Безумный, безнравственный и опасный - Патни Мэри Джо. Страница 7

Когда он устраивался рядом, цепь на его запястье загрохотала по доскам, безжалостно напоминая о будущем, которое его ожидало. И с внезапным отчаянным порывом Лайза заключила убийцу своего мужа в объятия, скользнула ладонями под рубашку… Единственное, что теперь имело значение, были эти драгоценные краткие мгновения. И хотя общество наверняка осудило бы ее, молодая женщина отчего-то была уверена, что они не делают сейчас ничего дурного. Да, Кейн был ей чужим человеком, узником, который убил ее мужа, но их сближала боль, а взаимная нежность стала бальзамом для израненной души.

То, что происходило дальше, продолжало удивлять Лайзу. Три года она была замужем и думала, что знает все о близости между мужчиной и женщиной.

Но сейчас, когда Эндрю ласкал ее руками и губами, она поняла наконец, что значит заниматься любовью. Он целовал каждый кусочек ее тела — шею, ладони, тонкую кожу на внутренней стороне запястий… И, лаская ее, шептал, как она красива, сколько радости ему дарит.

Она жалела только, что они не могут разделить настоящее супружеское ложе, в свободной одежде, которую можно легко снять, чтобы плоть могла прижаться к плоти… Это было невозможно теперь, когда в любую минуту мог вернуться Бифф и начать ломиться в запертую дверь. Но даже сквозь плотную ткань строгого траурного платья грудь отзывалась на его ласки острым желанием.

Лайза напряглась немного, когда он расстегнул ее панталоны и потянул их вниз. В последнее время близость была прочно связана для нее с болью, и непреодолимое желание, которое без труда читалось на лице Кейна, немного напугало женщину. Но он снова удивил ее. В отличие от Билли, который быстро оказывался на ней и начинал удовлетворять свою страсть, Кейн принялся медленно ласкать ее, пробуждая такой жар и влагу, что Лайза засмущалась. И лишь когда она невольно стала приподнимать бедра, мужчина поднялся над нею.

Они соединились легко и просто. Лайза не только не ощутила ни капли боли, но с радостью приняла его вес и тепло, ведь они дарили ей такое полное и глубокое удовольствие, какого она не ведала прежде. Осмелев, она попробовала двигаться ему навстречу.

Этот порыв был подобен искре, упавшей на сухой трут. Кейн застонал и вошел в нее глубже. В следующий миг они слились в экстазе, превратившись в единое целое в сладострастном, первобытном порыве. Она вонзилась ногтями в крепкие, упругие мускулы его спины. Они не говорили ни слова, потому что слова были не нужны, пока наконец тело ее не вышло из-под контроля — Лайза вскрикнула от восторга.

Услышав это, Кейн застонал и сам задвигался в отчаянном, первозданном ритме, потрясавшем их обоих. Отдав ей все, что мог, он наконец расслабился и обнял Лайзу обеими руками, а лицом уткнулся в пшеничные волосы.

Когда к ней вернулся дар речи, Лайза с каким-то благоговением проговорила:

— Я и не знала, что так может быть…

— Так ты ни разу?..

Она покачала головой, чувствуя себя до смешного смущенной:

— Никогда.

Пусть это эгоистично, но Кейн был счастлив. И хотя он от всего сердца желал Лайзе счастливого будущего, но надеялся, что она никогда не забудет мужчину, с которым впервые познала подлинное женское удовлетворение.

Он повернулся и сел, опершись спиной на мешок муки, после чего приподнял Лайзу и уложил сверху, так что ее голая нога оказалась между его ногами, а юбки волнами прикрыли их обоих.

— Благодарю тебя, Лайза, за этот бесценный дар, — мягко сказал Кейн. — Ты вернула мне мужество. Что бы ни произошло в ближайшие дни, теперь я уверен, что смогу перенести все, как подобает мужчине.

Пальцы Лайзы гладили кружево на его рубашке.

— Я чувствую то же самое. Не важно, как все сложится в будущем. Со мной навсегда останутся воспоминания об этой ночи, — уверенно произнесла она. — Но только… — Она смолкла, не решаясь продолжить.

— Не говори этого, милая. — Он нежно погладил ее затылок. — Даже не думай об этом. Радуйся, что сейчас мы вместе. Потом еще будет время для печали.

Он все еще не вполне верил в это чудо. Казалось, будто в Лайзе сосредоточилась вся радость жизни, спрессованной в эти вот считанные минуты. Имея так мало причин доверять ему, она отдалась отважно и открыто, и острота их единения казалась Кейну стрелой, угодившей в самое его сердце. Как бы ему хотелось остановить время и навсегда удержать эту женщину в своих объятиях!

