Джек и Джилл - Паттерсон Джеймс. Страница 10

– Я знаком с ним уже давно. Он сшивался здесь еще тогда, когда я был ребенком. Постоянно кого-то выслеживал. Эммануэл всегда болтался по району. Вы понимаете меня?

Да, я его понял. Теперь все становилось на свои места. Значит, Оторва-Чаки – не химера. Он существует на самом деле.

В конце двора находилась небольшая заасфальтированная площадка со щитами и кольцами без сеток, где дети пытались играть в баскетбол, правда, не слишком успешно. Кольца были искорежены и погнуты, так что уважающий себя спортсмен и близко бы к ним не подошел. Неожиданно что-то привлекло внимание Алвина.

– Да вон же он сам, – вдруг взвизгнул Джексон, так, что я невольно вздрогнул. – Вон он! Видите, опять этот Перес наблюдает за детьми!

Едва он успел проговорить это, как Перес нас заметил. Все дальнейшее напоминало дурной сон. Я увидел невысокого человека с длинной рыжей бородой, нелепо растущей у него из подбородка. Да, эта деталь его внешности, несомненно, выделялась. Наверняка прохожие запомнили бы его, если бы он вздумал прогуливаться по Гарфилдскому парку, не прячась. Перес смерил Алвина недобрым, колючим взглядом и неожиданно бросился наутек.

Эммануэл Перес оказался неплохим бегуном. Но и мы с Сэмпсоном находились в отличной форме. По крайней мере, последний раз, когда нам приходилось преследовать преступника, мы не оплошали.

Глава 10

Я и Сэмпсон неслись за Пересом, постепенно сокращая дистанцию. Мы мчались по замусоренному извилистому проходу между высоких унылых строений. Что я, что Джон пока еще сохранили былую резвость.

– Стоять! Полиция! – громко выкрикнул я на бегу неубедительное предупреждение удиравшему от нас человеку. Кто же он? Химера? Ужас и страх всего района или безобидный швейцар в пиццерии?

Перес, предполагаемый убийца и истязатель детей, явно намеревался исчезнуть. У нас не было уверенности, что именно он и является Оторвой-Чаки, но у этого человека, видимо, были веские причины избежать контакта с полицией.

Неужели нам удалось так просто разрешить задачу? Как бы то ни было, сейчас должно было что-то произойти.

Неожиданно мою голову посетила нехорошая мысль: если мы его так легко нашли и теперь преследуем, почему же раньше никто не соизволил его схватить?

По-моему, я знал ответ на этот вопрос, и он меня ничуть не радовал. Потому что никогда и никому нет дела до того, что происходит в этих трущобах. Никогда и никому.

– Мы отстаем! – неожиданно выкрикнул Сэмпсон, пока мы бежали, раскидывая мусор, разбрызгивая грязь и вспугивая стаи голубей.

– Ну, это мы еще посмотрим! – рявкнул я.

– А я и не сомневаюсь, Шоколадка, – прозвучало в ответ. – Пусть возобладают положительные эмоции.

– Единственное, что здесь имеется положительного, так это то, что Эммануэл здоров бегать. Никому никакого дела!

– Но все равно мы смелее, быстрее и круче, чем Мэнни мечтал когда-либо стать.

– Трепаться мы только горазды! – огрызнулся я в ответ.

– Ну, с этим не поспоришь.

Мы добежали, преследуя Оторву-Переса, до 7-ой улицы, которая извивается между старыми четырех – и пятиэтажными домами, старыми магазинчиками и закусочными.

Неожиданно Эммануэл резко свернул в сторону официального, потрепанного временем здания, торчащего посредине квартала. Окна большей частью были заколочены листами жести и напоминали коронки в гнилозубом рту.

– Черт побери! – воскликнул Сэмпсон. – Похоже, он хорошо знает, куда направляется. Знает ведь!

– Теперь все зависит от нас.

Мы с Джоном, чуть отстав от Переса, ввалились в подъезд покосившегося, полуразрушенного строения. Воздух здесь был пропитан запахом мочи и гнили. Поднимаясь по крутым, бетонированным ступеням, я чувствовал, как внутри у меня все горит огнем.

– А ведь он заранее определил пути отхода, – возмутился я. – Умный, сволочь!

