Муж и жена - Парсонс Тони. Страница 61

— Ты еще много лет проживешь, мам. Ты победила эту штуку. Ты еще увидишь, как Пэт вырастет.

Мне так хотелось в это верить.

— Для людей это трудно, — продолжала она говорить, как будто не слышала, что я сказал. — Я думаю, что твой отец чувствовал себя точно так же, когда вернулся с войны. С кем он мог поговорить по-настоящему о том, через что он прошел? Только с теми, кто испытал то же самое. С теми, кто знал.

Она показала мне брошюрку. Это оказалась одна из тех розово-фиолетовых брошюр про рак. Но эта была новой.

— Можно научиться, — сообщила мама, открывая ее. — Проводятся занятия по подготовке консультантов. Для того чтобы беседовать с женщинами, которые проходят то же лечение, через которое проходила я. Теперь я знаю, что мне хочется заниматься этим. Хочу помогать женщинам, которые пытаются победить рак груди. Слышишь, Гарри? Я уже могу об этом говорить. Раньше я не могла даже произнести этого слова. Рак. Как будто я чего-то стеснялась, как будто я была в чем-то виновата. Помнишь молоденькую блондинку в больнице? Такую симпатичную? Немного моложе тебя. У нее было двое мальчиков, двое прелестных ангелочков. Приблизительно возраста Пэта.

Я с трудом вспомнил бледную молодую женщину, лежавшую в той же палате, что и мама.

— Так вот, она умерла. — Мамины глаза неожиданно наполнились слезами.

— Ты не умрешь.

— Я хочу беседовать с такими вот девушками. Я имела в виду — женщинами. Нужно называть их женщинами, да? Для меня она была просто девушкой.

В сад вышел Пэт, ему надоело смотреть кино. Сегодня он не хотел ехать к бабушке. Его звал к себе в гости Берни Купер. И я чувствовал себя виноватым, забирая его сюда, но убедил его в том, что мы необходимы бабушке. Мама права. Все, что раньше было нормальным, изменилось. И мне не дано знать, как много времени нам всем отпущено.

— Мои красивые мальчики, — пропела она, раскрывая нам объятия, — обнимите меня. Оба. Ну же. Я не рассыплюсь.

Мы с Пэтом обняли ее и рассмеялись, потому что уткнулись носами в ее парик Долли Партон, понимая, что в этот момент она нам дороже всех на свете.

Пэт пошел в гостиную, а мама похлопала меня по плечу, улыбаясь одновременно печально и радостно.

— Отец гордился бы тобой. Я рассмеялся:

— Не знаю. Почему?

— Потому, что ты заботился обо мне все это время и любишь своего сына. Потому, что ты хороший человек. Всегда сравниваешь себя со своим отцом и все время обнаруживаешь, что чего-то недостает. Ты ошибаешься, Гарри. Как бы высоко ни поднялся твой отец, тебе все равно нужно расти самому.

— Но как вам с отцом удалось это, мам? Как можно любить кого-то всю жизнь? И как сделать так, чтобы брак сохранился все это время?

Маме не нужно было даже раздумывать над этим.

— Просто надо все время влюбляться, — ответила она. — Влюбляться снова и снова в одного и того же человека.

У Джины в доме принято всегда снимать обувь у порога. Поэтому, когда Пэт открыл дверь своим ключом, я увидел их сразу же — мужские туфли огромного размера, занявшие в прихожей весь коврик с надписью «Добро пожаловать». Эти туфли были немного сбиты на каблуках и нуждались в чистке. Они скорее походили на приземлившийся самолет, чем на простые туфли.

«У нее новый мальчик», — подумал я. Ничего удивительного. Она никогда не останется надолго одна. Джина не выглядит одинокой женщиной. Все еще.

Помогая Пэту снять пальто, я подумал о том, о чем часто думал, находясь поблизости от моей бывшей жены.

А как насчет моего мальчика?

Если Джина начнет встречаться с кем-нибудь, что это будет значить для Пэта? Не будет ли он ее раздражать?

Джина вышла к нам. Лицо у нее было красным и возбужденным. Я почувствовал вспышку неприязни по отношению к бывшей жене. Какого черта она делает тут с этим парнем, носящим такие огромные ботинки?

— У бабушки новые волосы, — сообщил ей Пэт.

— Очень хорошо, милый, — сказала она, не слушая его, глядя, как я рассматриваю гигантские туфли.

