Операция «Снег» - Павлов Виталий Григорьевич. Страница 8

Такая встреча состоялась в середине 1939 года, еще до начала второй мировой войны. Ахмеров познакомился с Уайтом, выдавая себя за синолога, занимающегося проблемами Дальнего Востока. Ему вспомнилось, что, когда, следуя легенде, он сказал, что вновь собирается в Китай, Уайт выразил желание встретиться с ним по возвращении из тех «интересных краев».

Тогда Ахмеров не счел целесообразным дальнейшее изучение Уайта для его возможной вербовки по двум причинам: во-первых, мы имели уже достаточные информационные возможности в министерстве финансов и получали оттуда самые интересные сведения, а во-вторых, Уайт был убежденным антифашистом и действовал сам в соответствии со своими убеждениями в нужном для нас направлении. Сейчас в Москве Ахмеров под влиянием наших рассуждений подумал, что возможности заместителя министра финансов очень бы пригодились. Нельзя ли, высказал Исхак Абдулович мысль, в современных условиях, когда идет вторая мировая война и США наращивают свою оборонную промышленность, побудить Вашингтон вновь предостеречь Японию от ее экспансии? Ведь современная политика Токио в тихоокеанском регионе прямо угрожает интересам Соединенных Штатов и их союзников.

Просмотрев все последние материалы «Икса» и других агентов Ахмерова, мы пришли к выводу, что Уайт мог бы оказаться весьма кстати. Он продолжал пользоваться полным доверием Г.Моргентау. Министр верил ему, разделял его оценки и использовал их в своих записках президенту Рузвельту и госсекретарю Корделлу Хеллу.

Но вставал вопрос: как подступиться с нашей идеей к Уайту? Через агента «Икс» — исключалось, так как мы уже отвергли мысль о восстановлении связи с агентами до возвращения Ахмерова в США. И тут во второй половине 1940 года начальник внешней разведки П.М.Фитин предложил мне готовиться к ознакомительной поездке за океан.

— Ты, — сказал мне Павел Михайлович, — руководишь делами США, а сам там еще не был. Поезжай в начале будущего года, посмотри, как работают те молодые разведчики, которых ты туда отправил.

Это предложение я сразу же обсудил с Ахмеровым: а что, если мою поездку использовать для реализации нашего плана?

Тем временем шли тревожные вести о том, что «северная фракция» милитаристов в Токио упорно стремится склонить правительство к нападению на СССР. Но в японском руководстве были сильны и позиции сторонников «южного направления», настроенных развивать агрессию в Китае на юг, откладывая пока планы завоевания северных территорий.

Мы понимали, что укрепить сомнения японских милитаристов в осуществимости «северных» планов в значительной степени сможет позиция США. Из того, что мы знали об Уайте, вытекало, что он мог бы попытаться воздействовать через Моргентау на усиление такой линии в американской администрации, которая противодействовала бы японской экспансии.

Ахмеров много помогал мне готовиться к поездке. Мы сошлись еще больше. Я убедился в его мудрости и все больше доверял ему, и посчитал необходимым узнать его мнение о том, не стоит ли мне поставить перед руководством вопрос о проведении в США встречи с каким-либо источником для получения хотя бы небольшой практики в агентурной работе?

Меня интересовало, как оценит Ахмеров мою готовность в двух аспектах: достаточно ли будет моих знаний английского для беседы с агентом и хватит ли моих способностей дать агенту оперативно грамотный инструктаж? Он без колебаний ответил положительно и тут же спросил:

— А почему бы вам не взяться за проведение операции, которую мы задумали? — И, не ожидая ответа, добавил: — Хотя разговор с Уайтом, несомненно, будет гораздо труднее, чем беседа с агентом, знающим, с кем он имеет дело, но за остающиеся до поездки несколько месяцев я берусь подготовить вас к такой беседе.

Мы тут же засели за формулирование целей операции, дав ей кодовое название «Снег» — по ассоциации с фамилией Уайта, означавшей по-английски «белый». В первом приближении они, эти цели, выглядели следующим образом:

— США не могут мириться с неограниченной японской экспансией в тихоокеанском регионе, затрагивающей их жизненные интересы;

— располагая необходимой военной и экономической мощью, Вашингтон способен воспрепятствовать японской агрессии, однако он предпочитает договориться о взаимовыгодных решениях при условии, что Япония 1) прекращает агрессию в Китае и прилегающих к нему районах, 2) отзывает все свои вооруженные силы с материка и приостанавливает экспансионистские планы в этом регионе, 3) выводит свои войска из Маньчжурии.

