Рейдер - Астахов Павел Алексеевич. Страница 22

Петя никогда не видел столько крупных купюр сразу. Он работал с трешками, пятерками, в лучшем случае – с червонцами, а уж солидные, спрятанные в коробку из-под туфель «Цебо» фиолетовые четвертные были для него неразменным капиталом. Собственно, на жажде солидности он тогда и погорел.

Ровно 12 сотенных купюр демонстративно отсчитал и протянул ему Гога в обмен на 785 помятых рублевок, 105 трешниц, 11 пятерок, 2 десятки и четвертной. А едва Спирский счел, что все благополучно завершилось, Гога легко перехватил обе его руки, отклонился назад и со всего маху двинул тяжелым лбом в переносицу.

Телефон затрезвонил, и Спирский схватил трубку.

– Как дела?

Спирский вскочил с постели; он уже узнал голос Заказчика.

– Все по плану.

– А у меня другие сведения.

Петр Петрович насторожился:

– И какие?

– Час назад Батраков и финдиректор Лесин переговорили с начальником Тригорской налоговой инспекции, – напряженно сообщил Заказчик. – Прямо у него на даче.

– И что?

– В понедельник налоговая подает иск. Ответчик – «Микроточмаш».

Спирский с облегчением рассмеялся:

– Ерунда… не переживайте. Это просто попытка оттянуть время.

– И эта попытка сработает. Батраков сдал сам себя.

– Как? – не поверил Спирский.

Заказчик осторожно прокашлялся:

– Батраков принес повинную на одну из своих старых мелких операций по сокрытию доходов. Для него это грозит серьезным штрафом, но все юридические операции по «Микроточмашу» будут приостановлены. В первую очередь – наши операции.

Спирский обмер. «Адвокат подсказал, – понял он. – Больше некому. Батраков слишком прост…»

– Когда я обратился к вам, то полагал, что имею дело с самым лучшим, – с неудовольствием сказал Заказчик.

– Так оно и есть, – глухо отозвался Спирский.

– Тогда откуда такие проколы? И сделайте вы, наконец, хоть что-нибудь с этим адвокатом! Мне не нравится, что какая-то «телезвезда» сует нос в мой бизнес.

Спирский отчаянно закивал:

– Сделаю.

В трубке раздались гудки, и Петр Петрович без сил осел на кровать.

Сам этот трюк – настучать на самого себя – придумал в свое время именно он; это было его, и только его изобретение. Именно так он поступал, чтобы купленные следователи под предлогом раскрытия предполагаемой аферы миноритарного акционера Спирского получили доступ к доселе недоступным бумагам мажоритарных.

В результате хозяева фирмы вскоре обнаруживали, что уже не контролируют ничего, а со Спирского снимали все обвинения. Просто потому, что именно в том, в чем его «обвиняли» дружественные менты, Петр Петрович не был виновен изначально.

Если бы Батраков сделал нечто подобное, Спирский развалил бы надуманный иск за пару часов, но беда была в том, что Батраков пожертвовал частью укрытых денег всерьез, и налоговая не могла, просто не имела права спустить такое дело на тормозах.

«Адвокат… – заскрипел зубами Спирский, – вот кого надо…»

Он быстро набрал номер своего осведомителя из «клещей», а вскоре позвонил Колесов – сам.

– Это Колесов.

– Я понял, – заходил от стены к стене Петр Петрович, – и первым делом хочу знать, почему ты покинул рабочее место.

Временный начальник охраны НИИ замялся; он определенно не мог сообразить, что именно известно шефу.

– И еще, – металлическим голосом поинтересовался Спирский, – раз уж ты был в городе, ты, вероятно, знаешь, чем занят «почтальон»?

Это была чистой воды импровизация – наудачу. Спирский вовсе не был уверен, что Колесов в каких-то своих целях пытался «приглядеть» за московским адвокатом. Но ловушка сработала. Колесов поперхнулся и через несколько долгих секунд хрипло сказал:

– Адвокат исчез.

Пакет

Павлов понимал: Колесов обязательно захочет удостовериться, что все прошло чисто, а потому или он сам, или его человек в ресторан заглянет. Так что времени на все было в обрез.

