Современные методы управления погодой - Пастернак Евгения Борисовна. Страница 27

Слава богу, чистящие порошки нашлись в огромном количестве, видимо, ими ни разу не пользовались. Итого, в нулевом приближении, на ванную комнату ушел час. Зато после этого я, уже не боясь за здоровье Маши, оставила ее плескаться и перешла к туалету. В смысле, к туалетной комнате, потому что туда тоже придется время от времени заходить, а в том состоянии, в котором он находится сейчас… Короче, что-то мне подсказывает, что если я поставлю у нас с Машкой в комнате ведро, Сергей эту идею не одобрит. Хотя… Если он не замечает той вони, которая разносится сейчас отсюда, ведра он тоже не заметит. Разве что споткнется о него ночью!

Отмыв до блеска места общего пользования, вернее, не до блеска, а до состояния, когда ими действительно можно пользоваться, я слегка оттаяла, вытащила из ванны ребенка и залезла туда сама, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Никогда не буду больше раздражаться на рекламу всех этих «силитов» и «кометов». Я бы сейчас без них все руки в кровь изодрала и нервы.

Честно говоря, начало уборки меня воодушевило. Хотелось продолжать. Что за странная у нас, женщин, предрасположенность чистить авгиевы конюшни? Давно уже замечала, что ежедневная уборка вызывает раздражение, а вот генеральная… Да еще желательно в дачном домике, в котором никто не жил лет десять… Чувствуешь себя всемогущей! Еще бы, из свинарника вдруг возникает жилое помещение. Или мне просто хочется почувствовать себя хозяйкой этой квартиры, а не приезжающей гостьей?

Я не стала заниматься решением этой психологической проблемы, а, заручившись согласием Сергея на уборку, быстренько спровадила их с Машей за мороженым и приступила к кухне.

К тому моменту, когда они снова появились в квартире, я была почти счастлива. В коридоре громоздились четыре огромных пакета с мусором, пол сверкал, ковер был вычищен, в ванной уютно шелестела стиральная машина со шторами. Их, видимо, не стирали никогда, со времени их изготовления. Я решилась это сделать из чистого любопытства, мне просто стало интересно, а какого они цвета. В оригинале. Сейчас-то понятно, что никакого, вернее, цвета застарелой грязи. Или это были вовсе не шторы, а кухонные полотенца? И о них все эти годы вытирали руки? Тогда я их зря оклеветала, в этом случае они еще очень даже ничего.

Весь уик-энд я привыкал к новому состоянию – окончательно семейного человека. В субботу вечером состоялось посещение зоопарка, где мы с Катей тяготели к водоплавающим (жара ослабла совсем ненамного), а Машка металась между вольером с тиграми и загоном для слонов. Я чуть шею не свернул, пытаясь отслеживать перемещения ребенка, в то время как легкомысленная мать спокойно поедала одну порцию мороженого за другой. Один раз я таки не отследил положение Маши и запаниковал.

– Она у жирафов, – заявила Катя, пресекая мои попытки вызвать МЧС, милицию и пожарных.

И действительно, Машка вытягивала шею у далекой клетки, пытаясь достичь пропорций наблюдаемых животных.

– Как ты успеваешь за ней следить? – поразился я.

– Просто знаю, где она находится, – ответила Катя, – и она про меня, кстати, тоже.

«Все-таки они ведьмы», – решил я для себя, но бдительности не ослабил.

Домой я вернулся со свернутой шеей, растрепанными нервами и мокрый, как тюлень, к которому мы переместились, когда Машка окончательно выпала из поля зрения. По пути пришлось завернуть в магазин, потому что, как выяснилось, в прошлый раз я не купил массу совершенно необходимых вещей. Масса оказалась существенной. Пакеты оттягивали мне руки.

И тем не менее я чувствовал себя замечательно. Наверное, мне всегда не хватало именно этого: шустрой девчонки, за которой нужен глаз, и не один; кучи полезных покупок, смысл которых выше моего понимания; любимой женщины, которая умеет безумно красиво есть мороженое и поправляет мне воротник.

Воротник! Никогда не думал, что такой простой и естественный жест может для меня значить больше, чем все ласки и восторги, вместе взятые. Казалось бы, ничего особенного, но именно это движение Катиной руки окончательно примирило меня с тем, что жить мы будем вместе, долго и счастливо. Она даже не заметила этого, автоматически привела мою одежду в порядок перед выходом, но я только об этом и думал. Конечно, с перерывами на обдумывание оптимальных маршрутов следования, слежку за ребенком, покупку билетов и мороженого, перетаскивание сумок – словом, на все те занятия, которые женщины сваливают на нас.

