Лондонские мосты - Паттерсон Джеймс. Страница 41

Погуляв, мы зашли в "Тачстоун бэйкери", перекусили булочками с маслом и черничным джемом. Затем продолжили экскурсию, близко познакомившись с пятидесятипятифутовой Фримонтской Ракетой, установленной у одного из местных магазинчиков. Я купил Алексу воздушного змея, которого мы тут же испытали в парке с великолепным видом на озеро Юнион и центр Сиэтла.

Чего в Сиэтле предостаточно, так это парков, и их обилие придает городу особую притягательность. Я даже подумал, что, пожалуй, с удовольствием жил бы здесь. Откуда такие мысли? С чего бы? Неужели все дело в том, что Кристин чмокнула меня в щечку? Неужели мне так не хватает внимания и тепла? Прискорбно.

Мы еще немного погуляли, исследовав Сад скульптур и фримонтского Тролля, напоминающего певца Джо Кокера с зажатым в руке "фольксвагеном-жуком". Ленч немного опоздал, зато получился исключительно здоровый и полезный – овощной салат плюс ореховое масло и желе на по-особому выпеченных хлебцах. В чужой монастырь... и все такое.

– Неплохая у нас тут жизнь, а, приятель? – заметил я, похрустывая хлебцем. – Лучше и представить трудно.

Алекс-младший согласно кивнул, потом посмотрел на меня широко открытыми невинными глазами и спросил:

– Папа, а когда ты вернешься домой?

"О Господи, Господи. Когда я вернусь домой?"

Глава 98

Кристин попросила, чтобы я привез Алекса домой к шести часам, и я выполнил обещание; я такой ответственный, что порой сам диву даюсь. Она ждала нас на крылечке в ярко-голубом платье и туфельках на каблучках, и все получилось так, как надо. Увидев нас, Кристин улыбнулась, подхватила на руки подбежавшего сына, а тот завопил:

– Мамочка!

– Похоже, вы неплохо повеселились, – сказала она, поглаживая малыша по головке. – Вот и хорошо. Алекс, папе нужно возвращаться в Вашингтон. А мы с тобой поедем на обед к Тео.

Его глаза наполнились слезами.

– Не хочу, чтобы папа уезжал.

– Знаю, милый, но так надо. У папы работа. Обними его. Он скоро приедет.

– Конечно, конечно, приеду, – сказал я, раздумывая о том, кто же такой этот Тео.

Алекс подбежал ко мне, мы обнялись, и мне совсем не хотелось его отпускать. Я вдыхал его запах, наслаждался его прикосновениями, слушал, как стучит его маленькое сердечко. Чего я не хотел, так это чтобы он почувствовал мою боль, боль, от которой сжалось сердце.

– Я вернусь, я скоро вернусь. Так скоро, как только смогу. И не вырастай без меня.

– Пожалуйста, папочка, не уезжай, – шептал Алекс. – Пожалуйста, не уезжай.

Он повторял это снова и снова, пока я не сел в машину и не тронулся с места, помахав рукой своему сыну, который становился все меньше и меньше, а потом исчез, когда я свернул за угол. Я как будто чувствовал тепло и дрожь прижимавшегося ко мне тельца. Я и сейчас это чувствую.

Глава 99

Около восьми вечера я сидел одиноко в тускло освещенном баре кафе "Кингфиш" на пересечении Девятнадцатой и Мерсер в Сиэтле. Я сидел, погруженный в мысли о своем младшем сыне и вообще обо всех своих детях, когда дверь открылась и в ресторан вошла Джамилла.

На ней был длинный черный кожаный плащ, темная блузка и черная юбка, и, увидев меня у бара, она радостно улыбнулась, словно обрадовалась мне не меньше, чем я ей. Может быть. Джамилла очень симпатичная, но сама, похоже, этого не знает или по крайней мере так не считает. Я упомянул, что собираюсь в Сиэтл, и Джэм сказала, что прилетит со мной поужинать.

Поначалу идея не показалась мне уж очень заманчивой, однако, едва увидев Джамиллу, я понял, что ошибался, что безумно рад ей, особенно после расставания с Алексом.

– Отлично выглядишь, – прошептала она, прикасаясь к моей щеке, – хотя вид немного усталый. Слишком много работаешь, не жалеешь себя.

– Мне уже лучше, – ответил я. – И ты так хороша, что этого хватит на нас двоих.

– Я хороша? Ну, спасибо. Честно говоря, очень хотелось это услышать.

