Я всей душою с вами, львы! - Паттерсон Гарет. Страница 2

Книга «Последние из свободных» заканчивается тем же эпизодом, каким начинается эта, – убийством южноафриканскими охотниками моего любимца Батиана. Он был для нас с Джулией вроде сына, вроде нашего первенца. Книга «Я всей душою с вами, львы!» охватывает период от тех горестных дней до настоящего времени. Я вовсе не желал снова пережить эти три чудовищных, изнурительных года, но приходится, пока я пишу эту книгу. Скажу честно, я взялся за перо, переломив себя, – настолько тягостной был почти весь этот период. А когда пишешь, пережитое снова предстает перед тобой.

Но я не могу не написать о наших с Джулией героических усилиях, направленных на защиту львов и вообще всей фауны Тули – земель, принадлежащих частным лицам, на стыке Ботсваны, Зимбабве и Южно-Африканской Республики. Нашим усилиям противостояли суровые условия жизни среди дикой природы, браконьерство, недостаток средств и сознательное противодействие. Время сказалось на наших отношениях с Джулией, что, в свою очередь, явилось новой преградой в работе. В результате борьбы очень часто побеждала смерть; мы пережили смерть человека, смерть львов, подозрения в убийстве, страх за нашу собственную жизнь… В итоге я в одиночку веду борьбу за свободу тех, кому посвятил себя целиком, – за свободу львов и, в частности, самой дорогой для меня львицы…

Написано 19 октября 1994 г. во имя будущего.

Гарет Паттерсон

ПРОЛОГ

Четверо мужчин, держа оружие наготове, затаились – они ждали появления льва. Осел, которого они подстрелили накануне для приманки, грузно свисал теперь с соседнего дерева, прикованный цепью так, чтобы его невозможно было утащить. Прежде чем приволочь его сюда на буксире за машиной, мужчины вспороли ему брюхо, чтобы вытекающий желудочный сок приманил хищника к тому месту, где они сидели в засаде.

Ветер далеко разносил запах рубца, и вот уже у дерева собрались шакалы, то подскакивая близко, то отпрыгивая назад; при виде лакомства, что висело у них над головами, их глаза блестели: еще бы, тут хватит на целый пир! Мужчины же по-прежнему скрывались в кустах и оттуда периодически включали звукозапись, которая должна была приманить льва, – визги и хрипы пирующих гиен и шакалов.

А в двух километрах, под большим пастушьим деревом, отдыхал молодой самец. Но отдых его был тревожен – ведь он, Батиан, ступил на новую, неведомую ему землю, оставив на севере свой родной дом – равнины Тули. Всего несколько дней назад он пересек сухое русло пограничной с Южной Африкой реки, чтобы догнать группу львиц. Эти львицы, заслышав как-то ночью манящие звуки пиршества, поспешили туда, откуда они доносились. Батиан двинулся за ними по запаху. Одной из львиц, за которыми он хотел поухаживать, уже не было в живых. Ее перехитрили люди и записанные на пленку звуки.

Отдыхая, лев неожиданно поднял голову, и пиршественные звуки тут же долетели до него. Он быстро сел и устремил янтарные глаза в небеса, ища стервятников, – ведь над тем местом, где есть чем поживиться, непременно кружат стервятники. Но странно: звуки есть, а стервятников почему-то нет! Мог ли он знать, что его ожидает!

Батиан встал, потряс головой, чтобы избавиться от надоедливых мошек, и медленно направился туда, где визжали и хохотали гиены.

Моего льва легко было отличить от его одногодков: у него от хвоста остался только обрубок. Это увечье, как и другие – уже давно зажившие – раны, он получил в жестокой схватке с двумя самцами. Тогда он чуть не погиб, и я три дня и три ночи выхаживал его, не отлучаясь ни на минуту. Ветеринар сделал операцию на покалеченном хвосте, и потребовалось несколько недель, да еще мужество его львиного духа, чтобы он выздоровел.

Батиан все шагал, а солнце спускалось все ниже и ниже за высокий хребет известняковых гор на западе. Тут до него долетел острый запах желудочного сока, и ноздри сами собой раздулись. Он вышел на ту самую дорожку, по которой проехала машина, волочившая за собой тушу осла. Батиан опустил голову, определил, в каком направлении уехала приманка, – и двинулся по следу.

Пройдя некоторое расстояние, он внезапно почувствовал, что запах усилился. Батиан остановился и огляделся. Увидев впереди лужайку, он двинулся туда, влекомый запахом. Снова остановившись, он заметил тушу осла, свисавшую с дерева. Поблизости он также увидел машину. На душе у него сделалось тревожно: ведь где машины, там и люди, а где люди, там жди неприятностей. Хотя он был взлелеян людьми – Джорджем Адамсоном и его помощниками – и подготовлен к жизни в дикой природе мной, теперь он был самым настоящим свободным львом. Он, как и его сестры, добился независимости и доверял себе, полагаясь только на обостренные инстинкт и ум, свойственный львиному племени.

Батиан осторожно подкрался к приманке. Он был голоден. Потом, услышав неестественные звуки, оглянулся. Что это было – приглушенные голоса людей или клацанье заряжаемых ружей? Мне этого никогда не узнать. Батиан взглянул туда, где притаились его враги, и прянул в сторону – возможно, запах человека долетел до его ноздрей.

Тут один из притаившихся в засаде прицелился и выстрелил в упор. Несколько секунд спустя другой вскинул ружье и всадил второй заряд в простреленную голову. «Подонки!» – это слово сверлит мне мозг, когда я пишу эти строки. Теми четырьмя, что подготовили приманку, устроили засаду и казнили моего льва, были владелец частного хозяйства по разведению дичи, его управляющий, профессиональный охотник и клиент-американец. Хотя это так и осталось недоказанным, вполне возможно, что Батиана убили из-за денег. Отсюда участие охотника-профессионала и его клиента-американца. На следующий день владельцу фермы и управляющему было предъявлено обвинение в незаконном отстреле льва.

После смерти Батиана нашу с Джулией жизнь заволокла зловещая черная мгла, и все же в течение многих месяцев мы еще продолжали борьбу за защиту львов Тули и самих этих земель.

Когда три года спустя после гибели Батиана я собирался засесть за эту книгу, до меня долетело известие, что на той же самой ферме был подстрелен еще один молодой лев – еще одного красавца выследили и убили… Эта смерть напомнила о минувшем, всколыхнула горькие воспоминания, и во мне с новой силой вскипел гнев. Я понял, что обязан рассказать о жизни львов Адамсона после гибели Батиана. Во имя львов. Во имя дикой природы.

Я попытался разузнать подробности недавнего убийства с помощью природозащитных органов и моего друга-журналиста. Тот позвонил управляющему фермой и попросил рассказать, как все произошло. Человек на другом конце провода страшно рассердился и в свою очередь задал вопрос, не я ли стою за этими расспросами. Он велел передать мне следующее: даже если он будет точно знать, что зверь, оказавшийся на его территории, принадлежит к львам Адамсона, все равно он не даст ему уйти живым. Гнев управляющего был вызван тем, что после убийства Батиана они с владельцем фермы были признаны преступниками и приговорены к штрафу за содеянное.