Я пытался вспомнить, кто и когда поправлял мне воротник в последний раз. Не смог вспомнить. Первая жена? Ее гораздо больше заботил собственный гардероб. По-моему, ей было даже наплевать, начищены ли мои ботинки, когда мы вместе отправлялись на званый вечер.

По возвращении из зоопарка (Машка уже в метро зевала на ширину головы) я собирался обсудить вопрос воротника, но Катя деловито приземлила нашу беседу:

– Где будем Машку укладывать?

– В большой комнате, – предложил я.

– Не пойдет. Здесь и телевизор, и компьютер. А если мы захотим кино посмотреть?

– Ну, сегодня нам будет не до телевизора, – попытался я перевести разговор в игривое русло.

– А завтра? А через два дня? Давай лучше Машку в спальню определим, а сами тут устроимся. Давай-ка займись чемоданами.

Даже этот командный тон меня не расстроил. Уют и быт – это сфера, в которой женщины более компетентны. Меня вполне устроит решение стратегических проблем. В конце концов, именно я решил забрать ее с Машкой к себе в Москву. И забрал. А где постель стелить – это уже подробности.

Только сейчас я поняла, что медленно оттаиваю. Хотелось мурлыкать от счастья, или петь и танцевать, или и то и другое одновременно. Сергей вернулся!

Я, конечно, могла сколько угодно рассказывать себе, что Сергей полный дурак, я ощетинилась, как ежик, чтобы не дай бог не пожалеть о том, что он уехал. Но это не меняло печальной правды – я бесконечно, чудовищно по нему скучала.

Мы шлялись, Машка со скоростью пули носилась по зоопарку, а мне периодически вспоминались события последних месяцев. Я уже много раз радовалась, что на мне темные очки, потому что на глазах вскипали слезы и приходилось под любым предлогом прижиматься к Сергею, чтобы убедиться в том, что он не мираж.

А что будет, если он опять уедет? Честно говоря, от этой мысли стало так плохо, что я сразу решила – этого не может быть!

А если бы он насовсем уехал? Неужели это бы был конец? Неужели мы бы с ним больше никогда не увиделись? Какая же я все-таки дура! Почему я не поговорила с ним перед отъездом? Я же отпустила его совершенно безропотно, даже слова не сказала, даже глазом не моргнула.

А может, нужно было повиснуть на шее, рассказать ему о том, что я люблю его, что жизнь без него станет… да не станет жизни! Может, он бы никуда и не уехал! А может, я бы все и испортила, Сергей бы испугался и сбежал от меня еще подальше Германии.

Вот как жить с мужчиной? Если разнежиться, как я сейчас на солнышке, – станешь уязвимой и любое его неосторожное слово причинит боль. А если собрать волю в кулак и все время доказывать себе, что мне никто не нужен… Наверное, никто не обидит, зато всю жизнь просидишь одна.

Вот ужас! Вот уехал бы Сергей, а я бы всю жизнь прожила в гордом одиночестве. И не видела бы этого зоопарка, и не горели бы так счастливо Машины глаза, и не было бы рядом этого мужчины, который так смешно за нас беспокоится.

А ведь у меня не было другого мужчины с тех пор, как мы с Сергеем познакомились! Наверное, и быть не могло! Или я бы все время искала что-то на него похожее. А где другого такого найдешь?

Из этого суперлирического настроения меня вывело то, что Машку нужно было срочно укладывать спать. Она была так полна впечатлениями и мороженым, что засыпала стоя, в постели я еле успела надеть на нее пижаму.

Я приготовила на ужин салат, наслаждаясь порядком на кухне, повесила чистые полотенца, разобрала Машкины вещи.

Честно говоря, я поймала себя на том, что нервничаю, как девственница перед первой брачной ночью. Как-то у нас все в этот раз уж больно официально получается. А готова ли я к этому? Неужели я смогу сюда насовсем переехать? Я ругаюсь на Сергея за то, что он не знает, чего хочет, а знаю ли я сама, чего хочу? Он в отличие от меня хотя бы что-то делает, а я сижу и жду, когда за меня решат, где я буду жить!