Странные клятвы - Патни Мэри Джо. Страница 19

– Судя по твоим словам, в Уэльсе нет ничего про­тивозаконного во владении соколихой, но что ты де­лала с птицей в Англии. В этой стране запрещено иметь такое благородное создание сапожникам. Даже таким процветающим, как муж твоей сестры.

– Я не знала, что простолюдинам запрещено иметь таких птиц, до вчерашней встречи с вами, – Мериэль изо всех сил старалась говорить убедительно и при­нять жалобный вид. – Вы сказали верно, милорд, Чансон была нужна мне не для охоты, а только лишь потому, что я не хотела расставаться с ней. Если бы я оставила ее с братом, Дэффидом, то никогда бы уже не увидела ее.

Граф откинулся на спинку кресла, положив локти на деревянные подлокотники, а пальцы скрестил на груди.

– Где ты поймала зайцев и куропатку?

– К востоку от королевского леса, милорд, на ничейной земле, – теперь Мериэль говорила уже более уверенно. – Брат сказал мне, что она никому не принадлежит и потому каждый имеет право охо­титься там.

– Ты говорила, что едешь из западной части Уэль­са в восточную Англию и клянешься, что охотилась на востоке леса. Но как ты оказалась на несколько миль западнее?

Еще раз обращаясь к правде, Мериэль объяснила:

– Мой сокол погнался за сорокой и исчез в лесу, а я искала его. Затем кабан напугал лошадь, и та сбросила меня. Вы и ваши люди нашли меня почти сразу же после этого происшествия. Я надеялась найти лошадь на тропе, поэтому и шла на восток.

– Измученная старая кляча не могла убежать да­леко, – согласился лорд Адриан, но затем его лицо посуровело. – В твоем рассказе присутствует опре­деленная доля истины, но это может быть и искусно сплетенная ложь. Сумеешь ли ты объяснить, почему я не могу запереть тебя в темнице за браконьерство и воровство?

– Воровство?! – девушка судорожно всхлипнула, начиная испытывать настоящий ужас. – Но я ничего не украла и не охотилась без разрешения!

Золотистые брови лорда взметнулись вверх.

– По твоим собственным словам, ты украла ло­шадь брата. По всей видимости, это было сильное животное, потому что довезло тебя из Гуайнеда до Шропшира, если, конечно, ты едешь оттуда, в чем я сомневаюсь. Еще вчера я заметил, что, несмотря на падение с лошади, твое платье слишком чистое и ак­куратное для человека, путешествующего несколько дней.

В душе проклиная графа за проницательность и наблюдательность, Мериэль объяснила:

– Я не спала на земле, а останавливалась на пос­тоялых дворах при монастырях. И я не крала лошадь!

– Нет, ты просто «взяла» ее, а это, конечно, со­всем другое дело, – с иронией произнес лорд. – Как назывались те монастыри, где ты останавливалась?

Девушка замялась – нужные названия не шли в голову. В северном Уэльсе было несколько монасты­рей, но по дороге из Гуайнеда она не знала ни одного, за исключением самого близлежащего, однако граф мог легко проверить правдивость ее рассказа. И все же, лживый ответ лучше, чем никакого.

– Две ночи назад я находилась в аббатстве бенедиктинок в Шрусбери. Другие монастыри в Уэльсе настолько малы, что вы вряд ли их знаете.

– Думаю, что я знаю о них гораздо больше, чем тебе хотелось бы, – сухо проговорил лорд. – Инте­ресно, в Шрусбери кто-нибудь помнит тебя?

Мериэль пожала плечами.

– В аббатстве все время много народа, очень мо­жет быть, что такая скромная личность, как я, не произвела никакого впечатления.

– Я буду чрезвычайно удивлен, если кто-нибудь узнает тебя, – пробормотал граф. Возвращаясь к делу, он продолжал: – Тебя, конечно, нельзя обвинить в краже лошади, потому что никто этого не видел. Но все же на тебе еще обвинение насчет сокола. Самое подходящее объяснение – ты либо украла его, либо поймала потерявшуюся птицу, затем отпустила, что­бы не быть обвиненной в преступлении. Разве ты не знаешь, что наказанием за находку сокола и невоз­вращение его владельцу является разрешение птице съесть шесть унций [6] живого мяса из груди обвиняе­мого?

