Что осталось за кадром - Патни Мэри Джо. Страница 18

Но он так и не попросил. И дело не только в упоении отказа, ведь они оба знали, что это всего лишь вопрос времени.

Но за время съемок они имели возможность по-настоящему узнать друг друга. Напряженная работа заставляет актера отбрасывать все наносное и показывает его истинный темперамент. Он обнаружил, что Рейн свойственна искренность в игре, а хорошее настроение не покидает ее даже во время стресса. Хотя она часто бывала измучена и напряжена, но ее никогда не оставляло спасительное чувство юмора.

Ему особенно нравилось ее вежливое и внимательное отношение к окружающим, причем это было абсолютно естественно для нее, как дыхание. Все члены группы обожали Рейн. Ему всегда претили звездные замашки некоторых актеров, сам он обычно ладил с коллегами и был настоящим подарком для всех членов съемочной группы. Однако естественное дружелюбие Рейн Марло было ему несвойственно. Кензи Скотт всегда стоял поодаль от мира обычных людей. За исключением Рейн. Он не мог представить, что их детские годы в чем-то похожи, но они легко находили общий язык.

К тому времени, когда все собрались на вечеринку, чтобы отметить окончание съемок, усталость была всеобщей, эмоции бурлили, как шампанское. За время работы все участники проекта превратились в большую сплоченную семью, хотя это было и не всегда к лучшему. Так как фильм удался и все получили удовлетворение, сознание, что эта семья вот-вот вынуждена будет прекратить свое существование, провоцировало объятия даже между людьми, которые никогда не испытывали особой симпатии друг к другу.

Кензи и Рейни обменялись несколькими красноречивыми взглядами через зал лондонского ресторана, арендованного для вечеринки. Но он не делал попытки подойти к ней до самого конца, а когда наконец решился, его на полпути остановил режиссер.

– Кензи, – начал Гомолко, обнимая своего главного актера за плечи, – вы сделали все, на что я рассчитывал, и даже больше. Черт побери, готов поспорить, что вы лучший сэр Перси.

Кензи мягко высвободился – он не особенно любил обниматься с мужчинами.

– Это ваша заслуга, Джим. Вы сумели превосходно снять все сцены, не только любовные, но и авантюрные. – И Кензи, и Рейн часто спорили с Гомолко, убеждая снять любовные сцены более иллюзорными, как воспоминания героев, но такие споры обычно забываются, когда фильм сделан. – Это будет настоящий «Цветок».

Смеясь, Гомолко направился к художнице по костюмам, чтобы выразить ей благодарность за превосходную работу. Кензи снова устремился к Рейн, избегая вероятности встретиться глазами с кем-то еще, чтобы его опять не перехватили на полпути. Он распрощался со всеми, и сейчас она была единственная, кого он хотел.

Несмотря на круги под глазами, она встретила его с трепетной улыбкой. Сыграв последнюю сцену, Рейн сбросила ненавистный корсет, не в силах сдержать возглас ликования, и осталась в кружевном белье Маргариты. Если у Кензи нет больше собственных сцен, то он может увезти ее.

Сегодня на ней было платье, похожее на полупрозрачную тунику. Легкий, словно дымка, зеленый шелк обвивал ее лодыжки при каждом шаге. Протянув к нему руки, она проговорила:

– Кензи, за все это я должна благодарить тебя. Спасибо, что рекомендовал меня в этот фильм. Эти съемки, пожалуй, один из лучших моментов моей жизни.

Он хотел обнять ее, так как у обоих дрожали колени. И с галантностью, присущей его герою – сэру Перси, наклонился поцеловать ее руку.

– Но я выбрал тебя не только из-за этого фильма. Мы договорились о свидании после того, как съемки закончатся. Тебе это по-прежнему интересно?

– Да. – Ее голос задрожал. – Но я предупреждаю тебя, что сейчас мне больше всего хочется лечь в постель и спать целую неделю.

– Какое совпадение! Я мечтаю о том же. – Она не успела ничего понять, как он уже подхватил ее на руки и понес через ресторан. И ей ничего не оставалось, как удобно устроиться, положив голову ему на плечо и обняв его за шею.

Под восторженные возгласы и аплодисменты коллег он вышел на улицу к лимузину, который предварительно заказал. Рейн, смеясь, скользнула на кожаное сиденье.

