Ларец Марии Медичи(без илл.) - Парнов Еремей Иудович. Страница 78

— Так-то оно так. — Шуляк погладил синий после бритья подбородок. — А со старухой нельзя еще переговорить?

— В том-то и дело… Врач решительно не разрешает. В лучшем случае послезавтра, говорит.

— Жаль!

— Еще бы! Во-первых, словесный портрет сделать надо, во-вторых… Кто его знает, не был ли он в перчатках?

— Ну подождем, недолго осталось…

— Это уж как дела пойдут. Медицина, брат, штука сложная. Нечто вроде прогноза погоды. Ни за что не отвечают. Все равно как шаманы.

— Факт.

— И все же, если вам повезет с этой краской, а Светловидов нащупает что-нибудь на месте, Свиньин от нас не уйдет… И его сообщник тоже!

— Конечно, тут не без сообщника! Такую работу проделать! И еще это убийство… Парень явно что-то знал.

— Безусловно! Иначе не было смысла идти на такой риск.

— А если это от отчаяния? Почувствовал, что его накрывают, заметался.

— Не думаю. Он заранее знал, на что идет… Конечно, возможно, что-то у него неожиданно сорвалось, не получилось… Тут, понимаете, вот что озадачивает: какая-то странная смесь приемов… Рядом с изощренной, почти сумасшедшей выдумкой топорная работа рядового громилы. Странно, не правда ли?

— Точно. Я это тоже заметил! Ведь огненный змей этот все-таки оригинальная затея. С психологией… И тут же мокрое дело… Медик считает, что Михайлова молотком пристукнули.

— М-да… Я вот хочу в субботу на Птичий рынок съездить.

— Зачем? Попугая купить? Я анекдот знаю про попугая…

— С водопроводчиком?

— Точно.

— Я тоже знаю. Это целая серия, попугайная… Шансы, конечно, почти нулевые, но вдруг он туда за кроликами ездил?

— Удава кормить?

— Да… Правда, если он был на представлении, то это отпадает. Укротитель объяснил товарищам, что Володька жареными цыплятами питается…

— Табака.

— Да. Пожалуй, что нет смысла ехать на Птичий…

— Точно. И вообще, змеи могут по году не есть.

— Да… Только он-то ведь мог и не читать Брема… Ну ладно, двигайте в ВТО. Там, говорят, ресторан хороший.

Шуляк дождался, когда магазин закрыли в 14 часов на перерыв. Он постучался, показал удостоверение, и его впустили. Девушки только готовились разлететься по закусочным и продуктовым магазинам…

— Извините, что беспокою вас в перерыв. — Шуляк развел руками. — Но ничего не поделаешь, у вас всегда полно народу…

Продавщицы и кассирша были заинтригованы. Директор же, хотя и не знал за собой никакой вины, явно нервничал.

— Какие могут быть извинения, товарищ?.. — Он озабоченно нахмурился, всем своим видом выражая готовность помочь чем только можно. — Дело есть дело! Всегда рады.

— Дело у меня, собственно, пустяковое… Нужна маленькая справочка…

— Пожалуйста, пожалуйста! — Директор широким жестом обвел тесные свои владения.

На застекленных полках темного дерева стояли разноцветные парики, баночки с гримом, куклы, книжки по искусству, всевозможные краски и мази.

— У вас есть светящаяся краска «Огни св. Эльма»?

— К сожалению, вся продана. — Директор улыбнулся скорее радостно, чем сочувственно; у него явно отлегло от сердца. — Но, если вам очень нужно, я бы мог…

— Нет, нет! — замахал руками Шуляк. — Не беспокойтесь… Когда продана последняя банка?

— Когда, Верочка? — Директор повернулся к рыженькой девчушке в синем халатике.

— Еще позавчера, — тихо ответила Верочка и почему-то покраснела.

— Интересно, кто и зачем ее покупал? Всех вы, ясное дело, не помните, но…

— Разве всех упомнишь? — подала голос другая продавщица.

— Ответите, когда вас спросят, Тамара! — строго одернул ее директор.

— А все-таки, милые девушки, как вы думаете: кому может понадобиться такая краска? Театральным работникам?

— Какое там! — усмехнулась бойкая Тамара. — Они к нам и не ходят. Что надо, они по безналичному получают…

— Очень интересно, Тамарочка. Вас ведь Тамарой зовут? — Шуляк понял, что эта полная румяная брюнетка играет здесь первую скрипку. — Кому же она тогда нужна, если не работникам сцены?