– Он пытается оторваться от нас, а это совсем не умно. Раньше никому еще не удавалось… Ты попался, Мэнни! – заорал Сэмпсон, и его голос громовым эхом раскатился по лестничным пролетам. – Эй, Мэнни! Мэнни! МЭННИ!!! Стой! Стоять, Мэнни Перес! Полиция! – несся крик Джона вслед убегающему подозреваемому. Сэмпсон выхватил свой пистолет – жуткий 9-миллиметровый «Глок».

Мы еще слышали шарканье подошв Переса по ступеням, но ответом он нас не удостоил. На всем протяжении этой безумной гонки ни на лестнице, ни на площадках нам не встретилось ни одной живой души. Никому не было дела до того, что внутри здания полицейские преследуют преступника.

– Ты думаешь, это дело рук Переса? – обратился я к Джону.

– Если он спасает свою задницу, словно ее подпалили, Мэнни явно что-то натворил. Недаром драпает, как угорелый.

– Да, пожалуй, это наш фитиль тлеет у него в заду.

Мы с размаху распахнули серую металлическую дверь, выводящую на залитую гудроном плоскую крышу. Ярко-голубое небо дышало холодом. Все вокруг сверкало и блестело от солнечного света. И кроме этого неба над головой, больше ничего не было. Мне хотелось воспарить в него и улететь прочь отсюда. Но только хотелось – это отнюдь не значило, что я действительно собрался воплотить свое желание в реальность.

Куда он мог деться, черт побери? Его нигде не было видно. Где Эммануэл Перес? Где убийца ученицы школы Соджорнер Трут?

Вот тебе и химера…

Глава 11

– Да трахал я тебя, такого добренького копа! – откуда-то сверху прозвучал голос Переса. – Ты меня слышишь, козел легавый?!

– Ах, козел легавый?! – Сэмпсон выразительно посмотрел на меня и скорчил жуткую рожу.

Я заметил, как где-то справа от нас мелькнул силуэт Оторвы-Чаки. Он бежал по направлению к крыше соседнего здания, и ему оставалось преодолеть ярдов тридцать. Мы увидели, как на бегу он быстро оглянулся через плечо.

Его злобные глаза напоминали черные бусины. И эта идиотская рыжая борода… По-моему, он действительно был психом. Или ни в чем не повинным швейцаром? Я заставил себя не думать сейчас об этом.

На соседней крыше расположилось четверо тинэйджеров обоего пола, занимавшихся чем-то предосудительным. Возможно, крэком. Оставалось надеяться, что до героина они пока еще не дошли. Они равнодушно наблюдали за происходящим. Обыкновенная городская игра, полицейские гоняются за преступником. Возможно, убийцей детей и садистом. Но подросткам было решительно все равно.

Следуя за Пересом, мы с Сэмпсоном пробежали уже три крыши, но сократили расстояние только на шаг или два. Со лба и щек у меня обильно стекал пот, обжигая глаза.

– Стой! Буду стрелять! – закричал я. – Эммануэл Перес, остановись!

Мэнни снова обернулся, и я обратил внимание, что он ухмыляется, глядя на меня. Потом вдруг он каким-то образом исчез за невысокой кирпичной надстройкой.

– Пожарная лестница! – выкрикнул Сэмпсон.

Через несколько секунд мы уже скатывались по ржавой винтовой лестнице. Мэнни скакал по ступенькам впереди нас. Он действительно передвигался очень резво. Перес чувствовал себя уверенно, что наводило на мысль: он уже неоднократно пользовался этим маршрутом.

И я, и Сэмпсон были слишком громоздкими, чтобы легко маневрировать на коротких радиусах лестницы. Это дало возможность Мэнни опередить нас почти на два полета.

«Чаки наверняка заранее продумал такой путь отхода, – размышлял я на бегу, – и пользовался им не в первый раз. Он не только умен, но и в чем-то виновен. Недаром у него глаза злые, как у бешеного пса. Как там говорил Алвин Джексон? Чаки постоянно здесь ошивается?»

Он оказался на земле и устремился по Е-стрит. Его рыжая борода торчала, словно лопата. Мэнни пробежал почти что квартал. В час пик здесь довольно много транспорта. Перес вскочил в красно-оранжевую колымагу, которой управлял цыган. Это следовало из надписи на багажнике: «Кэппиз. Мы путешествуем повсюду».

– Стой, вертлявая задница! – заорал Сэмпсон во всю мощь своей глотки. – Чтоб тебя, Мэнни!