Код Атлантиды - Павлоу Стэл. Страница 58

Оглядевшись вокруг, он заметил выступающие из земли переплетенные корни дерева, все в блестящих узелках. И тварей, бегающих и ползающих у его ног. Какие-то мелкие насекомые, киша повсюду, хлопали газовыми крылышками. Карвер шевельнул ногой, прогоняя с ботинка странного паука – с прозрачным, будто стеклянным туловищем, необычайно крупного. Ему сделалось не по себе. Ладно, в любом случае тут сухо.

Сложив на поддон кристаллы, он потянул за цепь, поднес к губам рацию и произнес:

– Можешь поднимать.

Послышался отдаленный гул электроэнергии, заработали двигатели.

На Карвера накатила мечтательная радость. Камушки, из-за которых приходилось столько мучиться, обещали вот-вот превратить его жизнь в рай. В мечтах он уже кутил с девочками из Мехико, с целой толпой, не обращая ни малейшего внимания ни на устроившегося у него на плече прозрачного паука, ни на стеклянные трубы-коренья, почти прикоснувшиеся к его шее.

Когда поддон поднялся на нужный уровень, Карвер взялся за цепь и уже собрался было опять заговорить с механиком по рации, но вдруг услышал странный шум и замер.

Звук повторился. Кто-то как будто упал и сдавленно вскрикнул. Еле различимо. Там, куда прошли два его сотоварища, явно происходило нечто непредвиденное.

Карвер всмотрелся в темноту. Посветил фонарем. И позвал:.

– Хинкли? Джером?

Тишина. Ни единого звука.

Объятый страхом, Карвер снова нагрузил поддон, дернул за цепь, давая сигнал: можно поднимать. И, поднеся ко рту рацию, услышал отчетливый гортанный звук. Как будто кому-то внезапно выпустили кишки.

Карвер нащупал висящую на плече винтовку и произнес в рацию:

– В чем дело, ребята? Что за шутки?

В ответ раздалось лишь шипение. Карвер схватил винтовку, резко дернул за цепь. Потом еще раз, пытаясь дать им понять, мол, возникли проблемы.

Поддон дернулся, приподнялся до уровня глаз и замер.

Карвер вновь всмотрелся в темноту туннеля. Небо вверху озарилось очередной вспышкой молнии, и тут Карвер заметил, что кто-то движется в его сторону.

Дверь лаборатории с шумом растворилась, послышался запоздалый громкий стук, и на пороге появилась рыжеволосая женщина в джинсах и футболке.

– Джона Хаккетта среди вас, случайно, нет?

Хаккетт сильно удивился.

– Есть. Это я.

– Здравствуйте. Я Ребекка Девон, микробиолог. По-моему, произошло какое-то недоразумение. В нашу лабораторию – в другом конце коридора – прислали данные. Нескончаемые потоки цифр.

Хаккетт поднялся со стула.

– Когда?

– Примерно час назад.

– Окончательные сведения о кристалле из ЦЕРНа. – Хаккетт сердито взглянул на Ребекку Девон и зашагал к двери. – Я давно их жду. Неужели нельзя было сообщить раньше?

– Гм… – Девон извияюще улыбнулась. – Дело в том, что эти показатели очень похожи на биологические.

Хаккетт резко остановился. Обвел многозначительным взглядом лица коллег.

– Я не ослышался?

– Комплексность – разгадка многих тайн, – подмигнул Скотт.

– Что? А, да. Наверное, ты прав, – согласился Хаккетт.

Мейтсон достал лимон, соединил точки. Нанес такие же на вращающийся в экране его компьютера глобус.

– Это какая-то машина, – пробормотал он.

Хаккетт посмотрел на монитор.

– Полагаешь, все эти места взаимосвязаны?

– Не сомневаюсь.

– Это головоломка. Общемирового масштаба.

– Можно подумать, древние понасочиняли загадок только для того, чтобы нам в предсмертный час было чем заняться, – устало произнес появившийся в дверном проеме Боб Пирс.

Извинившись, он потеснил Ребекку и вошел в лабораторию. Она натянуто улыбнулась.

– Здравствуйте.

Пирс не ответил. Приблизившись к Мейтсону, он взял со стола лимон.

– Эй, я еще не нарисовал на нем систему туннелей!

Скотт покачал головой.

– Нет, что-то здесь не так, – сказал он. – Чтобы эти ходы из Египта тянулись в Южную Америку и Антарктику… такое невозможно чисто физически.