— Они желтые, — продолжал Пэт.

— Замечательно.

Пэт уже освободился от пальто и снимал свои ботинки.

— Проходи в комнату, там кто-то хочет тебя видеть. А мне надо поговорить с папой.

Пэт взбежал по лестнице. Я услышал мужской баритон, говорящий с ним, и нежный высокий голосок Пэта, который ему что-то отвечал.

— Ричард, — сказала Джина.

— Ричард?

— Похоже, что мы попытаемся попробовать еще раз.

Я слышал, как наверху разговаривали Ричард и Пэт.

А как насчет моего мальчика?

— Ты удивляешь меня, Джина.

— Правда?

— Как же быть с твоей теорией старой коровы?

— Теорией старого быка.

— Все равно. Я считал, что когда ты порываешь с кем-то, то делаешь это окончательно.

Она рассмеялась:

— Может, я думала о тебе, Гарри. Я вздохнул, а затем спросил:

— Что случилось?

Она пожала плечами:

— Наверное, я почувствовала себя одиноко. И немного испугалась. Ты знаешь, каково это — оказаться одной с ребенком на руках.

— Да, я это знаю.

— Становишься одинокой. Правда. Как бы ни любила своего ребенка, все равно появляется чувство одиночества. А встретить кого-то нового не так-то просто. Очень даже трудно, Гарри. И я совсем не уверена, что хочу опять начинать все заново. Свидания… Господи, упаси меня от свиданий. У кого хватит энергии на всю эту ерунду в нашем возрасте?

— Я столкнулся с Ричардом. Он тебе говорил?

Она кивнула, но в ее глазах не появилось и намека на то, что она знает о нас с Казуми. Значит, Ричард не выдал моей тайны. А может, ему просто все безразлично.

Ему нужно было всего лишь вернуть назад свою жену.

— Между нами все не так уж плохо, — убедительно говорила Джина. — Переезд был ужасен, а потом мы пытались зачать ребенка и ничего не получилось. Все стало еще хуже. Но мы решили попробовать еще раз способом искусственного оплодотворения.

— Это какое-то лечение бесплодия?

Она кивнула:

— Мне прописали лекарства, которые способствуют выделению большего количества яйцеклеток. Ричарду же надо будет… ну, ты знаешь… мастурбировать.

Не так уж много требуется от Ричарда.

Я пристально посмотрел на нее. Только что она порвала с этим парнем, а в следующее мгновение уже готова сверхурочно производить яйцеклетки, чтобы родить от него ребенка. Я совсем ее не понимал. Неужели те, с кем мы делим нашу жизнь, настолько случайны? Неужели так просто разорвать, а потом сложить все опять?

Джина неправильно истолковала мое молчание: она решила, что я сомневаюсь в методике лечения бесплодия.

— В наши дни это очень распространено, Гарри. В некоторых специализированных клиниках, очень хороших, есть гораздо большая возможность зачатия при помощи искусственного оплодотворения, чем древним естественным способом. Правда.

— Не знаю, Джина. Я слышал, что лечение этим методом очень дорого стоит. И к тому же не всегда срабатывает.

— Может, эти трудности сплотят нас, сделают сильнее. Помогут нам стать настоящими мужем и женой. Разве не к этому мы все стремимся?

— Но ты ведь больше его не любишь, Джина. Ты не можешь жить с кем-то, быть за ним замужем, иметь от него ребенка только потому, что тебе одиноко.

— Разве? А что мне делать? Ждать, когда появится мистер Правильный? У меня, Гарри, не так много, времени и энергии. Иногда именно так я и думаю: тот, с кем ты сейчас, это просто человек, с которым живешь. Только и всего. Точка.

— Ты старая идеалистка.

— Не так уж это и плохо. Это партнерство, когда держишься друг за друга, поддерживаешь друг друга. Совсем не так, как в старой песне. Ну и что? Взрослый человек не может без конца влюбляться, как какой-нибудь придурочный подросток. Представляешь, как можно тогда запутаться?

— Невозможно выбрать того, в кого влюбишься.

— Какой ты наивный. Конечно же, ты выбираешь, Гарри. Несомненно.

Мне хотелось думать, что мы все еще друзья и она мне небезразлична. Но эта забота о моей бывшей жене не могла длиться бесконечно. В конце концов, мои мысли всегда возвращались к одному и тому же.