Увы, это было невозможно. Выстрелы и выкрики ковбоев за окном постепенно утихали. Сколько еще им осталось? Кейн отчаянно молился, чтобы Бифф напился где-нибудь в салуне и забыл о том, что должен выпустить леди из камеры смертника.

Он постоянно думал, как быстро бежит время. Казалось, где-то в мозгу противно тикают часы.

— Тебе лучше собрать волосы, Лайза, — пересиливая себя, сказал Кейн. — Если тебя сейчас увидят, нетрудно будет догадаться, чем мы тут занимались.

Залившись румянцем, она села и стала расчесывать волосы пальцами, тщетно пытаясь восстановить прическу.

— Я, наверное, похожа на девицу из салуна.

С удовольствием наблюдая за ее упорными попытками привести себя в порядок, он произнес, слегка улыбаясь:

— Вовсе нет. Ты похожа на женщину, которая кем-то очень любима.

Она покраснела еще сильнее, но не отвела глаз. Когда она уже закалывала волосы, Кейн сказал:

— Лайза, позволь попросить тебя об одной вещи.

— О чем угодно, бесхитростно отозвалась она.

— Но это очень большая услуга с твоей стороны. Нужно, чтобы кто-нибудь известил моих близких о моей смерти. Я бы сам написал им, да не могу. Ну что сказать? «Когда вы это прочтете, меня уже не будет…» В общем, я много раз мысленно начинал это письмо, но так ничего и не придумал. Снова моя трусость. — После долгой паузы он произнес с болью в голосе:

— Покупая «Лэйзи Кей», я надеялся, что через годик-другой обживусь, обустроюсь и позову родителей в гости. Хотел, чтобы они сами увидели — блудный сын не опустился окончательно, как они боялись. Однако, похоже, они были празы…

— Куда отправить письмо? — спросила Лайза, желая, чтобы тьма, вновь омрачившая его черты, рассеялась.

— Сэру и леди Джеффри Кейн, Уэстлендз, Эймсбери, Уилтшир, Англия, — отвечал он.

Дважды повторив адрес, Лайза не удержалась от вопроса:

— Твой отец лорд?

— Нет, только баронет. Что-то вроде здешнего богатого выскочки-фермера, только по-английски.

Она слегка улыбнулась столь непочтительной характеристике:

— Хочешь, чтобы я написала им правду?

— Нет! — резко возразил Кейн. — Напиши, что меня сбросила лошадь или что я умер от лихорадки. Что угодно, только не надо сообщать, что я был повешен за убийство. Не стоит причинять им лишних страданий.

— Ты хотел бы передать им что-то еще? Он дернул щекой.

— Скажи только… передай старикам, что я их любил. Тут она отчетливо поняла, что известие о смерти младшего сына разобьет сердца родителей, что, хотя Эндрю Кейн и называл себя «блудным», безусловно, его любили дома.

— Хорошо, я все сделаю, — тихо сказала Лайза, не решась думать об этом больше. — А что будет с «Лэйзи Кей»?

— Господи, да я и сам не знаю. — Кейн потер щеку. Даже думать об этом не хочу. — Вдруг он поднял голову и уставился на Лайзу. Взгляд его становился все решительнее. — Нет, знаю. Я оставлю свою долю тебе.

Она ахнула и уронила последнюю шпильку:

— Ты не можешь так говорить. Мы же едва знакомы! Он улыбнулся с искренней нежностью:

— Я бы сказал, что мы, напротив, достаточно хорошо узнали друг друга.

Лайза снова покраснела.

— Ну, если ты так думаешь… — Подняв шпильку, она закрепила узел на затылке. — Но что я буду делать с этим ранчо?

— Ну уж больше, чем смогу делать я, — мрачно пошутил Кейн. — Возможно, оно поможет тебе скрыться от Холденов. Сменишь имя, и они тебя там никогда не найдут.

Кейн принялся рыскать по карманам, пока наконец не отыскал измятый листок бумаги и огрызок карандаша.

— Слава Богу, нет на свете человека, которому вздумается оспаривать право на эту землю, — заметил он и принялся писать. — Карандашный текст на обороте гостиничного счета — не вполне убедительное завещание умирающего. — Он начертал несколько строк, свернул листок, написал что-то еще и вручил Лайзе. — Управляющий Лу Уилкокс и его жена Лили помогут тебе по хозяйству, если ты решишь остаться там. Им тоже нужно сообщить о моей смерти. Я надписал их имена и название места, где находится ранчо, с наружной стороны листа.