филаделфия собралась было ответить, но тут раздался крик, громкий и истеричный. Не успела она отреагировать, как крик повторился снова. Все повернули головы в сторону холла, откуда доносился вопль, но в эту минуту в гостиную ворвалась женщина, отчаянно рыдая и хватая себя за грудь. Она была одета по последней моде, но это не мешало ей пробиваться сквозь толпу, расталкивая всех без исключения. Он подбежала к хозяину и закричала: