Почему Америка наступает - Паршев Андрей Петрович. Страница 48

Как ни странно, эта страна, крупнейший мировой производитель, гораздо больше потребляет, чем производит. Иногда в адрес развитых стран можно слышать упреки, что они свою продукцию переоценивают, а иностранную недооценивают. Это не совсем так – просто развитые страны производят продукцию высокотехнологичную, которую кроме них никто не производит. В этом случае ценообразование является монопольным или олигопольным – когда есть всего несколько производителей, им легко договориться между собой. А что такое монопольная цена? Если цена формируется при соревновании производителей, то цена лишь чуть-чуть выше стоимости; равна стоимости плюс норма прибыли, а она невысока – несколько процентов. А если производитель какого-нибудь очень нужного товара только один – он может назначать и более высокую цену. Трудно сказать, насколько более высокую, чем ограничена монопольная цена – но на ней можно получать не только прибыль, но и сверхприбыль – то есть прибыль выше нормы.

А вот производителям сырья договориться трудно. Почему? Это можно обсуждать, но факты говорят именно об этом: продавцам сырья их специализация вредна. От сырьевого экспорта, как правило, экспортер беднеет, а потребитель богатеет. За исключением, как мы уже говорили, очень немногих видов сырья, в частности нефти.

«Менее развитые страны экспортируют, как правило, товары, сталкивающиеся с неэластичным спросом», как пишет Сорос. Наш редактор его книги «Алхимия финансов» поясняет: «Чтобы увеличить объем экспорта товара с неэластичным спросом, надо резко понизить цены». Задыхающиеся в долговой петле сырьевики вынуждены предлагать на рынок больше – но в результате получают немного. И нефть выгодна только потому, что она контролируется группой продавцов, хотя она – такое же сырье.

Трудно также договориться между собой и производителям обычной продукции, производимой по известным технологиям. Отчасти поэтому страны третьего мира, хотя и вошли в индустриальную стадию благодаря своим экспортно-ориентированным экономикам, накопили не так уж много капиталов, и при сокращении сбыта в страны Запада они не могут заменить их спрос собственным платежеспособным спросом. Таким образом, одна из идей современной экономической теории – идея о расцвете национальных экономик путем привлечения иностранных инвестиций – оказалась не так уж плодотворна. Тем самым далеко не богатые страны втягиваются в изнурительную гонку: рабочие соглашаются на недостойную человека заработную плату, государства до мизера снижают налоги, лишая национальные бюджеты совершенно необходимых средств – и все для того, чтобы снизить издержки иностранных предпринимателей. Призом же является встраивание в экономическую систему развитых стран, причем на самой бесправной роли: при ухудшении мировой конъюнктуры именно экономики стран «третьего мира» страдают первыми, «глобальная экономика» отбрасывает их, как ящерица свой хвост. Пресловутые «азиатские драконы» добились… а чего они, собственно, добились? Права удовлетворять спрос заокеанского потребителя более дешевым способом, чем если бы он, заокеанский потребитель, это делал сам.

Правда, и США уже не могут обойтись без дешевых товаров «третьего мира».

В принципе экономическая доктрина Запада не любит монополий. В учебниках часто приводится в пример различная практика в Англии и во Франции 18-го века. Во Франции выгодные производства раздавались или продавались в исключительное пользование лицам и компаниям – результатом было отсутствие экономической конкуренции и отставание в конечном итоге от Англии.

Но вот монополию благодаря технологической новизне современная доктрина признает. И клуб технологически развитых стран обладает монополией на многие виды технологий – не знаю, является ли это причиной или следствием теории.

Так, развитые страны поделили между собой мировые рынки компьютеров, программного обеспечения, видео-, кино– и аудиопродукции, специализированного машиностроения, биотехнологий. Гражданская авиация мира – сейчас только Боинги и Аэробусы, которые нельзя сказать что совсем не падают (в среднем – чаще, чем наши самолеты), но нашим Илам и Ту путь в мир заказан. И благодаря такому монопольному положению Запад и сохраняет возможность платить своим гражданам высокие зарплаты.

