Странные клятвы - Патни Мэри Джо. Страница 48

– Как, интересно, может улучшиться мое поло­жение? – спросил Ричард, продолжая гладить грейхаунда.

– Во-первых, он очень хорошо заплатит, замок целиком и полностью останется в вашей власти, вы не будете зависеть от капризов брата и быть у него на побегушках. Во-вторых, присоединение к Бургоню означает покровительство короля, переход в число его сторонников. Муж императрицы объявил себя хозяином Нормандии. Однако Матильда потеряла Англию, а ее сыну Генриху придется довольствовать­ся титулом герцога Нормандского. Королем Англии будет сын Стивена Юстас. У вас нет земель в Нор­мандии, поэтому кого вам выгодно иметь покровите­лем?

Сэр Венсан выдержал продолжительную паузу для придания большей значимости своим словам и подо­шел к кульминационному моменту:

– Кроме того, лорд Ги замолвит за вас словечко перед королем, чтобы тот подыскал вам богатую не­весту. Я не слышал, чтобы подобным образом посту­пил ваш брат, хотя вы много лет служите ему верой и правдой, – отпив глоток вина, он оттягивал главное предложение, словно змей, искушающий Еву. – Если Уорфилд не может вознаградить вас за мужество и верность, отдайте их человеку, который сделает это.

Фитц-Хью откинулся в кресле и скрестил руки на груди:

– Почему вы решили, что я хочу жениться?

– Потому что настоящая власть находится в ру­ках женатого человека, вы сами это знаете. До тех пор, пока вы не вступите в брак, останетесь для всех «юным рыцарем» независимо от возраста, человеком малозначительным и невлиятельным, – де Лаон на­клонился и понизил голос. – Если вы присоедини­тесь к лорду Ги, то начнете крепнуть, наращивать мощь и перестанете проводить остаток жизни, ожи­дая милостей от Уорфилда.

Выражение лица собеседника оставалось бесстрас­тным.

– Хорошее предложение, но факт остается фак­том – из двух графов Адриан находится в более вы­годном положении, он сильнее и могущественнее, держит под контролем большую часть Шропшира. Уорфилд также является владельцем неприступного замка. Я не уверен, что присоединение к Бургоню улучшит мое положение.

Сэр Венсан почувствовал удовольствие от того, что требуется пустить в ход все свое красноречие. Он задумался. Фитц-Хью, несомненно, обижается на брата, и семена обиды должны упасть на плодород­ную почву. Понизив голос, француз доверительно сказал:

– Мы с вами находимся в похожей ситуации – безземельные рыцари, вынужденные ради спасения жизни зарабатывать на хлеб умом, не такие удачли­вые, как Адриан, имеющий счастье родиться богатым. Я сочувствую вам и потому открою секрет – до конца лета равновесие будет нарушено. Лорд Ги нашел в Европе лучших наемников. Когда они прибудут в Шропшир, Уорфилд будет сметен с лица земли. Ду­маю, взять его замок окажется невыполнимой зада­чей, однако все остальное перейдет к Бургоню.

Де Лаон удовлетворенно откинулся на спинку крес­ла, уверенный в успехе своего предприятия.

– Если вы перейдете на сторону Бургоня сейчас, он отблагодарит вас. Но если вы станете увиливать, ожидая, куда подует ветер, будет слишком поздно, – рыцарь указал рукой на стены. – Монфор, безуслов­но, укрепленный замок, но не такой, как Уорфилд, и он явится первой мишенью Ги.

Фитц-Хью раздумывал некоторое время и нако­нец произнес:

– Вы умеете уговаривать, сэр Венсан. Но где га­рантия, что Ги выполнит обещание? – помолчав, муж­чина с иронией продолжил: – Простите за упомина­ние об этом, но у меня имеются примеры его отнюдь не рыцарского поведения.

Конечно, Ричард говорил истинную правду, хотя сэр Венсан постарался ответить с негодованием:

– Граф клянется сдержать слово и как доказа­тельство посылает вам скромный дар.

Француз сунул руку в сумку на поясе и вынул высокий золотой кубок. Это было настоящее произ­ведение искусства, творение мастера, вложившего душу в филигранную работу. Выгравированные завит­ки виноградных лоз щедро перемежались разноцвет­ными драгоценными камнями. Кубок был одним из самых ценных предметов приданого Сесили Честен, достойный короля, и Ги специально хранил его для особого случая.

Когда Фитц-Хью взял золотой кубок, де Лаон с удовлетворением отметил дрожь его пальцев. Очень хорошо, жадность всегда правила миром.