Де Вер никогда не приходило в голову, что судеб­ный приговор может быть таким нелепо жестоким, и девушка почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Щеки стали белее полотна, и она едва могла держаться на ногах. До этого ее не пугало само наказа­ние, а мучило отвращение при мысли, что лорд Адри­ан вынесет приговор за пустяковый проступок как за серьезное преступление. Что он за человек? Ах да, «человек, способный на все».

Видя реакцию узницы, граф произнес:

– Не волнуйся, я никогда не вынесу такой приго­вор, даже если у меня будет под рукой сокол, – муж­чина осмотрел фигуру девушки. – Это будет непро­стительной глупостью, – де Лэнси перешел на уэльский, тщательно выговаривая слова. – Я дам тебе еще один шанс сказать, кто ты и откуда пришла. Ты откроешь мне правду?

Отвечая на том же языке, девушка с достоинст­вом произнесла:

– Большинство из сказанного мной правда, а то, что я скрыла, касается только меня. Клянусь Святой Девой Марией, что невиновна в браконьерстве и во­ровстве, и если вы честный человек, то поверите мне. У вас нет доказательств совершения преступления.

– Найди я тебя за пределами леса и без сокола, тогда другое дело, – не отрывая глаз от девушки, возразил мужчина. – А раз дело обстоит не так, то у меня достаточно доказательств, чтобы засадить тебя в тюрьму.

– Тогда поставьте меня перед судом присяжных, как полагается законом в Англии, – потребовала Мериэль. – Ни один честный суд не обвинит меня в преступных действиях. Господь свидетель, я не сде­лала ничего плохого!

– Если ты что-то знаешь о законе, – холодно от­ветил граф, переходя на английский, – то должна также знать, что нормандские лорды обладают не­сравненно большей властью, чем другие землевладельцы. Я, как граф Шропширский, могу вершить суд и, если пожелаю, то могу отрезать тебе ухо или отру­бить руку в наказание за браконьерство. Я могу так­же забрать твою жизнь, и никто не осудит и не ста­нет преследовать меня.

– Человеческие законы могут дать вам право, но в глазах Господа это несправедливо! – воскликнула Мериэль, в гневе забыв про страх.

Не обращая внимания на ее слова, лорд задумчи­во произнес:

– Хотя я и не считаю себя знатоком уэльского, но мне кажется, у тебя акцент южного Уэльса, а не се­верного, а вот английский безупречен. Ты англичан­ка, рожденная от уэльских родителей? Может, слу­жанка, убежавшая от хозяина, украв у него лошадь и сокола?

Де Вер глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, затем взглянула прямо в непроницаемые холодные серые глаза.

– Нет, милорд, вы ошибаетесь, я свободнорож­денная женщина, а не английская служанка, и никог­да в жизни ничего ни у кого не украла.

– Тогда представь свидетелей, способных подтвер­дить твою личность. Это еще одно положение англий­ского закона. Я пойду на уступки и не стану требо­вать десять человек – если ты сумеешь привести хотя бы пять свидетелей, которые поручатся за тебя, я тут же тебя освобожу.

Совсем недалеко жили люди, всего в нескольких часах езды, способные поручиться за нее, но этот странный допрос убедил Мериэль, что раскрытие ее инкогнито может повредить Эвонли.

– Я не могу представить свидетелей, милорд, и вы это хорошо знаете. Все мои друзья и соседи живут далеко отсюда, а здесь я ни с кем не знакома, – отве­тила девушка, задрав подбородок и говоря со спокой­ствием и достоинством нормандской знатной дамы. – Почему вы так жестоко обращаетесь со мной? Могу дать голову на отсечение, что не со всеми мелкими нарушителями порядка обходятся так грубо. Почему вы выбрали для этой цели именно меня?

Лорд Адриан встал и, пройдя по комнате, подо­шел к окну, выглянул из него, затем повернулся к узнице.

– Я не преследую тебя, а просто демонстрирую серьезность ситуации, в которой ты оказалась. Тебя поймали со свидетельствами серьезного преступле­ния, и ты отказываешься давать правдивые показа­ния, – спокойно объяснил он. Из-за яркого солнца де­вушка не могла видеть его лицо, но зато ощущала напряжение его худощавого тела. – У меня на руках достаточно доказательств и власти сурово наказать тебя, однако я не хочу этого делать.