Явился паук - Паттерсон Джеймс. Страница 71

— А кем ты их видела?

— Неудачниками, думаю. — По ее губам скользнула виноватая улыбка — болезненная и честная. — При этом оба были невероятно умны и эрудированны. Они знали все обо всем, прочитали все на свете книги. Умели поддержать разговор на любую тему. Вот ты бывал когда-нибудь в Ирландии?

— Я был однажды в Англии, по полицейским делам. Это единственный случай, когда я посетил Европу. Вообще, у меня нет средств на такие поездки.

— В некоторых ирландских деревнях люди умеют поразительно четко и грамотно выражать свои мысли, но при этом живут в дикой бедности. Это «белые гетто». Там каждый третий дом — кабак. В этой стране тоже полно образованных неудачников. Я не хотела стать такой. Я уже рассказывала об этом моем кошмаре. Поэтому я так училась в школе. Мне нужно было во всем быть первой, не важно, какой ценой. Затем — в министерстве финансов. Я быстро продвигалась и была довольна своей карьерой и жизнью в целом.

— Но после дела о похищении тебя сделали козлом отпущения и ты перестала быть «отличницей».

— Именно так — со мной покончено. Агенты принялись судачить за моей спиной… Итак, я бросила службу. Мне не оставили выбора. Конечно, все это дерьмо. Жуткая несправедливость. Вот я и приехала сюда — разобраться в себе. Мне нужно было это сделать самостоятельно.

И здесь, в самой чаще леса, Джеззи обняла меня. Раздалось тихое всхлипывание. Раньше я не видел ее плачущей. Я крепко обнял Джеззи. Мне еще не приходилось чувствовать себя таким близким ей. Она сказала горькую правду. Мне предстояло ответить ей тем же.

Мы тихонько разговаривали в абсолютно уединенном местечке, как вдруг явилось ощущение, что за нами наблюдают. Я скосил глаза вправо, не поворачивая головы. В лесу кто-то был. За нами следили.

Еще один наблюдатель!

— Джеззи, здесь кто-то есть. Справа, за тем холмом, — шепнул я. Она не повернула голову — в ней крепко засели повадки копа.

— Ты уверен, Алекс?

— Да. Можешь мне поверить. Давай разделимся. Если он или они вздумают убегать, мы их догоним.

Мы разделились и пошли с двух сторон к холмику, где я заметил наблюдателя. Кем бы он ни был, это его спугнет.

И точно — он убегал!

Это был мужчина в спортивных туфлях и темном спортивном костюме с капюшоном, который делал его незаметным среди листвы. О его весе и телосложении я не мог сказать ничего. Пока. Мы с Джеззи неслись за ним добрую четверть мили, но никак не могли сократить расстояние, поскольку оба были босиком. Мы даже отстали на несколько ярдов. Ветки хлестали по нашим рукам и лицам. Наконец, мы выбежали из сосновых зарослей на проселочную дорогу, как раз вовремя, чтобы услышать шум автомобильного двигателя. Машину увидеть не удалось — мы не добежали до поворота.

— Черт, как странно! — воскликнула Джеззи. Мы стояли у обочины, переводя дыхание, пот струился по лицам, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Кому известно, что ты здесь? Хоть один человек это знает?

— Никто! Это и странно! Да кто ж там мог быть? Это уже пугает. Что ты думаешь, Алекс?

У меня было полно гипотез по поводу наблюдателя, которого видела Нина Серизьер, и самая простая была, как водится, самой вероятной: за Гэри Сонеджи следила полиция. Но кто именно? Из моего подразделения или из отдела Джеззи? Вот это действительно пугало.

Мы вернулись в домик еще до темноты. В воздухе ощущалась прохлада. Мы развели огонь и приготовили ужин, которым можно было насытить как минимум четверых. Тут была и сладкая кукуруза, и целая миска салата, и громадные порции бифштекса, и тонкие французские белые вина.

После ужина завязался разговор о Майке Дивайне, Чарльзе Чакли и наблюдателе. Но тут Джеззи ничем не смогла помочь. Она полагала, что я ищу не там. Чакли — просто раздражительный тип, способный озвереть из-за самого факта звонка к нему домой. Он всегда был слегка помешан на Работе, а теперь помешан на своей вынужденной отставке. По ее мнению, Майк Дивайн и Чарли Чакли были пусть не самыми лучшими агентами, но отнюдь не бездельниками. Если б у Голдбергов произошло что-то странное, это бы от них не ускользнуло. Они аккуратно составляли ежедневные отчеты, но ни один из них не был настолько умен, чтобы утаивать информацию. В этом Джеззи была убеждена.

Она не сомневалась в том, что Нина Серизьер видела припаркованную машину, стоявшую на улице в ночь перед убийством Сандерсов, но никак не могла поверить, что кто-то наблюдал за Сонеджи-Мерфи. Как, впрочем, и в то, что Сонеджи сам находился там.

— Больше я не занимаюсь этим делом, — наконец заявила Джеззи. — Я не представляю интересов министерства финансов или еще чего-нибудь. И вот мое мнение, Алекс: почему бы и тебе все это не бросить? Все кончено. Пусть так оно и останется.

— Не могу. Так не принято за Круглым Столом короля Артура. Я не брошу дела о похищении. Всякий раз, когда я пытаюсь это сделать, вдруг возникает что-то, заставляющее меня вернуться к нему.

Тем вечером мы необычно рано отправились в постель — было лишь четверть десятого. Роскошные вина сделали свое дело, пробудив в нас не только страсть, но еще теплоту и нежность. Мы ласкались и шутили, долго не засыпая. Джеззи обращалась ко мне «сэр Алекс, Черный Рыцарь Круглого Стола», а я к ней — «Леди Озера». Наконец перешептывания закончились и мы мирно уснули в объятиях друг друга.

Не помню, во сколько я проснулся. Я здорово замерз, лежа поверх одеяла. Слышался треск горящего дерева, по комнате гуляли отблески пламени. Я удивился, почему в комнате стоит такой холод, хотя камин все еще горит? Глаза мои видели одно, а тело чувствовало другое. Несколько секунд я обдумывал, как такое может быть. Натянув одеяло до подбородка, я вглядывался в отблески пламени на оконных стеклах. Они казались странными.

И все же как удивительно снова быть здесь, в самом сердце Непонятно Где с Джеззи. Я уже не мыслил себя без нее. Возникло желание разбудить ее, чтобы снова поговорить обо всем и ни о чем. Леди Озера и Черный Рыцарь. Звучит как у Джеффри Чосера — несколько старомодно для девяностых годов…

И тут меня осенило: ведь пламя, играющее бликами на стеклах, горит не в камине. Вскочив с постели, я подбежал к окну. Тут я стал свидетелем того, о чем много раз слышал, но никогда не предполагал увидеть.