"Кингфиш" оказался совершенно демократическим ресторанчиком: никаких предварительных заказов и нам довольно быстро нашли уютное местечко за столиком у стены. Мы заказали и выпить, и поесть, но большую часть времени просто держались за руки и разговаривали о жизни. Ее, моей, нашей.

– Ситуация с маленьким Алексом – хуже любой пытки. Не знаю, что и делать. Расставания становятся невыносимыми.

Джамилла нахмурилась и даже рассердилась:

– Она плохо с ним обращается?

– Нет, нет, Кристин – хорошая мать. Убивает то, что я не могу видеть его чаще. Я так его люблю, моего малыша, так скучаю. Мы с ним друзья, Джэм.

– И поэтому ты сбегаешь от него на работу.

Она посмотрела мне в глаза.

– Да, сбегаю. – Я кивнул. – Сбегаю. Но это уже совсем другая история. Послушай, пойдем отсюда.

– Что это у вас на уме, агент Кросс?

– Ничего противозаконного, детектив Хьюз.

– Хм-м. Неужели? Как стыдно.

Глава 100

Слышали выражение "снять комнату"? Так вот, комнату я уже снял. И не где-нибудь, а в "Фэйрмонт-Олимпик", на Ранье-сквер. Нам обоим не терпелось попасть туда как можно скорее. Джамилла даже присвистнула, когда мы вошли в роскошное фойе с высоченным, футов в сорок, украшенным гравюрами потолком. Все здесь буквально потрясало воображение. Часы показывали начало одиннадцатого.

– Итальянский декор эпохи Возрождения, антикварные люстры, пять звезд. Да, умеешь ты пускать пыль в глаза, – с улыбкой заметила Джамилла.

Как всегда, ее энтузиазм перехлестывал через край.

– Иногда можно и постараться.

– На сей раз вышло удачно. – Она торопливо поцеловала меня. – Я так рада, что мы здесь. Нет, счастлива. Мне здесь очень нравится.

Дальше пошло еще лучше. Наша комната находилась на десятом этаже и отвечала всем необходимым требованиям: просторная, шикарная, светлая, с широкой кроватью. Из окна открывался вид на залив Эллиот и остров Бейнбридж, к которому как раз в это время неторопливо скользил паром. Такого даже нарочно не придумаешь, хотя, говоря откровенно, я старался предусмотреть все детали.

Что касается кровати в отеле "Фэйрмонт-Олимпик"... Она была застелена полосатым, золотое с зеленым, покрывалом – их еще, кажется, называют дюветами, хотя я бы затруднился определить, чем одно отличается от другого. Впрочем, его мы даже не сняли, а сразу упали, смеясь, болтая, радуясь тому, что наконец-то оказались вместе, и только теперь в полной мере осознавая, как же соскучились друг по другу.

– Позволь мне о тебе позаботиться, – прошептала Джэм, вытаскивая рубашку из-под ремня моих брюк. – Ну как? Лучше?

– Давай и я сделаю то же самое. Так будет справедливо.

– Согласна.

Я начал расстегивать пуговицы на ее блузке, а она взялась за мои. Мы не спешили. Потому что знали кое-что получше спешки. Главное – процесс, внимание к деталям, к каждой пуговице. Почувствовать ткань, дождаться, пока по коже пробегут мурашки, вслушаться в дыхание, уловить нарастающий трепет тела, его заряд, готовый перекинуться на другого. Ночь сулила столь многое...

– Ты тренировался, – прошептала она, слегка задыхаясь. – У тебя ловко получается.

Я рассмеялся:

– Угу. Тренировался в искусстве ожидания.

– Хочешь продолжить?

– Это великолепно.

– У меня еще много пуговичек.

– Не знаю, смогу ли дотерпеть до конца. Без шуток, Джамилла.

– Посмотрим. Я тоже не шучу.

Покончив с моей рубашкой и ее блузкой, мы сняли их, продолжая целоваться, обниматься, прижиматься, тереться друг о друга. Она надушилась, и я сразу узнал аромат. "Калеш О'Деликейт". Джамилла знала, что мне нравятся эти духи. Я гладил ее плечи и спину, руки, лицо, ее длинные ноги, ступни, потом снова ноги...

– Теплее... теплее...

Джамилла вздохнула и негромко рассмеялась.

Мы соскользнули с кровати и стояли, обнявшись, слегка покачиваясь. Я снял с нее бюстгальтер и взял в руки ее груди.

– Повторяю, я больше не могу.