Странные клятвы - Патни Мэри Джо. Страница 33

Олвин с жалостью смотрела на Адриана. Будучи простой женщиной, она не могла до конца понять сложности характера бывшего любовника, но знала, что имеет дело с человеком, требующим многого от себя, ограничивающего во всем тело и дух, чтобы достичь совершенства, готового простить недостатки других, но не свои. Не могли не сказаться годы аске­тизма и повышенной требовательности к собствен­ным слабостям. Казалось, эта незнакомая девушка разрушила стены, которыми он отгородился от мира, и нашла путь к его сердцу.

– Вы хотите переспать с ней? – осторожно поин­тересовалась Олвин, проверяя правильность своей до­гадки. – Может другая заменить ее?

– Если бы все было так просто, – Уорфилд про­вел рукой по волосам. – Такие чувства, примитивные животные инстинкты я всегда мог контролировать. Нет, я хочу большего.

– Иными словами, вы влюблены в нее.

– Влюблен? Но я не хочу писать песни о том, как тоскую о ней и ловлю ее взгляд, – мужчина говорил медленно, пытаясь совладать со своими чувствами. Слова бывшей любовницы резали слух, неприятно поражали своей прямотой. – С самых первых минут я ощущал, что эта девушка – недостающая часть меня самого, и понял, что никогда не узнаю покоя, если ее не будет рядом, – Уорфилд горько рассмеялся. – А теперь не могу обрести покой с той самой минуты, как увидел ее.

– Адриан, это похоже на любовь. У вас никогда не было времени на такое чувство, поэтому сейчас вам так больно, – Олвин вздохнула, немного завидуя юной девушке, сумевшей вызвать в нем подобное чувство. Де Лэнси никогда не испытывал ничего такого по отношению к самой Олвин. – Есть простое реше­ние – жениться на ней.

– Жениться? – рыцарь в изумлении открыл рот.

– Да, ведь не существует закона, запрещающего жениться на женщине низкого происхождения, – бывшая любовница с вызовом глянула на него. – У вас огромная власть и деньги. Зачем вам жена, кото­рая лишь принесет еще большее богатство?

Последовало долгое молчание – де Лэнси разду­мывал над ее словами, затем, запрокинув голову, до­пил эль.

– Наверное, ты считаешь меня полным идиотом, если я сам не додумался до этого.

– Не более, чем другие мужчины. Женитьба – дело серьезное, даже беднейший из слуг подсчитыва­ет, что принесет ему невеста. Воспитанный в духе подчинения собственных интересов интересам семьи, вы, что не удивительно, забыли о себе, об обязаннос­тях перед самим собой. Если женитьба на девушке неблагородного происхождения принесет вам покой и удовлетворение, то свяжите свою судьбу с ней, не задумываясь. Это бесценный дар, лучшее приданое.

Уорфилд нахмурился.

– Я не уверен, что предложение руки и сердца изменит ее отношение ко мне. Возможно, Мериэль не захочет иметь меня ни мужем, ни любовником.

Олвин окинула внимательным взглядом стройную худощавую фигуру Адриана, волосы цвета белого зо­лота, мускулистые ноги, вспоминая ощущения при близости с ним. По телу пробежала сладостная дрожь при мысли об испытанном наслаждении. Поэтому ей трудно было поверить, что какая-то простолюдинка могла отвергнуть такого красивого, богатого и могу­щественного мужчину, к тому же, влюбленного в нее.

– Спросите девушку и узнаете. Уверяю вас, пред­ложение руки и сердца растопит ее ледяное сердце и разогреет холодную кровь. Скромная, набожная деви­ца задумается, прежде чем стать чьей-нибудь любо­вницей, но быть женой – совсем другое дело. Такое предложение сделает честь любой женщине, а предло­жение лечь в постель считается оскорблением.

– Мериэль не похожа на других женщин, – Уор­филд криво улыбнулся. – Она ненавидит меня, и это вполне заслуженно.

– Девушка все время вела себя так, словно испы­тывала отвращение и неприязнь?

Адриан постарался вспомнить то время, когда они были вместе.

– Нет, иногда мы шутили и смеялись, забыв о своем положении, и испытывали удовольствие от об­щения. Кажется, ей нравилось мое общество.

– Значит, есть надежда. Вы можете стать любо­вниками и друзьями. Разве не говорил святой Петр, что лучше жениться, чем сгореть?

