Расколотая радуга - Патни Мэри Джо. Страница 3

— Мы погнались было за французами, но безуспешно. Чертов испанский генерал нарушил приказ Старины Хуки расположить гарнизон у реки, но так и не признал собственной ошибки, не хватило смелости.

Кэтрин теперь пропускала мимо ушей любую брань. Разве убережешь Эми от крепких выражений, если вокруг военные?

— Генерала можно понять. Кому приятно признавать такую ошибку перед лордом Веллингтоном?

— Совершенно верно.

Колин стянул с себя пропыленную куртку.

— Я бы еще чего-нибудь съел, — сказал он, — даже дохлую французскую кобылу, если она хорошенько зажарена. Эми укоризненно взглянула на отца:

— Маме нужно отдохнуть. Она почти всю ночь провела в госпитале.

— А твой отец вчера участвовал в сражении, — мягко возразила Кэтрин. — Пойду приготовлю завтрак.

И она направилась к выходу. От Колина пахло лошадью, потом и еще чем-то, не то кремом, не то духами. Видимо, после сражения он посетил очередную подружку — крепкую вдовушку из Саламанки.

Прислуга-за-все была женой сержанта из роты Колина и могла появиться не раньше чем через час, так что Кэтрин пришлось самой разжигать огонь. Она положила на угли щепки, размышляя о том, почему жизнь ее получилась совсем не такой, какой представлялась в мечтах. В шестнадцать лет она вышла за Колина, но вместо романтической любви и удивительных приключений ее ждало одиночество и умирающие мальчики, такие, как Джем.

Кэтрин порывисто поднялась с колен и повесила над огнем чайник. Она никогда не щадила себя. Труд сестры милосердия нелегкий, что и говорить, зато какое счастье ощущать себя полезной, нужной людям! Конечно, не о таком замужестве мечтала Кэтрин, но они с Колином притерлись друг к другу и жили довольно сносно. Мужа Кэтрин не любила, зато обожала Эми и сокрушалась, что больше не может иметь детей.

«И все-таки я счастливая женщина», — подумала о себе Кэтрин, сжав губы.

Глава 2

Майкл Кеньон аккуратно поставил галочку возле последнего пункта своего списка. Новое оборудование на шахтах работало отлично, недавно нанятый управляющий поместья прекрасно справлялся со своими обязанностями, остальные дела шли тоже неплохо.

Он достиг всего, чего хотел. Теперь настало время жениться.

Майкл поднялся из-за стола и подошел к окну полюбоваться на пейзаж, окутанный дымкой тумана. Он полюбил этот пейзаж с первого взгляда, так же как каменный дом, на котором лежала печать времени. И все же зимой в Уэльсе было тоскливо даже тому, кто наконец-то преодолел душевный разлад.

Пять лет прошло с тех пор, как он влюбился в женщину, ради которой готов был пожертвовать и честью, и достоинством. Пять долгих трудных лет, когда болезненная страсть калечила его душу, хотя во время войны это сумасшествие имело свои положительные стороны. Еще немного, и Майкл совершил бы непоправимое, но он вовремя опомнился и все-таки излечился от мучившего его кошмара. Сами воспоминания об этом были невыносимы.

Ведь он предал тогда свои принципы и убеждения, своих друзей, самого себя, но друзья простили его. Теперь пришел конец терзаниям, пора было подумать о будущем.

Он снова вернулся к мыслям о женитьбе. Что же, это вполне реально. Майкл хоть и не идеал мужчины, но хорош собой, благородного происхождения, к тому же обладает более чем приличным состоянием. В то же время у него куча недостатков, с которыми вряд ли смирится уважающая себя женщина.

Большой любви Майкл не искал. Упаси Боже! Он уже испытал, что это такое. Настоящее наваждение. Хватит с него! Никакой романтики. Жена должна быть доброй, милой, интеллигентной, конечно, привлекательной, но вовсе не красавицей. Красота обманчива. Теперь Майкл хорошо это знал. Слава Богу, юность позади и ее идиотские порывы тоже.

В будущей жене Майкл хотел найти настоящего друга, но не какую-нибудь девчонку, а женщину с жизненным опытом. Плохо только, что с первого взгляда не определишь, можно ли ей доверять и как она будет к нему относиться. На собственном горьком опыте Майкл убедился, что главное в отношениях — взаимное доверие.

