Другая река - Астахова Людмила Викторовна. Страница 50

Однако неприятности и не думали заканчиваться, наоборот, они перешли в форму изощренного издевательства. От намерения напиться пришлось отказаться. Возле гостиницы царило необычное оживление, и по тому, какое количество солдат в гвардейской форме торчало возле входа, Мэд сразу обо всем догадался. По его непутевую душу явился его светлость Великий герцог Эрмидэйский Инвар. Вот уж кого Малагану видеть не хотелось, по крайней мере сразу по приезде. Он надеялся, что сия чаша минует его, но тщетны надежды, когда речь идет о высоком долге и родственных чувствах.

Мэд неодобрительно отметил, что дверь его комнаты нараспашку и там полно совершенно посторонних людей. И не то чтобы ему было что прятать, но он еще питал призрачную надежду на неприкосновенность своего временного жилья. Все-таки он родной брат его светлости, и не просто родной, но и старший. Телохранители, никогда в глаза Мэда не видавшие, сделали попытку его задержать на пороге, но Инвар сделал однозначный жест.

– Привет, Инвар. Что-то ты рановато, – расцвел улыбкой Мэд.

– Привет, Мэдрран, – сухо ответил герцог. – Ждите меня снаружи, – приказал он своим здоровенным охранникам, один внешний вид которых должен был повергать простолюдинов в трепет. