Повеса - Патни Мэри Джо. Страница 24

Нередко в воображении Элис возникали тревожащие ее подавляемую чувственность картины, и она пыталась представить себе, что это такое — находиться в объятиях мужчины, отдаваться ему с радостью и страстью, как делают дикие животные в лесу. Если бы Джулиус Харпер каким-то чудом мог проникнуть в ее тайные грезы, он был бы потрясен до глубины души тем, что такая почтенная женщина, как Элис Уэстон, может быть такой бесстыдной.

В ее душе жила романтическая мечта о единственной, истинной любви, о мужчине, который окружит ее обожанием и для которого другие женщины просто перестанут существовать. В ответ на такую любовь она была готова отдать все — сердце, душу и тело. Да-да, и тело.

Ей было стыдно признаваться себе в том, что она глупа и наивна, как юная девица, глотающая толстые любовные романы, вызывающие у преподобного Харпера отвращение. Но Элис предпочитала не лукавить с собой. Не будь она безнадежно, неисправимо романтична, разрыв с Рэндольфом, отвергшим ее так равнодушно и небрежно, не стал бы настолько тяжелым ударом, причинившим сильнейшую боль, что она добровольно отказалась от наследства. Но она жила романтическими идеями, была очень ранимой и потому бежала от всего того, что ее окружало. В течение долгих двенадцати лет она скрывала свою страстную натуру под маской благочестия. Это давалось нелегко, но она была готова на какие угодно жертвы — лишь бы не выставлять себя на всеобщее посмешище. Элис нисколько не сомневалась, что многим показалось бы комичным, если бы она, словно какая-нибудь писаная красавица, начала вдруг завоевывать внимание мужчин.

То, что в последнее время ее мечты и фантазии вращались вокруг Реджинальда Дэвенпорта, было вполне естественно. Чисто внешне, физически, он казался самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Его стройное, крепкое тело прямо-таки излучало мужскую силу и энергию, а смуглая кожа придавала сходство то ли с цыганом, то ли с пиратом. Ее буквально завораживали его светло-голубые глаза, их изменчивый взгляд, то теплый и улыбчивый, то ледяной, насмешливый и даже угрожающий.

Черт возьми, сколько можно о нем думать! Сама себя ненавидя, Элис попыталась переключиться с Дэвенпорта на что-нибудь другое. Со временем она привыкнет к новому хозяину поместья и, возможно, перестанет так остро на него реагировать. Во всяком случае, Элис так надеялась, поскольку даже эти ее ночные фантазии таили в себе опасность. Она боялась убедить себя в том, что они с Дэвенпортом — родственные души, в то время как на самом деле он был чужой и чуждый ей человек, которому приходилось убивать, беспутный и совершенно непредсказуемый. Оставалось только порадоваться тому, что для Дэвенпорта она — всего лишь наемный работник, почти что прислуга. Похоже, он даже не вполне отдавал себе отчет в том, что она женщина.

Эта мысль, однако, не успокоила Элис, а больно задела.

Она перевернулась на живот. Ночная рубашка задралась, и Элис кожей ощутила грубую ткань простыни. В отчаянии она заколотила кулаками по подушке. Это несправедливо, думала она. Это несправедливо, черт побери! Элис хотелось кричать, но она не издала ни звука.

После доброй дюжины ударов ее отчаяние и гнев утихли, уступив место тоске и безысходности. Впрочем, нет, она зря обижается на судьбу — ей повезло все же куда больше, чем многим другим. Отказавшись от состояния и положения в обществе, она нашла утешение в работе. Ее уважали в округе, а трое молодых созданий, заботу о которых она взяла на себя, ее любили. Если честно — они давали ей гораздо больше, чем она им. Учитывая все это, ей, пожалуй, не пристало упрекать Создателя, посчитавшего, что ей не положено иметь мужчину, любимого, мужа.

Вздохнув, Элис перекатилась на бок и крепко об хватила подушку, словно это могло облегчить боль пустоты, терзавшую душу. Подушка не могла, конечно, заменить сильное мужское тело, но ни на что другое рассчитывать не приходилось.