Эти первоначальные тезисы подлежали окончательному формулированию с учетом возможных замечаний руководства внешней разведки. В отработанном виде их предстояло до вести до сведения Уайта, который сам найдет им убедительное обоснование, чтобы в приемлемой форме преподнести руководителям США.

Ахмеров подготовил подробный план встречи в Вашингтоне с Уайтом и беседы с ним, включая порядок ознакомления с тезисами и идеей продвижения их в руководство США. Моя же главная задача состояла в том, чтобы хорошо подготовиться в языковом отношении, отработать легенду знакомства с Ахмеровым в Китае, подобрать надежные маршруты в Вашингтоне для выхода на встречу.

Все это я доложил П.М.Фитину. Он поинтересовался мнением Ахмерова относительно реальности операции и обещал проконсультироваться с руководством наркомата.

Примерно через неделю Павел Михайлович вызвал меня и сказал, что в принципе наше предложение одобрено. Мне еще нужно лично доложить наркому об операции. Естественно, я был обрадован, что наш с Ахмеровым замысел получил одобрение. Но вместе с тем изрядно волновался, как пройдет доклад. В моей памяти еще свежа была картина «совещания» у Берии в начале года, и я мог ожидать от встречи с ним чего угодно.

Нарком вызвал меня в октябре 1940 года. Разговор с ним был предельно кратким. Он спросил, понимаю ли я всю серьезность предлагаемой операции? Детали его не интересовали, их не обсуждали.

— Сейчас же, — строго наказал Берия, — готовь все необходимое и храни все, что связано с операцией, в полнейшей тайне. После операции ты, Ахмеров и Павел Михайлович должны забыть все и навсегда. Никаких следов ее ни в каких делах не должно остаться.

Надо сказать, что позже я поинтересовался, нет ли каких-либо заметок в личных делах Ахмерова и моем или в агентурных досье, но ничего не обнаружил. Более того, когда мы с Исхаком Абдуловичем в 1946 году вновь встретились в Центре после его возвращения из США и моего из Канады, мы, памятуя о приказе «забыть все», не затрагивали этой темы. Единственно, Ахмеров мне как-то намекнул, что все «сработало отлично». Молчали мы до 1953 года, когда Берия был арестован, осужден и расстрелян. Теперь мы с Ахмеровым — я считал его первым разработчиком и инициатором операции «Снег», — не опасаясь, подвели, так сказать, для себя итоги этой акции. И тут Исхак Абдулович рассказал мне, что в конце войны от агента «Икс» он узнал: Уайт разыскивал Билла, то есть Ахмерова, чтобы поблагодарить его за какую-то идею, которая имела большой успех.

Но вернемся в 1941 год. Мы тщательно подготовили операцию. Постарались предусмотреть все возможное, вплоть до того, что Ахмеров подобрал телефонные будки в Вашингтоне, откуда я должен был позвонить Уайту, и различные варианты беседы с ним на английском языке.

Надо сказать, что за время трехмесячной подготовки операции я сильно продвинулся в английском языке. И все же, страховки ради, мы попросили направить со мной в качестве второго дипкурьера нашего сотрудника Михаила Корнеева, хорошо знавшего английский, чтобы я мог дополнительно потренироваться в пути. Во всяком случае, присутствие коллеги придавало мне большую уверенность.

Признаться, все время, пока я приближался к месту про ведения операции «Снег», я испытывал большое волнение.

Хотя ни страха или опасения за себя, ни малейшей оперативной робости не было, мне было ясно, что, удайся операция хотя бы наполовину, это будет большой победой, мы сможем считать, что внесли свой вклад в дело борьбы с назревавшей угрозой гитлеровской агрессии. Весь смысл нашего с Ахмеровым предложения, одобренного руководством, сводился к одному — предупредить или хотя бы осложнить принятие японскими милитаристами решения о нападении на наши дальневосточные рубежи, помешать экспансии Токио в северном направлении. При этом в случае успеха я заранее относил все заслуги на счет Ахмерова: он был неизмеримо опытнее меня, несравненно глубже понимал проблемы Дальнего Востока и знал политику США. Моя роль сводилась к простому исполнению талантливого замысла выдающегося разведчика.