Под покровом тайны - Паркер Юна-Мари. Страница 25

Постепенно прибывали уборщицы, официанты, цветочницы и люди из технического обслуживания: отель медленно, но верно просыпался, чтобы начать новый длинный трудовой день. Вскоре гостям понесут подносы с завтраком в их комнаты – вместе с букетиками цветов в маленьких лиможских вазочках и ежедневными газетами. Отдел регистрации будет занят обслуживанием приезжающих и отъезжающих гостей, и по мере наступления утра столы в ресторане накроют для ленча, бары пополнят напитками и продуктами, а внизу, в погребах, старший официант, ведающий винами, будет проверять запасы из 250 тысяч бутылок отборных красных вин и 80 тысяч бутылок коллекционных белых вин, которых потому меньше, что белые вина реже пользуются спросом, чем красные.

Направляясь в свой офис, Джесика почувствовала огромную гордость за свой отель Он воплощал собой настоящее изящество и совершенство и оправдывал репутацию самого лучшего отеля Лондона. От его мраморного вестибюля до плавательного бассейна в пентхаусе все было в полном порядке и сверкало чистотой, потому что весь персонал думал об одном, как достойно принять гостей и доставить им удовольствие.

К десяти часам Джесика почувствовала, что сделала столько, сколько обычно делала за весь рабочий день, – так выгодно было начинать работу пораньше. Когда зазвонил телефон, она быстро сняла трубку.

– Отдел бизнеса, – твердо сказала она.

– Это ты, Джесика? – послышался нерешительный голос.

– Мэдди! Рада слышать тебя. Как ты?

– У тебя такой суровый голос, что я не сразу узнала.

Джесика рассмеялась:

– Извини, я ожидала делового разговора. Что случилось? Ты приедешь в Лондон?

– Я улетаю в Штаты в начале следующей недели, потому что мне нечего здесь делать, пока не будет утверждено мое право на наследство, а это займет несколько месяцев. Я же ужасно хочу домой!

– Соскучилась по своему горячо любимому? – насмешливо сказала Джесика. – Ох уж эти женатики! Вы хуже любовников, которые проводят у нас уик-энд!

– Считай, что я не слышала твоего последнего замечания, мисс Маккен, – заявила Мэделин, притворившись обиженной. – Я собиралась пригласить тебя и Эндрю на мой последний уик-энд здесь, в поместье, потому что очень хотела увидеть тебя, но теперь сомневаюсь, заслуживаешь ли ты этого!

– Мэдди! Не будь свинкой! Мы с радостью приедем. Пожалуй, гораздо легче будет сообщить Эндрю о своей новой работе, когда они будут у Мэделин, подумала Джесика, положив трубку.

– Я собираюсь составить список вещей, которые в конечном счете хотела бы перевезти в Штаты, – сказала Мэделин Хантеру. – Вы не могли бы показать мне столовое серебро?

– С удовольствием, мадам, – сказал Хантер. Ему нравилась новая молодая хозяйка. Прошло всего несколько дней, но он и остальной персонал испытывали к ней огромную благодарность за то, что она решила оставить всех в Мил-тон-Мэноре по крайней мере еще на год, пока дом не будет продан. – Достать его из кладовой, мадам? Его так много, что большую часть серебра мы храним в надежном помещении в подвале.

– Это было бы прекрасно. – Мэделин улыбнулась дворецкому, надеясь, что новые жильцы, кем бы они ни были, захотят оставить его в доме.

Хантер был очень полезен ей с самого прибытия, а когда умер дед, связал ее сначала с адвокатом, затем с владельцем похоронного бюро и позаботился о стольких суетных деталях на похоронах сэра Джорджа. Она была очень благодарна ему. В Дженкинсе Мэделин не была так уверена. После неудачной попытки поговорить с ним в саду два дня назад, казалось, он избегал ее, оставляя срезанные для дома цветы на кухонном столе. И снова быстро уходил в сад, прежде чем она успевала заговорить с ним. Мэделин решила не расспрашивать его больше о Камилле. Прежде всего Джейк сам должен рассказать, что случилось, и она намеревалась обратиться к нему, как только вернется в Нью-Йорк.

