Почему Америка наступает - Паршев Андрей Петрович. Страница 19

Ведь если вдруг станет известно, что собственные запасы США подходят к концу – это не может не вызвать подорожания на мировых рынках нефти. Поэтому, мне кажется, некоторое преувеличение собственных ресурсов соответствует интересам США, и, думаю, в рамках возможного они это и делают. Вполне по-человечески понятно – американцам вряд ли приятно подчеркивать собственную зависимость от стран Персидского залива.

Таким образом, данные, вполне возможно, завышены для США (хотя по мнению экспертов WEC, они могут быть, напротив, занижены).

Также малодостоверны сведения о Китае. Эта страна традиционно не склонна раскрывать свои карты. Так, по мнению некоторых наших экономистов, китайцы занижают производство некоторых видов продукции в 2—3 раза. Они доказывают это сведениями о производстве, например, подшипников. Мы когда-то поставляли оборудование для подшипниковых заводов – и нам хорошо известна реальная их производительность.

Так ли это – трудно сказать, «Восток – дело тонкое». Как учил философ и военный теоретик Сунь Цзы: «Если ты далеко – показывай, что ты близко, если ты близко – показывай, что ты далеко». Японцы, тоже поклонники Сунь Цзы, перед Второй Мировой войной всячески поддерживали дурацкий слух, что японцы от природы не приспособлены к высшему пилотажу – они якобы теряют на высоте координацию. Перл-Харбор показал, что это не так. Люди, даже военные атташе, порой так легковерны…

С другой стороны, Китай теперь тоже стал страной, потребляющей сырье и заинтересованной в низких мировых ценах на нефть и газ, поскольку собирается их импортировать (соответствующие переговоры с нами проводятся). Значит, можно и преувеличивать свои запасы – дескать, не так уж нам и нужно ваш газ покупать. Но вообще-то запасы Китая, каковы бы они ни были, для остального мира интереса не представляют. Это сейчас страна стала производящей, и китайцы хорошо знают Второе Правило Большой Экономической Игры: «продавай труд, покупай сырье». Свое сырье они сами используют, никому не отдадут.

Как ни странно, далеко не разведаны ресурсы Персидского залива – за ненадобностью, там пока хватает того, что известно. Запасы Ирака, в частности, могут оказаться существенно большими, чем принято считать.

В других регионах особых неожиданностей (в лучшую сторону) ждать не стоит.

В общем, непохоже, что широко известные данные о запасах нефти дают основания ждать какого-то чуда. Скорее всего, чудес не будет, и у нас (человечества) есть только то, что есть.

Но все-таки: что делать с прогнозами, говорящими об еще скрытых в недрах Земли полуторных или двойных резервах?

Они не основаны на прямых доказательствах. За ними не стоит пробуренных скважин с нефтяными фонтанами. Эти прогнозы базируются на знании общих закономерностей залегания нефтяных пластов и сведениях об известных геологических структурах, где нефть может быть – а может и не быть – и Каспий хороший пример тому. Эти предполагаемые месторождения до сих пор не открыты, и это о чем-то говорит – ведь нефть искали в XX-м веке активно. Наша территория геологами исхожена неплохо, что доказывается обнаружением во многих местах, вплоть до Московской области, мелких месторождений. Они пока не используются – ну есть там, скажем, 2—3 миллиона тонн стоимостью по нынешним ценам в 300—400 млн. долларов; экономически целесообразно добывать в год миллионов на 10 (потом поясню, почему не больше); а во сколько обойдутся обустройство месторождения, дорога и нефтепровод?

Еще одна причина, почему эти «кладовые Солнца» до сих пор нетронуты даже разведочными скважинами – часто они неудачно расположены.

Шельфы российских (наверное, и канадских) полярных морей перспективны на нефть и газ. Но по этим морям движутся со скоростью пешехода ледяные поля метровой и более толщины. Посчитайте массу такого поля размером километр на километр – и не удивляйтесь полученному результату.