– К тому же, – добавила Сара, – тектонические платформы постоянно смещаются. Туннели не просуществовали бы слишком долго: их непременно разорвало бы или затопило.

Пирс поднял лимон.

– Что касается головоломки… – волнуясь, проговорил он. – Пять отдельных мест и целая Земля. В сравнении с Солнцем мы с вами ничтожно малы. Блохи на брюхе слона, точнее, подергивания на блошиных задницах. Нас почти нет. Может, нам и вообще не дано понять, что же происходит на самом деле, увидеть всю картину.

– О чем вы толкуете? – поинтересовалась Ребекка.

Все, как по команде, взглянули на нее.

Хаккетт чуть наклонил в ее сторону голову и бесстрастно произнес:

– Может, продолжите заниматься прерванными делами? Я зайду к вам буквально через минуту.

Ребекка пробормотала слова извинения и удалилась. Хаккетт поднял руку.

– Успокойся, Боб. Связаны ли друг с другом эти места – физически либо как-то иначе, – мы не знаем. Но продвигаться к истине должны, полагаясь на науку. С общими рассуждениями далеко не уедешь.

Пирс потер лоб и содрогнулся, будто от холода.

– Возможно… Простите, я слишком устал…

– Неудивительно. На то, чем ты только что занимался, наверное, тратится уйма сил.

Пирс покачнулся и, когда Новэмбер взяла его под руку и усадила на ближайший стул, даже не попытался сопротивляться.

– Но несмотря ни на что, – пробормотал он, – Солнце – живое, дышащее существо. Просто на то, чтобы произнести единственное слово, не говоря уже о целом предложении, у него уходит четыре миллиона лет. По космическим меркам наша с вами жизнь длится всего мгновение. Мы по-другому воспринимаем реальность…

Хаккетт, на цыпочках продвигаясь к двери, посмотрел на Новэмбер.

– Сварите-ка ему кофейку, – шепотом посоветовал он. – И положите побольше сахара.

– Это Тед! – провозгласила Ребекка, представляя всех друг другу. – Тед, это Сара и Джон. Тед – специалист по биологии моря. Изучает медуз.

– Ух ты! – воскликнула Сара, улыбаясь. – Должно быть, Ужасно интересные животные.

– По сути, это не животные, – заметил Тед ледяным тоном. – А планктонные морские организмы. Протоплазма. – У Теда были длинные жирные волосы, он носил сандалии. И с первого мгновения производил впечатление человека, не умеющего следить за собой. Кроме того, ему, видимо, и в голову не приходило, что так продолжительно и сердито смотреть человеку в глаза – не совсем прилично, поэтому разговаривать с ним было весьма неловко. – Некоторые из них вообще не отдельные существа, а целый коллектив, который работает, живет и охотится совместно в форме желеобразного образования, то есть, как мы называем, медузы.

– Ага, – ответила Сара, надеясь, что Тед поймет: теперь ей все ясно.

– Тед немного не в духе, я права, Тед? – произнесла Ребекка, пытаясь скрасить холодность коллеги.

Остальные биологи вообще держались в стороне. У всех были длинные волосы, покрытые щетиной подбородки, каждого намного больше интересовали споры в стеклянных колбах, нежели лазутчики из соседней лаборатории.

– Мы когда-то тоже изучали С-60, – мягко и довольно громко сказала Ребекка, подавая сигнал сотоварищам: опасаться нечего, все в порядке. Она подошла к компьютеру и ввела команду «Переслать». – Процесс пошел.

– Спасибо, – ответил Хаккетт несколько снисходительно, может, из подсознательного желания покрасоваться перед Сарой. – А… гм… Вы сказали, что тоже изучали С-60? Но вы ведь микробиолог, вам-то это зачем понадобилось?

– Фуллерены, – охотно начала объяснять Ребекка, – в состоянии посеять жизнь повсюду в космосе. Вы разве не знаете?

С губ Сары слетел вздох.

– Нет, – сказала она, вспоминая руку в туннеле и ежась.

– О-о-о, – нараспев произнесла Ребекка, наблюдая за цифрами наэкране. – Углерод – элемент необыкновенный. А С-60 – воистину поразительная молекула.

– Верно, – согласился Хаккетт. – Он есть и в чернилах, которыми мы пишем, и в нас самих. Может быть газом и присутствовать в человеческом мозге, то есть участвовать в осмыслении самого себя.