Что осталось за кадром - Патни Мэри Джо. Страница 23

– Темновато для долгой дороги.

– Так всегда бывает, когда летишь на запад ночью. Скоро позади нас начнет вставать солнце. – Так как в машине было автоматическое управление, он положил свободную руку на ее плечо.

– Я могу спросить, куда мы едем? – сонно спросила она.

– В маленькую деревенскую гостиницу, где я останавливался года два назад. Там очень тихо и ни души.

– И ты имел возможность убедиться, что это идеальное любовное гнездышко?

Чувствуя, как напряглись ее плечи, он воскликнул:

– Я останавливался там один, просто хотел хоть несколько дней провести вдали от мира. И подумал тогда, как было бы романтично, если б я мог приехать сюда с кем-нибудь.

Расслабившись, она положила руку ему на колено. Хорошо, что у них был этот необыкновенный страстный полет, подумал он, не то ее прикосновение заставило бы его остановиться.

– Знаешь, мне было немножко страшно ложиться в постель, а потом проснуться, – тихо промолвила она. – Помнишь, как говорила Рита Хейуворт?

– Ты имеешь в виду слова Хейуворт о том, что мужчины ложатся в постель с ее прекрасной героиней, кажется, ее звали Джильда, а просыпаются с реальной Ритой?

– Именно.

– Так как за время съемок мы достаточно хорошо узнали друг друга, я был спокоен на этот счет. – Он погладил ее по бедру, не имея возможности придвинуться ближе. – Мы долго работали вместе, чтобы быть выше подобных глупостей.

– Что касается меня, то мне ты кажешься очень похожим на своих экранных героев. Умный, загадочный. – Она колебалась. – И пожалуй, немного трагичный.

Беда актеров, что им волей-неволей приходится так много знать друг о друге.

– Загадочный человек умеет хранить молчание и заставляет окружающих задаваться вопросом: что, если он однажды откроет рот и окажется совсем не тем, за кого его принимают?

Она рассмеялась:

– Мне бы хотелось узнать о тебе побольше, Кензи. Ты рассказывал столько невероятных историй, что я поняла, наверное, правда ужасно скучная – вроде того, что твой отец был адвокатом, ты ходил в школу и абсолютно никаких ярких деталей?

Холодок проник в теплое пространство машины.

– Не спрашивай меня о моем прошлом, Рейн. Я не хочу лгать тебе.

Она молчала, прислушиваясь к ударам своего сердца.

– Хорошо.

Ему импонировало ее понимание. Большинство женщин любопытны, как кошки, и пытались любой ценой выведать у него информацию, но Рейн никогда не спрашивала во второй раз.

Гостиница имела коттедж для гостей, стоящий отдельно от основного здания. И их прекрасный отдых начался. Долгие прогулки по пляжу в солнце, туман и дождь. Поездки в горы. Пленительные, полные неги вечера у камина или в горячей душистой ванне. Плохие фильмы на видео, смех и язвительные, полные юмора комментарии, которыми они обменивались по ходу действия. Они занимались любовью, потом спали в объятиях друг друга и затем вновь отдавались страсти… Он никогда не был так счастлив, а Рейни вся так и светилась. До сих пор он не видел ее такой свободной и раскрепощенной.

Семь дней пролетели как один миг. Еще пять дней – и им предстояло уехать. Четыре… Три… Он не находил себе места при мысли, что скоро ему предстоит поездка в Аргентину, а Рейн улетит в Нью-Йорк, и, может быть, пройдут недели или месяцы, прежде чем им доведется встретиться снова. И кто знает, что произойдет за это время?

За два дня до отъезда он позвонил своему агенту.

– Черт, Кензи, куда ты пропал? – прорычал Сет. – Все репортеры в Америке сбились с ног, разыскивая тебя.

– И поэтому я должен сообщать всем и каждому, где я? Быть в рабстве у репортеров? Насколько мне известно, я не нарушаю никаких законов.

– Так как Рейн Марло тоже исчезла с поверхности земли, вы, видимо, вместе играете в Тарзана и Джейн?

– Хорошая мысль, стоит подумать, – усмехнулся Скотт. – Есть что-то важное, о чем мне следовало знать?