Он едва не сшиб подвернувшуюся уборщицу, проскочил не слишком чистым задним двором ресторанной кухни, вылетел на улицу и махнул первой же машине – старенькому «Фольксвагену».

– НИИ «Микроточмаш», и побыстрее.

Водитель все понял, и спустя десять минут Артем уже подходил к заветному Коровякову переулку. Протиснулся сквозь разжатые кем-то прутья забора и оказался именно в том месте, которое указал ему бывший однокурсник.

– Я на месте, – коротко ответил он, едва Пахомов ответил на звонок.

– Где именно?

– У торца здания администрации. У забора.

– Хорошо. Смотри вверх.

Павлов задрал голову. Сумерки уже порядком загустели, но он хорошо видел белеющий на фоне серой стены, медленно плывущий вниз пакет.

– Видишь?

– Да. Все нормально.

Пакет устремился вниз еще быстрее, и через несколько мгновений Артем уже перерезал веревку.

– Готово.

– Давай, Палыч, не подведи, – глухо попросил так и сидящий в спецчасти, как в окопе, Пахомов. – Сам знаешь, рано или поздно, а выйти мне придется.

Сергей Михайлович не понимал ничего: Спирский орал в телефон так, что на Колесова оборачивались прохожие. Он кричал, что Колесов не сумел сделать даже простейшего дела – обеспечить «чистый» захват; что долбаный особист уже сутки сидит в своей долбаной спецчасти; что он уже не слишком уверен, что этот «почтальон» ничего не вынес, а главное, что он уже устал от обещаний и почти не верит самому Колесову.

Самое обидное, что все эти обвинения были высосаны из пальца. Колесов был уверен, что Пахомов к понедельнику сдастся, а этот московский адвокат в конечном счете останется с носом – именно к этому все и шло.

«И с чего он так завелся?»

Ответа не было.

– Я должен знать, что он делает! – кричал Спирский. – Каждый его шаг!

Колесов стиснул зубы.

– Это не входит в мои обязанности, Петр Петрович, – процедил он, – я боевой офицер, а не ваш «топтун».

В трубке телефона воцарилось молчание, – похоже, шеф начинал приходить в себя.

– Выясни, где он, – чуть сбавил тон Спирский. – Я добавлю премиальных. Даже прокол со спецчастью спишу.

Колесов усмехнулся. Это был уже другой разговор.

Настя

Павлов перебежал через улицу, миновал сквер и углубился в проходные дворы старой части города. И через каких-нибудь пять минут он вышел на незнакомую ему широкую улицу и принялся ловить такси. Возвращаться в гостиницу, как и вообще оставаться в этом городе, ему было незачем: Артем достаточно хорошо объяснил директорату, что и как следует сделать. А все остальное решалось уже не в Тригорске.

Конечно, бросать на гостиничной автостоянке «Ягуар» было жалко, однако Павлов уже понимал, что все сделал правильно, и даже то, что он принял спирта, в конечном счете помогло. Просто потому, что резко понизило значение происходящего в глазах Колесова, а значит, и его бдительность. И теперь, если не давать никакой пищи для размышлений, и Колесов, и его шеф, и даже тот, кто за всем этим стоит, так и будут оставаться в неведении о его следующих шагах.

Мимо, одна за другой, проехали в свете вечерних фонарей несколько легковушек, Павлов машинально поднял руку, и рядом, свистнув шинами, остановился большой серебристый «Лексус» под номером, начинающимся на «001». Павлов удивился: пару лет назад все первые номера каждой новой серии были зарезервированы за первым лицом государства, который выдавал их исключительно заслуженным людям. Число их было невелико: олимпийские чемпионы после победы в Турине да такие великие артисты, как Георгий Жженов и Сергей Юрский. Присваивались подобные номера и личным автомобилям руководителей регионов и министерств, а изредка и особо лояльным бизнесменам, как, например, Борису Тетереву, который ввез и зарегистрировал в России действительно первый «Роллс-Ройс Фантом» под номером «е001ав». В условиях объявленной борьбы с мигалками, спецномерами и прочими «заметными» привилегиями эти простые сочетания цифр становились все более ценными.