Тем временем, вооруженная блокнотом и карандашом, Мэделин начала составлять опись имущества Милтон-Мэнора, чтобы определить, что продать вместе с домом, а что забрать в Штаты. Большую часть мебели она решила оставить, так как та была слишком громоздкой для их квартиры и не соответствовала современной светлой отделке. Однако вещи поменьше могли вполне сгодиться для их домика в заливе Ойстер-Бей, который Джейк отдал в ее и Карла распоряжение, после того как они поженились. Другое дело – картины. Мэделин, конечно, заберет их. Многие из них были датированы шестнадцатым веком и представляли собой портреты ее предков по линии Даримплов. Это были полотна, написанные в холодной манере и так непохожие на ее работы, но они, несомненно, представляли огромную ценность и большой исторический интерес. Тщательно переписывая их, Мэделин отмечала авторство: Гейнсборо, две картины Лелиса, Джошуа Рейнолдс и бесценные эскизы Иниго Джонса. Коллекция деда, подумала она, стоит по меньшей мере восемь миллионов долларов. Персидские ковры, дрезденский фарфор и прекрасные медные канделябры тоже вошли в ее список. Оставалось осмотреть только одну комнату в доме. Это была та самая гостиная. Мэделин избегала заходить в комнату «тысячи глаз» с того дня, как деда хватил удар, и до сих пор вздрагивала при мысли о ней. Событие так потрясло ее, что после этого она каждую ночь видела во сне лицо матери и эти насмешливые глаза, надвигающиеся на нее.

– Хантер, – позвала Мэделин, стараясь говорить спокойным голосом, – не могли бы вы открыть для меня гостиную?

– Да, мадам. Не хотите ли воспользоваться ею для приема гостей в этот уик-энд? – спросил он.

Мэделин ухватилась за эту идею, как будто это была обычная комната и не имела особого значения для нее.

– Правильно. Откройте шторы и ставни, чтобы как следует проветрить помещение. Поставьте сюда цветы. Я займусь мебелью и картинами завтра.

– Очень хорошо, мадам. – Хантер удалился с довольным выражением на лице, как будто не мог дождаться уик-энда.

Вечером, съев легкий ужин в библиотеке, Мэделин решила просмотреть книги, стоящие рядами в золотистых кожаных переплетах и заполнявшие полки от пола до потолка. Должно быть, их было здесь несколько тысяч, прикинула она, устанавливая лесенку из красного дерева и забираясь повыше, чтобы взглянуть на верхние полки. Ее рука скользила по обложкам томов сэра Вальтера Скотта, Чарльза Диккенса и Джейн Остен. Все это были первые издания. На полке пониже находились книги по истории, а далее – собрание иллюстрированных книг о диких животных. Затем Мэделин увидела книги, представляющие специальный интерес для Карла. Здесь была богатейшая коллекция литературы. Никогда в жизни она не видела столько ценных книг, собранных в одном месте. Они зачаровывали ее. Мэделин протянула руку и взяла с полки сборник поэм Мильтона. Это был ее любимый поэт, и она решила взять с собой этот томик, несмотря на то, что мистер Маркс запретил выносить из дома что-либо, пока не будет произведена оценка имущества. «Кто заметит отсутствие одной из книг?» – подумала Мэделин, пряча ее под мышку.

Она начала поправлять оставшиеся книги на полке, чтобы не было видно явной бреши, и вдруг заметила черный томик, старый и потрепанный, приткнутый у самой стены. Вытащив его и сдув пыль, которая толстым слоем прилипла к нему, Мэделин увидела, что ни на корешке, ни на обложке нет заглавия. Книга была написана от руки, иногда чернилами, иногда карандашом. Мэделин спустилась с лестницы, прошла по комнате и села на диван. Хлопнув несколько раз по обложке, чтобы избавиться от паутины, она подняла такое облако пыли, что не выдержала и начала чихать. Ясно, что книга была умышленно спрятана в задней части полки и пролежала там много лет.

Вглядываясь в текст первой страницы, Мэделин увидела, что он, хотя и написан крупным круглым почерком, но разобрать его трудно. Однако, по всей видимости, это был дневник. Правда, нигде не были проставлены даты, указывающие день, месяц или даже год, когда производилась запись. Мэделин обратила внимание на следующие слова: «Сегодня ночью мы собрались в амбаре, на перекрестке дорог, и Князь Тьмы, Властитель Мира, был среди нас».