– Обычная текучка, беспокоиться не о чем. Но ты мне так и не сказал, где ты и с тобой ли Рейн.

– Я у океана, а второй вопрос тебя не касается.

– Значит, вы вместе. Надеюсь, хорошо проводите время? на следующей неделе ты должен быть в Аргентине, ты помнишь?

– Я когда-нибудь нарушал контракт?

– Нет, но ты никогда не исчезал так надолго, – промямлил Сет. – В свободное время ты мог бы набросать черновичок о своих отношениях с мисс Марло для прессрелиза. А как только покажешься на публике, тебе придется что-то объяснить…

– Вот ты и сделай это. Скажи всему миру, что мы просто друзья. – Когда Сет неопределенно хмыкнул, Кензи закончил разговор.

Рейн спросила:

– Пресса сошла с ума? – Она потянулась к телефону: – Думаю, мне стоит связаться с Эмми раньше, чем ей станет названивать мой агент.

Разговор с ее помощницей подтвердил, что сказал Сет. Слухи об их отношениях заполняли колонки первых страниц новостных изданий. Их окружали со всех сторон.

Ночью накануне отъезда они любили друг друга, как никогда прежде. Без слов и обещаний он показал ей ту страсть и нежность, которую она пробудила в нем. Пытался дать ей столь полное удовлетворение, какого она не знала ни с одним мужчиной. Не говоря ни слова, минуя все защитные барьеры, она так глубоко проникла ему в душу, что он не представлял, как будет жить без нее, когда она уедет.

Он лежал на боку, пока она отдыхала на спине. Золотые отблески камина играли на плавных изгибах ее тела.

– Ты сейчас похожа на готовый кадр для фильма и сексуальна, как ни одна женщина в мире.

Она улыбнулась, но печаль в ее глазах не исчезла.

– Я не хочу возвращаться в реальный мир.

– Я тоже, – вздохнул он. – Но всякая сказка имеет конец.

– Верно. – Она перевела взгляд на пламя и начала тихонько напевать. Это было «Сердце над холмами» – любимая песня знаменитой когда-то певицы Клементины, трагически закончившей свою жизнь. Он был мальчиком, когда впервые услышал эту песню, но искренность чувств запала ему в сердце. И Рейн пела с той же проникновенностью:

В слабом свете камина он видел слезы, блестевшие в ее глазах. Он поцеловал ее мокрые щеки.

– Я и не знал, что ты так хорошо поешь. И голос похож на голос Клементины.

Все еще глядя в огонь, она тихо пролепетала:

– Ничего удивительного, это ведь моя мама.

– Твоя мама? О Господи, я представления не имел! Как ее фамилия – Бартлетт?

– Она вышла замуж, когда ей было двадцать, и брак длился недолго. Но она оставила фамилию мужа. Я не скрываю, что она моя мать, но и не люблю рассказывать об этом всем и каждому. Так как я актриса, а не певица, я считала, что в профессиональном смысле мне это ничего не даст, а просто вызовет излишнее любопытство. Хотя в Калифорнии есть люди, которые знают о нашем родстве.

– Разумно не упоминать об этом. Не только потому, что найдутся глаза, желающие увидеть, не споткнешься ли ты, но они станут докучать тебе, вымогая деньги.

– Потому что они, как и ты, считают, что я наследница Клементины.

– А разве это не так?

– Она никогда не говорила о завещании – ни когда я родилась, ни впоследствии, и почти все уходило на благотворительность. Борьба против уничтожения китов. Помощь падшим женщинам. Сохранение редких животных. Ее родителям настолько сильно не нравилось то, что она делала, что они отказались подтвердить завещание в мою пользу. – Рейн улыбнулась: – На самом деле я рада. Клементина учредила небольшой фонд, когда я родилась, и доход от этого помог мне продержаться, когда я приехала в Лос-Анджелес и начала свою карьеру. Думаю, если бы я унаследовала все ее состояние, то это связало бы меня по рукам и ногам.

Он завидовал ее небрежному отношению к материальным благам. Для него деньги были щитом и мечом, защищающим его от мира.