Медовый месяц - Паттерсон Джеймс. Страница 20

«Вещи далеко не всегда являются такими, какими кажутся на первый взгляд, мой мальчик».

Именно эту фразу любил повторять мне отец, когда я был маленький. Разумеется, он любил также напоминать, чтобы я выносил мусорное ведро, убирал листья во дворе, разгребал снег, не сутулился и всегда ходил прямо. Однако с точки зрения моих жизненных впечатлений все это казалось совершенно не важным по сравнению с тем первым и самым главным советом.

А ведь, казалось бы, такая простая мысль — и в то же время, судя по моей последующей жизни, очень правильная.

Так вот незатейливо философствовал я, сидя в своем недавно арендованном офисе, который больше напоминал одежный шкаф не слишком богатого жениха. Эта комната была настолько жалкой, что могла бы вызвать нарекания даже у самого неприхотливого постояльца.

А на экране монитора моего компьютера мелькали фотографии, которые я недавно сделал цифровой фотокамерой. И на каждой из них была одна и та же личность — Нора Синклер, одетая в черное с головы до пят. Нора в церкви Святой Марии, Нора на траурной церемонии на кладбище, Нора возле дома Коннора Брауна. Последний снимок был сделан в тот момент, когда Нора стояла на ступеньках веранды и о чем-то мило беседовала с Элизабет, сестрой этого бедного парня. Элизабет — высокая, со светлыми волосами и чем-то напоминает типичных завсегдатаев калифорнийских пляжей. А Нора — брюнетка, пониже Элизабет, но при этом гораздо более красивая. И обе они печальны, как и подобает в подобных случаях. Какое-то время они плакали, а потом обнялись и расстались.

Что именно я должен найти на этих фотографиях?

Ответить на данный вопрос я не мог, но чем больше я разглядывал снимки, тем чаще вспоминал слова моего отца, эхом отдававшиеся в моей голове: «Вещи далеко не всегда являются такими, какими кажутся на первый взгляд».

Я схватил трубку и быстро набрал номер своего босса. Через пару гудков в трубке послышался ее отрывистый голос...

— Сьюзен, — сказала она решительно, не поздоровавшись и даже не упомянув своей фамилии.

— Это я, привет. Хочу, чтобы ты по моему голосу догадалась, о чем я собираюсь тебе сообщить. Итак, что ты думаешь по этому поводу?

— У тебя такой голос, словно ты хочешь впарить мне очередную страховку.

— Ты хочешь сказать, что моя речь звучит не слишком по нью-йоркски?

— А ты хочешь узнать, не звучит ли она слишком нагло? Нет, не слишком.

— И на том спасибо.

— Так ты уже все сказал, что хотел?

Я немного подумал.

— Ладно, могу добавить, что тот парень действительно помер и уже в пути на небеса. — Эту фразу я произнес с теми же самыми интонациями, которые мне всегда казались по-настоящему нью-йоркскими. — Останови меня, если услышишь именно то, что хотела.

— Я уже услышала.

— Нет, не услышала, поверь мне. Сейчас ты будешь смеяться.

— Полагаю, что для этого всегда найдется повод.

Тут следует отметить, если кто-то это еще не понял, что между мной и боссом имелось некоторое взаимопонимание, если не сказать больше. Разумеется, у каждого мужчины есть свой стиль общения с женщиной-начальником. Когда Сьюзен только возглавила свой департамент, в нем было пять или шесть парней, которые хотели устроить ей нелегкую жизнь. Но она решила проблему очень быстро — уволила их всех на следующий же день. Именно поэтому я, всегда относился к ней с полной серьезностью, как, впрочем, и она ко мне.

— Повод действительно есть, — сказал я, — в виде известного анекдота. Приезжает один чувак в «Перли Гэйтс» и сразу же видит перед собой две надписи. На первой из них написано: «МУЖЧИНЫ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ ПОД КОНТРОЛЕМ ЖЕН». Он долго смотрит на эту фразу и находит, что она слишком длинная.

— Естественно.

— И тогда этот чувак начинает читать вторую надпись: «МУЖЧИНЫ, КОТОРЫЕ НЕ НАХОДЯТСЯ ПОД КОНТРОЛЕМ ЖЕН». Он оглядывается вокруг и видит только одного молодого парня. Подходит к нему и спрашивает: «Скажи мне, приятель, почему ты здесь стоишь?» Парень посмотрел на него и отвечает: «Не знаю, моя жена сказала, чтобы я стоял здесь».

Я немного подождал, надеясь услышать смех на другом конце провода.

— Очень забавно, — отметила Сьюзен. — Но это не основание считать, что ты закончил свой рабочий день.

Я захихикал.

— А это еще более забавно, учитывая тот факт, что я не считал нынешний день рабочим.

— Похоже, в твоем голосе сквозит некоторая нервозность.

— Не нервозность, а реальная оценка ситуации.

— А что, собственно, стряслось? Ты же давно занимаешься подобными делами и, по-моему, имеешь... — Сьюзен прервалась на полуслове. — Ах да, понимаю, все дело в том, что речь идет о женщине, не так ли?

— Я просто хочу сказать, что тут совсем другое дело, и не более того.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Не важно, кем на самом деле может оказаться эта Нора Синклер. Все равно, кроме тебя, никто не справится с этим делом. Итак, когда будет главное представление?

— Завтра.

— Превосходно. Держи меня в курсе дела.

— Непременно, — пообещал я. — Да, Сьюзен, еще одно...

— Что?

— Я благодарен тебе за кредит доверия.

— Неужели?

— Чему ты удивляешься?

— Я все еще не привыкла к тому, что иногда ты можешь быть скромным и покорным.

— Я стараюсь, — смиренно ответил я. — Одному Богу известно, как я стараюсь.

— Не сомневаюсь в этом. Желаю удачи.

Психиатрическая лечебница, расположенная в Лафайетвилле и находящаяся под покровительством штата Нью-Йорк, находилась к северу от Уэстчестера, и добраться до больницы можно было за час с четвертью. Но Нора мчалась на новеньком «мерседесе» по окруженной лесами и довольно ветреной магистрали «Таконик паркуэй» со скоростью восемьдесят миль в час и добралась до лечебницы на пятнадцать минут раньше.

Въехав на стоянку перед зданием больницы, она нажатием кнопки подняла верх автомобиля и заглушила двигатель. После этого бросила последний взгляд в зеркало, поправила волосы и еще раз подумала, что сделала правильно, решив обойтись без лишней косметики. В этот момент Нора почему-то вспомнила о сестре Коннора. Что-то в поведении Элизабет настораживало ее. Было такое ощущение, будто между ними возникла какая-то невидимая стена, нечто непреодолимое и непонятное.