Глава 8

Реджи покинул Роуз-Холл в отвратительном настроении. Что само по себе было удивительно, ибо обычно он получал большое удовольствие, если ему удавалось поставить кого-нибудь на место. В значительной степени это объяснялось тем, что сам Реджи никогда не устроил бы подобную безобразную сцену в чужом доме, во время обеда, при женщинах и детях. Чтобы повести себя столь неподобающим образом, нужно было быть таким благочестивым и респектабельным человеком, как Джуниус Харпер.

Настроение Дэвенпорта отнюдь не улучшилось, когда он обнаружил, что в шкафу, где хранилось спиртное, нет ничего, кроме бутылки хереса. Помимо того, что херес никак нельзя было назвать его любимым напитком, его было слишком мало, чтобы устранить неприятный осадок, оставшийся в душе после стычки с викарием. Чертыхнувшись, он решил при первом же удобном случае спросить миссис Геральд, как обстоят дела с заказом вин и крепких напитков.

Быстро прикончив бутылку, Реджи задался вопросом, не съездить ли ему в какой-нибудь бар, но время было уже позднее, а в сельской местности в отличие от Лондона питейные заведения закрывались рано. Несмотря на сильное желание выпить, он в конце концов решил, что не пристало хозяину Стрикленда ломиться по ночам в запертую дорсетскую таверну в поисках спиртного.

Проворочавшись в постели до трех часов ночи и так и не сомкнув глаз, Дэвенпорт все же пожалел о том, что остался дома. В тишине то и дело слышались какие-то звуки, эхом отдававшиеся в пустых комнатах и залах огромного дома, — поскрипывали доски, потрескивали оконные рамы. Реджи порадовался, что завтра наконец приедет Мак Купер. Остальная прислуга также ожидалась в ближайшие дни. Это, несомненно, должно было изменить атмосферу дома.

Реджи пребывал в дурном расположении духа до утра, точнее, до его встречи с мисс Уэстон в конторе. Элис стояла у стола и, нахмурившись, изучала список дел на предстоящий день. При виде ее стройных ног, туго обтянутых коричневыми панталонами, настроение у Реджи заметно улучшилось. Волосы Элис были заплетены в толстую косу.

— Простите, что отвлекаю от работы, но я вас долго не задержу, — сказал Реджи после короткого обмена приветствиями.

Элис присела на краешек стола и, перебросив косу на плечо, затеребила ее кончик.

— Я очень сожалею о том, что случилось вчера вечером, — с трудом проговорила она. — Мистер Харпер — человек весьма достойный, но…

Голос Элис прервался — она никак не могла найти подходящие слова.

— Но он самодовольный толстозадый болван? — предложил свой вариант Реджи.

В разноцветных глазах Элис мелькнули веселые огоньки.

— Я хотела сказать, — продолжила она, подавляя желание рассмеяться, — он ведет себя так, потому что защищает высокие идеалы морали и нравственности, а также по той причине, что сам он — человек безупречного поведения.

— Тактично сказано, моя дорогая, — заметил Дэвенпорт и удивился тому, что ласковые слова как-то сами собой слетели с его языка. Ему захотелось, чтобы на щеках мисс Уэстон появились очаровательные ямочки, и он поинтересовался:

— А скажите, его безупречное поведение — это результат искренней приверженности высоким моральным идеалам, или же оно объясняется тем, что сей духовный пастырь никогда не подвергался искушению?

Элис и впрямь не смогла сдержать улыбки, но постаралась побыстрее ее подавить. Вскинув голову, она снова забросила косу за спину.

— Нельзя сказать, что Джуниус незнаком с искушением. Когда поблизости находится Мередит, у него на лице появляется эдакое, знаете ли… голодное выражение. Но, думаю, по большей части обычные людские пороки ему не свойственны.

— В таком случае он скучный человек.

Реджи подошел к книжному шкафу и вытащил том под названием «Сам себе лошадиный доктор» — нечто вроде Библии для тех, кто держит или разводит лошадей, — и принялся лениво перелистывать страницы.

— Да, пожалуй, — согласилась Элис, не видя необходимости притворяться. — Но он сделал много хорошего для прихожан. Он помнит об ответственности священнослужителя и относится к своим обязанностям куда серьезнее, многих других слуг Божьих.