Волна страсти - Патни Мэри Джо. Страница 123

– Здравствуй, Ребекка.

Ребекка чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав рядом знакомый голос. Ее поглощенность работой и неумолчное завывание ветра не позволили услышать шаги подошедшего человека.

Отставив кисть в сторону, чтобы не закапать картину, Ребекка подняла голову.

– Здравствуйте, лорд Фрейзер, – ответила она холодно. – Вот уж не ожидала, что вы тоже приедете сюда, когда все столичное общество еще и не думает покидать Лондон.

– Внезапно сорвался и приехал. Похлопывая кнутом по голенищу, Фрейзер задумчиво поглядел в безоблачную даль. Вид у него был как у истинного английского джентльмена.

«Лучше бы ты оставался в Лондоне, – подумала Ребекка, – и не крутился бы у всех под ногами».

Похоже, у этого человека совершенно не было никакой личной жизни, раз он все время был рядом с ее отцом и превратился в его постоянного спутника. Однако, заглушив в себе раздражение, Ребекка решила быть с ним любезной.

– Здесь хорошо дышится после города, – сказала она.

Фрейзер порылся в кармане.

– Я к тебе с поручением – передать маленький подарочек.

– Если это подарок по случаю помолвки, то должна вас огорчить: лорд Кимболл и я решили, что не подходим друг другу, так что все подношения теряют всякий смысл.

– Это подарок другого рода. – Губы Фрейзера скривились в подобии улыбки. – Ваша помолвка здесь ни при чем. Прошу.

Фрейзер протянул руку; она невольно протянула свою. Его пальцы разжались, и ей на ладонь упал какой-то невесомый предмет. Это было потерянное звено с сердечком из кольца матери.

Холодок пробежал по спине Ребекки. Кеннет оказался прав: ее мать была убита, и убита лучшим другом семьи.

На смену догадке внезапно пришел неподдельный страх. «Делай вид, что ни о чем не догадываешься», – мысленно сказала себе молодая женщина.

– Премиленькое колечко. Благодарю вас, лорд Фрейзер.

– Надень его, – последовал приказ.

Ребекка послушно надела кольцо на безымянный палец левой руки.

– Оно мне немного великовато, – сказала Ребекка, снимая кольцо.

– Не смей снимать! – последовал новый приказ. – Палец Элен был побольше твоего, но это не имеет значения. Кольцо должно быть на твоей руке.

– Пойду сообщу отцу о вашем приезде, – сказала Ребекка, лихорадочно соображая, что ей делать дальше. – Уверена, что он пригласит вас отобедать с нами. Увидимся за обедом.

Ребекка принялась складывать в корзинку вещи.

– Не трудись, – негромко сказал Фрейзер. – Там, куда ты последуешь за матерью, краски не нужны.

Самым страшным было спокойствие, с каким Фрейзер произнес эти слова. Таким же тоном он мог говорить и о погоде.

– Я ничего не понимаю, – сказала Ребекка, стараясь казаться простодушной.

– Я так не думаю. Ты отвратительное маленькое существо, но отнюдь не глупое. Ты все еще тоскуешь по матери, и теперь смерть соединит вас. Те, кто видел твою работу «Преображение», ничуть не удивятся. Жаль, что никто не поймет значения этого кольца, а то была бы законченная картина.

Спастись бегством абсолютно не представлялось возможным: он был высоким и сильным. Надо попробовать напугать его, вдруг это поможет.

– Если вы убьете меня, Кеннет сразу догадается, кто это сделал. Он уже понял, что мама была убита. В случае со мной у него не будет заблуждений.

Фрейзер только пожал плечами.

– Уилдинг, возможно, и умнее, чем кажется на самом деле, но это нисколько не меняет дела. Я собираюсь уничтожить и его. Этот человек раздражает меня. Уж слишком он гордится своим участием в выставке, но его картины чудовищны.

– Вам далеко до него, – с презрением сказала Ребекка. – Он герой и настоящий мужчина. Он сотрет вас в порошок голыми руками,

– Даже настоящий мужчина умирает, получив пулю в лоб, – невозмутимо ответил Фрейзер. – Я, может быть, и не герой, но меткий стрелок. – Фрейзер стал приближаться к Ребекке.

Ее сердце замерло от страха.

– Почему вы хотите убить меня? – закричала она. – Ведь мой отец – ваш друг! Неужели зависть сделала из вас убийцу?

– Энтони – мой друг. Самый лучший друг на свете, но есть одна вещь, которую я люблю больше, – это искусство. Мои действия направлены не против Энтони, а против того величия, которое портит его работы.

– Портит его работы? – недоуменно переспросила Ребекка. – Но ведь он лучший художник Англии. Его портреты, пейзажи, исторические полотна – все отличается мастерством.

Впервые за все время разговора лицо Фрейзера скривилось.

– Нонсенс! Элен погубила в нем великого художника. Когда мы вместе учились в школе живописи при Королевской академии, он подавал большие надежды и со временем мог стать одним из величайших художников мира. Его ранние работы, выполненные в классической манере, потрясают. В них чувствуется изящество и благородство.

– Может, они выполнены и великолепно, но в них нет жизни, – парировала Ребекка. – Только после окончания школы у него появилась собственная манера письма, его картины наполнились жизнью.

Пальцы Фрейзера сжались в кулаки и побелели.

– Твоя мать уничтожила его как художника! Он вынужден был зарабатывать на жизнь и принялся за портреты и вульгарные картины, чтобы Хэмптон мог гравировать их и продавать торговцам рыбой по шиллингу за штуку. Энтони мог стать равным самому Рейнолдсу, а вместо этого загубил свой талант. Он обесчестил себя.

– Вы считаете бесчестием его картину «Гораций на мосту»? – спросила потрясенная Ребекка.

Лицо Фрейзера стало брезгливым.

– Эта картина – прекрасный пример того, насколько мелки стали его холсты. Она выполнена мастерски, в хорошем классическом стиле, но он ухитрился ее испортить, вдохнув в нее жизнь. Жаль, что она не сгорела во время пожара. Идеальная классическая манера письма – отражать природу, а не вживаться в нее.

– Мой отец уже вышел за пределы классической манеры, – сухо заметила Ребекка. – Он и другие настоящие художники показывают мир в его развитии. Нельзя все время возвращаться к одним и тем же истасканным сюжетам.

– Кимболл был прав, когда говорил, что ты оказываешь огромное влияние на работу отца. – Фрейзер в сердцах переложил кнут из одной руки в другую. – Я ошибался, думая, что его главной заботой была Элен, что после ее смерти он вернется к настоящей живописи, но как бы не так: рядом с ним находилась ты со своими глупыми женскими идеями. Когда я увидел на выставке твои работы, я сразу понял: pa6oтa Энтони не обходится без твоего коварного влияния. Жаль, что этот жалкий стихоплет, которого я подослал к тебе, оказался полным идиотом.