– Раньше женщину увозили на белом коне, похоже, у нас современная версия. А ты, оказывается, романтик, Скотт.

Он зажал ее лицо в ладонях, заглядывая в серо-зеленые глаза и любуясь тонкими чертами ее лица. Не выдержал и прижался губами к ее губам. В течение пяти месяцев они целовались перед камерой. Этот поцелуй был только для них двоих – проникновенный, интимный, неторопливый.

Когда он оставил ее, она глубоко вздохнула:

– Чудесно. Почти так же романтично, как в кино, когда мы обменивались клятвенными заверениями в любви перед камерой.

– Как ты сказала, у меня есть вкус, – пробормотал он, едва касаясь губами ее шеи. Хотя он страшно хотел ее, усталость удержала его от поспешных действий, заставив наслаждаться прелюдией без желания сорвать с нее одежду. Чуть позже у них будет достаточно времени.

Они подъехали к лондонскому аэропорту, до этого момента Рейн ни разу не посмотрела в окно.

– Черт побери, что мы здесь делаем?

– Летим в Калифорнию.

– Но мои вещи? У меня даже паспорта с собой нет.

– Не волнуйся. Я подкупил Эмми, все твои вещи ждут тебя.

Тихонько смеясь, Рейн беспомощно отклонилась на белое кожаное сиденье.

– Меня похитили! Что за странный способ заканчивать работу? Я надеюсь, мы летим первым классом?

– Даже лучше…

Ассистент Кензи очень постарался, и все приготовления их исчезновения планировались с величайшей тщательностью. Когда они подъехали к частному самолету, глаза Рейн стали величиной с блюдце.

– Кензи, это твой самолет?

– И да, и нет. Я владею акциями в сети частных самолетов. Когда владелец акций хочет куда-то полететь, акционерное общество должно предоставить ему самолет. – Они поднялись по ступенькам и вошли в салон, обставленный как уютная гостиная. Стюардесса обратилась к ним с мелодичным французским акцентом:

– Месье Скотт, мадемуазель Марло, я Рашель. Могу я что-то сделать для вас?

Он обменялся взглядами с Рейни, бедняжка еле держалась на ногах.

– Мы оба ужасно устали и хотим спать. И пожалуйста, не будите нас до Бостона.

Когда Рашель скрылась в кабине пилота, Рейн огляделась по сторонам.

– А где же кровать?

Кивнув на стену позади них, Кензи опустился в глубокое кожаное кресло, застегнул ремень.

– В хвосте есть прелестная маленькая спальня и ванная, я выбрал этот самолет по этой причине.

Она села рядом с ним, застегнула ремень и потянулась к его руке.

– Это делает салон первого класса похожим на каюту океанского лайнера.

Он переплел свои пальцы с ее.

– Частные самолеты куда большая редкость.

Они не говорили, пока самолет брал разбег и отрывался от земли. Когда он набрал высоту, опять появилась Рашель и проводила их в спальню.

– Месье, мадемуазель, пожалуйста, позвоните мне, когда захотите позавтракать.

Когда Рашель удалилась, закрыв за собой дверь, Рейн с интересом осмотрелась вокруг. Постель королевского размера была накрыта покрывалом, отделанным кружевом, в изголовье гора подушек, на стене вазы с розами в специальных кронштейнах, на полу алый плюшевый ковер.

– Маленький бордель в небесах.

Он рассмеялся:

– Но очень высокого класса.

Она подавила зевок.

– Я не шутила, когда говорила, что просто умираю, так хочу спать.

– Согласен, но не прекрасно ли поспать вдвоем? – Он кивнул на дверь за ними. – Там должна быть и ночная рубашка. Ты первая идешь в душ и ложишься.

– Я уже засну, когда ты придешь ко мне.

– Не волнуйся. Минуту спустя я тоже буду спать. – Он потушил верхний свет, оставив лишь слабый ночник, и внезапно почувствовал страшную усталость.

Рейн вышла из ванной в кремовом пеньюаре, который Кензи купил для нее. С ее прекрасным лицом и персиковыми волосами она могла поднять из могилы любого мужчину. Снова позевывая, она юркнула в постель.

– Заниматься любовью в ночной рубашке! Не могу поверить, чтобы это как-то соединялось в твоем воображении!