Нормандец поднялся, подошел к окну, вниматель­но рассматривая кубок и восхищаясь талантом мас­тера. Переливались и горели сапфиры и рубины, блес­тело начищенное тяжелое золото.

– Хорошая игрушка, – наконец произнес Ричард. – Гораздо более ценная, чем тридцать сереб­ренников.

Де Лаон не успел раскрыть рот, как его собесед­ник спросил:

– Скажите, сэр Венсан, сколько лет вы вместе с Бургонем? Всего пять или шесть?

Француз кивнул.

– Тогда, наверное, вы не знаете тонкостей кров­ной вражды между Бургонем и Уорфилдом. Вы пони­маете, что они больше, чем просто соперники за ти­тул графа Шропширского?

Удивившись, сэр Венсан сказал:

– Да, я слышал, что вражда существует уже мно­гие годы, – он нахмурился, пытаясь вспомнить, что ему рассказывали. – По-моему, лорд Ги сжег старый Уорфилд в те дни, когда был обычным разбойником? Кажется, лорд Адриан находился тогда в монастыре, собираясь принять монашество, и тут ему повезло – он стал наследником, – француз злобно рассмеялся. – Наверное, лучше бы ему остаться монахом. У него не хватает мужества бороться, ведь для того, чтобы жениться, он слишком долго ждал. Очевидно, как у большинства монахов, у него нет тяги к женщинам. Было бы гораздо лучше, если бы он оставил Уор­филд вам.

Успокоившись, Фитц-Хью ответил:

– Возможно, никто и словом не обмолвился о том, что когда Ги Бургонь сжег Уорфилд, он убил всех его обитателей, включая отца Адриана и всех его сыно­вей, за исключением Адриана. И меня, конечно, – с этими словами Ричард со стуком поставил кубок на дубовый стол перед гостем.

Затем, действуя нарочито медленно, он вытащил из ножен меч. Солнце сверкало на отточенном клинке. Осознав, что неправильно оценил ситуацию, сэр Венсан открыл рот в страхе, что сейчас его разрубят пополам, как поросенка.

Не успел он вскочить на ноги и дотянуться до собственного оружия, как Ричард изо всех сил уда­рил по драгоценному кубку так, что тот сплющился, и продолжал наносить удары, отбивая камни, со сту­ком падавшие на пол.

Быстро вложив оружие в ножны, Фитц-Хью схва­тил искореженный кубок и ломал в руках до тех пор, пока драгоценное произведение искусства уже невоз­можно было узнать.

– Ги забыл, что убитая им семья была не только Адриана, но и моя, – мой отец, мои браться, мои друзья и мои родственники погибли в тот день, и я вытаскивал их тела из-под дымящихся руин.

С этими словами Ричард швырнул остатки иско­верканного кубка в грудь де Лаону.

– Это мой ответ вашему хозяину. Я скорее увижу его в аду, нежели пальцем шевельну ради него. Если бы Адриан не наметил Ги в качестве своего трофея, я бы самолично убил его. Возможно, если повезет, мне это еще удастся.

Сэр Венсан пытался отдышаться, раздумывая над тем, не сломал ли ему ребро брошенный кубок. Но так как владелец Монфора вовсе не собирался его убивать, француз решил пустить в ход все свое крас­норечие, дабы загладить вину – он неверно рассчи­тал ход.

– Если вы ждете, что Уорфилд отомстит за своих родных, то напрасно, – рявкнул де Лаон. – Ваш брат – трус, а вы – либо трус, либо дурак, если хотите заставить его действовать, – с этими словами Венсан поднялся, схватил плащ и швырнул изуродованный кубок в сумку, предпочитая не искушать судьбу. К удивлению, его дерзость не разгневала хозяина. Фитц-Хью только рассмеялся.

– Если вы или Ги так думаете об Адриане, то вы еще хуже, чем глупцы – вы мертвецы. А теперь уби­райтесь, иначе я забуду законы гостеприимства и от­правлю вас прямиком к вашему праотцу – дьяволу.

Собеседнику не оставалось ничего, кроме как по­виноваться. Ричард с отвращением наблюдал за его уходом. Единственное, что спасло тонкую шею фран­цуза, – его не было с Бургонем во время массового побоища в старом Уорфилде.

Наверное, следовало бы принять дар Ги и в самый решительный момент отвести войска, не придя на помощь, но Ричард прекрасно знал свой характер – он не способен вести двойную игру. Адриан, возмож­но, сумел бы, однако Фитц-Хью радовало сейчас то, что он узнал о наемниках. Предупрежденный заранее всегда вооружен.