Только вряд ли в этом уголке Уэльса найдешь подходящую женщину. Видно, придется ему отправиться на сезон в Лондон. Совсем неплохо прожить несколько месяцев просто так, в свое удовольствие. Если повезет, он найдет достойную спутницу жизни. Не повезет в этом сезоне, повезет в следующем.

Его размышления прервал стук в дверь. Это пришел дворецкий с потрепанным дорожным мешком.

— Вам почта из Лондона, милорд.

В мешке Майкл нашел письмо с печатью графа Стрэтморского и стал его вскрывать. В прошлый раз Люсьен прислал ему срочное письмо с приглашением принять участие в спасательной экспедиции, что было весьма заманчиво. Может быть, и на этот раз Люсьен хочет предложить ему нечто увлекательное, чтобы развеять скуку зимних месяцев?

Но стоило Майклу пробежать глазами несколько скудных строк, как его легкомысленное настроение мгновенно улетучилось. Он прочел письмо вторично и встал.

— Проследите, чтобы о гонце герцога Стрэтморского как следует позаботились, и передайте повару, что я вряд ли вернусь к обеду. Мне надо съездить в Абердэр.

— Да, милорд.

Не в силах совладать с любопытством, дворецкий спросил:

— Плохие новости?

Майкл хмуро улыбнулся:

— Самый страшный кошмар Европы только что стал явью.

Поглощенный мыслью о полученном известии, Майкл не замечал ни пронизывающей сырости, ни тумана, пока ехал к главному поместью герцогов Абердэрских. Добравшись до места, он спешился, отдал поводья груму и вбежал в дом, перескакивая через две ступеньки. Всякий раз бывая в Абердэре, Майкл радовался восхитительному ощущению легкости, с которой снова мог влететь в дом Николаса, как в те далекие времена, когда они учились в Итоне. Тремя-четырьмя годами ранее это было бы так же невозможно, как восход солнца на западе.

Дворецкий сразу предложил Майклу пройти в спальню, поскольку тот был практически членом семьи. Леди Абердэр Майкл застал у детской кроватки с великолепной резьбой. В кроватке лежал ее сын Кенрик.

— Добрый день, Клер. Ты, я смотрю, ни на минуту не отходишь от виконта Трегара, — сказал Майкл с улыбкой.

— Здравствуй, Майкл. — Графиня протянула ему руку. — Это так утомительно. Я чувствую себя кошкой, стерегущей своего котенка. Моя подруга Марго уверяет, что через месяц-другой я поумнею.

— Ты всегда была умной.

Он ласково поцеловал ее в щеку. В Клер, казалось, сосредоточились все самые лучшие человеческие качества.

— Никогда не думал, что пальчики могут быть такими крошечными! — сказал Майкл, заглянув в кроватку.

— Крохотные, а сильные, — с гордостью произнесла Клер. — Возьми его за ручку, сам убедишься.

Майкл коснулся руки младенца, и тот, пискнув, ухватился своими пальчиками за кончики пальцев Майкла. Майкл почувствовал прилив нежности. Этот маленький человечек был плодом любви Клер и Николаса. От отца он унаследовал обаятельную улыбку, от матери — ясные голубые глаза. Названный в честь деда по отцовской линии, Кенрик был как бы мостиком между прошлым и будущим.

Майкл подумал, что и у него мог быть ребенок. Ему исполнилось бы скоро пять лет…

Сама по себе эта мысль была невыносимой. Майкл осторожно высвободил пальцы из цепких пальчиков малыша и спросил:

— Николас дома?

— Нет, но с минуты на минуту вернется. Что-то случилось? — Лицо Клер приняло озабоченное выражение.

— Наполеон сбежал с острова Эльба и высадился во Франции, — жестко ответил Майкл.

Рука Клер невольно потянулась к кроватке, словно желая защитить младенца. У двери кто-то громко вздохнул. Майкл обернулся и увидел графа Абердэрского. Его темные волосы были влажными и блестели после путешествия в тумане.

— А известно, как его встретили французы? — Лицо графа, обычно подвижное, застыло в напряжении.

— Уверен, что с воодушевлением, хотя таких сведений у меня нет. Полагаю, что в ближайшие две недели Людовик покинет Париж, спасая свою шкуру, и там воцарится Бонапарт, который снова провозгласит себя императором. Похоже, Людовик не сумел завоевать любовь своих подданных.