Теперь представьте, что нефтяной платформе нужно большую часть года противостоять подобным полям – а ее основание находится на глубине более сотни метров. Трудное дело! Это вам не незамерзающее Северное море. И нефтепровод на материк прокладывать нелегко, и танкерам трудно пробиться к вышкам.

Есть на севере Сибири узкий извилистый залив – Обская губа. Узкий он на карте, в реальности он как море – шириной 50—70 км. ЮКОС который год собирается начать разработку нефти под губой – но не простое это занятие. Как вышки ставить? Снесет ледоходом. Бурить наклонно, с берега – километров многовато. Не наше это дело, но мы с Ю. И. Мухиным, посовещавшись, пришли к однозначному выводу – без намывных островов не обойтись. Интересно, эта нефть для ЮКОСа тоже будет самой дешевой в мире по себестоимости, как сейчас утверждается про другие его месторождения?

Короче говоря, не нужно удивляться, что потенциальные инвесторы проявляют интерес к шельфу Южного Сахалина, но не севернее; к западной части Баренцева моря, но не к восточной. Дело не только в геологии – в климате также, и в ледовой обстановке. Там, где море зимой замерзает, толком работать пока не научились, или такая работа обходится дорого.

Возможно, в будущем, когда нефть станет большим дефицитом, появится стимул для разработок и на Карском море; возможно, и высокая цена нефти позволит окупить огромные затраты на разведку и обустройство полярных шельфовых месторождений… возможно.

Если они, конечно, есть.

ПРАВИЛО ХАББЕРТА

Почему World Energy Councel (WEC, Всемирный Энергетический Совет) считает, что добыча нефти в мире не будет расти? По их оценкам, снижение добычи из-за ресурсных ограничений начнется примерно до 2020-го г.

Делать прогнозы – дело трудное, это больше дело религии, чем науки. Тем не менее, эмпирические закономерности имеются. Так, Хабберт (Hubbert) еще в 1950-х гг. предсказал пик добычи нефти в США, с последующим падением. Прогноз блестяще оправдался. А методика была довольно проста: строился график открытых месторождений по годам – для Америки пик открытий пришелся на середину 1930-х – и затем сдвигался в будущее на 35 лет.

Нужна была изрядная смелость. В 50-е годы месторождения нефти открывали очень неравномерно от года к году – но Хабберт увидел тенденцию к перелому, и – во-вторых – правильно оценил, на сколько лет вперед нужно сдвигать график. Для этого нужно хорошо знать тогдашнюю технологию нефтедобычи, сроки освоения и выработки месторождений.

Ведь в принципе можно месторождение так обустроить, столько вышек понаставить и транспортных путей подвести, чтобы истощить его за год. Но только что потом с этими трубами и дорогами делать? Вывозить – себе дороже, да для большей части оборудования это и невозможно. Срок службы всяких конструкций – несколько десятков лет; значит, за год полезно используется лишь несколько процентов от затрат.

Вообще считается, что буровые должны служить лет 30—35, как и нефтепроводы, хотя на Южном Сахалине до сих пор работают скважины, построенные еще японцами. Но это исключение.

Это значит, что и обустраивать месторождение нужно так, чтобы добывать ежегодно около 3 % от его объема: тогда все скважины полностью выработают свой ресурс. Если же добывать больше – значит, часть вложений сделаны нецелесообразно, месторождение уже будет выкачано, а оборудование придется бросать еще годным к употреблению.

Но это в идеале, в реальности мотивы поведения владельцев месторождений бывают разными.

В 1990-е, кстати, в США ежегодно добавлялись к запасам десятки миллионов тонн – при добыче в сотни миллионов – и это значит, что уже к 2020-м гг. собственная добыча в США сойдет на нет.

Так вот применение этого правила к мировым запасам (за исключением Персидского залива), только с 30-летним сдвигом, дает пик добычи в конце XX-го века. А затем добыча должна начать снижаться…