Адриан от души рассмеялся, чувствуя себя легко и непринужденно, словно с души свалился огромный камень.

– Да, это его слова. Бог знает, что я уже горю, а перспектива женитьбы на Мериэль похожа на сумас­шествие.

Олвин усмехнулась.

– Вы прекрасно знаете, знатные нормандские лор­ды решат, что вы спятили, женившись на английской простолюдинке.

– Понимаю. Но никто, за исключением императ­рицы, не имеет права судить меня, а она нуждается в моей поддержке больше, чем я в ее, – де Лэнси под­нялся и поцеловал женщину. – Ты чудо, Олвин, спа­сибо тебе.

Подняв голову, он увидел Бруно, возвращающего­ся домой. Мельник остановился при виде графа, и его лицо сразу стало угрюмым. Адриан, не торопясь, поднялся, понимая чувства мужа его бывшей любовницы. Бедняк должен терпеливо сносить визиты лорда к жене, хотя Уорфилд не соблазнял горничных и крестьянок в своих владениях, но все знали, в ка­ких отношениях он был с Олвин раньше.

– Добрый день, Бруно. Я поздравил Олвин с буду­щим ребенком. Похоже, у тебя получается лучше, чем у меня.

Мельник был слишком осторожен, чтобы ответить прямо, но его лицо прояснилось после ироничной реплики графа.

– Да, мы все рады, особенно моя младшая. С не­терпением ждет появления человечка еще меньшего, чем она сама, – он влюбленно посмотрел на жену. – Вы хотели поговорить со мной, милорд?

– Нет, я заехал, чтобы поздороваться с Олвин. Хорошенько заботься о ней, Бруно, – с этими слова­ми лорд вскочил на коня. – Счастливо оставаться! – и уехал, размышляя, как лучше предложить руку и сердце женщине, которую неоднократно обижал и едва не изнасиловал.

Когда лорд Адриан вылетел из ее комнаты, хлоп­нув дверью, Мериэль свернулась клубком на крова­ти, дрожа всем телом и часто дыша. Она думала о том, что весталки, предпочитавшие смерть бесчестью, были не совсем разумны, особенно святая Катерина, отвергшая предложение руки и сердца императора Максимилиана. Если все женщины дадут обет без­брачия, что станет с человечеством?

Теперь Мериэль поняла, что настоящий ужас за­ключается не в самом факте потери девственности, а в насилии над духом, сопровождающем насилие над телом. Самое ужасное состояло в том, что граф вовсе не злой, отвратительный человек. В нем была частич­ка доброго, светлого, что привлекало девушку. Но темная сторона его натуры преобладала.

Лорд Адриан – сумасшедший, ведомый дьяволом, и его безумие становится с каждым днем все силь­нее. Какая-то крохотная частичка души Мериэль все же испытывала к нему нечто, похожее на симпатию. Очевидно, это дело рук дьявола – подавление со­бственной воли и преобладание слабости, похоти и демонической страсти над здравым смыслом.

Но самое опасное чувство, которое ей доводилось испытать, – страх, потому что стена, выстроенная ею против натиска графа, рушилась на глазах. Сегодня он пришел к ней в хорошем расположении духа, и ничто не предвещало беды, однако, как оказалось, самообладание может легко его покинуть, и тогда мужчина сломит ее сопротивление. Может, Мериэль повезет, и она умрет от оскорбления или насилия, но, скорее всего, девушка останется в живых и будет снова и снова подвергаться унижению.

Уорфилд признался, что никогда не отпустит ее, и ничего не остается, кроме как поверить ему. Бог знает почему, он будет держать узницу в темнице, словно птицу в клетке, и вскоре девушка потеряет интерес к жизни и уступит ему. Мериэль не обретет свободу до самой смерти. Такая перспектива наводила животный страх, и сама смерть бледнела перед ним.

Кестрел прыгнула на кровать, мяукнула и, подой­дя к хозяйке, ткнулась влажным носом ей в щеку. Девушка обняла котенка и прижала к себе теплое пушистое тельце. Кестрел немедленно заурчала, но Мериэль никак не могла успокоиться, вновь и вновь вспоминая пережитый ужас и дрожа от страха за будущее.

Интересно, что самое худшее может произойти? Потеря достоинства, физическая боль, принуждение носить под сердцем ребенка сумасшедшего? Нет, по­жалуй, наихудшее – сидение под замком. Больше она никогда не увидит небо, не будет гулять и разговари­вать как свободный человек.