Глобализация потихоньку размывает эту ситуацию. Каждому конкретному производителю очень выгодно перевести производство в страну с дешевой рабочей силой, а ведь вряд ли Америка будет состоять из одних дизайнеров. Не только Америка. У нас в Москве недавно открылся уже второй супермагазин шведской фирмы ИКЕА, торгующей всякими бытовыми, хозяйственными товарами, мебелью… Фирма ИКЕА имеет 52 предприятия по всему миру. Что в ней шведского? В самой Швеции только одно конструкторское бюро, в городке Эльмхульм. А всемирно известный шведский концерн «Эриксон» даже штаб-квартиру держит не в Швеции. Если развинтить монитор финской фирмы «Нокия» (но не советую – напряжение 15 киловольт), то там можно найти японскую, а скорее южнокорейскую трубку. Вот и «Леви Страус» закрыла последние шесть фабрик по пошиву джинсов в США…

То есть отчасти глобализация прогрессивна, она ставит рабочего развитых стран и рабочего из стран развивающихся в более равные условия. Рабочий Третьего мира стал больше зарабатывать (хотя это не решило проблему бедности и не решит – таких рабочих очень немного, больше Западу не нужно), а рабочий Запада, чтобы выдержать конкуренцию на рынке труда, соглашается сократить свое потребление. Как сказали бы марксисты, глобализация из разрозненных отрядов пролетариата формирует единую всемирную армию труда.

Но пока американцы, и американские рабочие в том числе, наслаждаются высоким уровнем жизни и, соответственно, большим потреблением ресурсов. Причем потреблением, которое даже США не по карману.

Кроме слишком высоких зарплат и других видов выплат, расходуемых на личное потребление, США еще и очень много тратит и на общественное потребление, и на военные цели. Да, пока экономика США – первая в мире, но и армия у США самая дорогая, и флоты по всему миру чего-то стоят.

Мы говорили, что отчасти такая ситуация существует из-за своеобразного разделения труда. За товары Запада платится монопольная цена, за товары «третьего мира» – конкурентная. Но даже в этих условиях нет равновесия в обмене США с остальным миром, даже американской высокотехнологичной продукции не хватает, чтобы оплатить американские аппетиты.

В последние годы в мире продолжается абсурдная ситуация. США ежегодно продает своих товаров на сотни миллиардов меньше, чем покупает, имея так называемое отрицательное торговое сальдо – в последние годы 300—400 миллиардов долларов. То есть в год американцы покупают на душу более чем на тысячу долларов товаров во всем мире, ничего не давая взамен. Вместо товаров во внешний мир из Америки идут доллары – наличные и безналичные. Это не только нефть – на нефть США тратят менее 100 миллиардов – хотя и роль нефти здесь немаленькая.

Отчасти это нормальный процесс. Доллар – мировая валюта, а единственный эмиссионный центр – Америка. Чем сильнее развивается рынок, тем больше ему надо средств обмена, т. е. долларов. Потому-то страны мира и продолжают продавать американцам всякие товары, получая взамен бумажки. Вопрос лишь в том, не многовато ли этих долларов? Ведь прирост денежной массы, если он превышает рост товарооборота, вызывает инфляцию!

А долларовая инфляция идет. С 70-х годов доллар «похудел» по крайней мере вдвое – но сложно сказать, следствие ли это внутренней американской политики или перенасыщения долларами внешнего мира. Судя по тому, что за границей доллар, как правило, имеет большую покупательную способность, чем дома – то скорее первое.

Но в этой ситуации скрыто зерно опасности. Доллар имеет цену, потому что доллар используется в мировой торговле. Говоря другими словами, мировая торговля контролируется американскими банкирами. И вот если мир по какой-то причине перейдет на другую валюту, он может начать сбрасывать доллар. В этом случае доллар потеряет в цене уже не жалкие 15 %, как пророчил весной 2002 года Джордж Сорос.