— А кому угодно! Всем…

— Ну, вы явно преувеличиваете! Наверное, все же не всем… Вы сколько банок продали?

— Семьдесят! — мгновенно ответил директор.

— Семьдесят банок — семьдесят человек, — кивком поблагодарил за справку Шуляк. — Это немало, но и не так уж много. Верно?

Директор кивнул.

— Некоторые по две банки брали, — уточнила Тамара.

— В самом деле? — удивился Шуляк. — Это же пять килограммов краски. Зачем столько?

— Мало ли зачем! — махнула рукой Тамара. — Рыболовы каждый день заходят, спрашивают.

— Рыболовы?

— Ага. Поплавки красить, чтобы в темноте видно было… Крючки опять же.

— А крючки зачем?

— Для ночного лова. Говорят, рыба лучше на свет идет.

— Век живи, век учись, — покачал головой Шуляк, не пропускавший обычно ни одной рыбалки. — И откуда у вас такие познания?

— У нее муж рыбак! — пискнула рыженькая и засмеялась.

— Значит, вы тоже краску купили? — улыбнулся Шуляк.

— Ага. Две банки.

— Превосходно! — одобрил Шуляк. — Выходит, что число посторонних покупателей резко сокращается.

— Всего на два! — уточнила Тамара.

— Уже легче… Кроме рыболовов кто еще интересовался?

— Многие. — Тамара вынула пудреницу и посмотрелась в зеркальце. — Один покупатель говорил, что хочет выключатели в квартире выкрасить… Для клуба еще брали шесть банок.

— Какого клуба?

— «Красный пролетарий»… Мальчишки еще купили в складчину! — Она вдруг прыснула. — Пакость какую-то в школе написать собирались. Я слышала, как они совещались.

— И все-таки продали?

— Отчего же не продать?.. Но я их выругала!.. А почему вас эта краска так волнует?

— Это я потом вам объясню, а пока…

— «…выпьем кружечку пивка!» — смеясь, передразнила его Тамара.

Верочка всплеснула руками и, давясь от смеха, грудью легла на прилавок.

— Девушки! — прикрикнул директор.

— Пороть вас надо! — вздохнула кассирша. — У человека серьезная забота, а вам все хаханьки. Небось кража опять?

— Почему опять? — повернулся к ней Шуляк.

— Больно кражи теперь участились! Мою соседку вот недавно ограбили. Все подчистую из квартиры вынесли. Одни голые стены остались. И мало этого, еще саму по голове пристукнули, так что она речи лишилась… Не поглядели, что старуха!

— Вы, случайно, не о гражданке Чарской? — Шуляк подошел к застекленной кабинке кассы.

Кассирша выглядела довольно молодо, несмотря на усталые тени под глазами. Розовое закрытое платьице шло к ее несколько полной фигуре и скромной прическе: длинная русая коса была обвита вокруг головы.

— Значит, вы в курсе? — Она удивленно раскрыла глаза.

— Точно, — подтвердил Шуляк. — Даже знаю, что вас зовут Эльвирой Васильевной.

— Подумаешь, секрет! — фыркнула Тамара.

— Между прочим, Эльвира Васильевна, краска имеет прямое отношение и к ограблению вашей соседки! — Шуляк быстро сообразил, что кассирша вряд ли подробно осведомлена о бурных событиях, происшедших в ее квартире. — Так что прошу мне помочь.

— Так я что?.. Я — пожалуйста…

— Вот и припомните-ка вместе с девушками всех, кому продали банки… Постарайтесь припомнить… Внешность, какие-нибудь особенности, разговоры, может быть… Школьников же вы, Тамара, припомнили? — Он отошел от кассы назад к прилавку.

— А художник-то твой, Тома! — вспомнила вдруг Эльвира Васильевна.

— Такой же мой, как и твой! — огрызнулась Тамара. — Он-то здесь при чем?

— Что значит «при чем»? Краску-то он купил!

— Ну, купил! А дальше что? Стукнул банкой твою полоумную старуху по голове? Так, что ли?

— Стоп! Стоп! — Шуляк постучал костяшками пальцев по прилавку. — Так не пойдет!.. Это дело серьезное. Разрешите, товарищ директор, воспользоваться вашим кабинетом.

— Конечно, конечно, пожалуйста. — Директор погладил седоватый ежик и, подняв доску прилавка, указал на дверь.

— Попрошу вас, Тамара, пройти в кабинет… Побеседуем, так сказать, с глазу на глаз. А то я ничего тут не пойму.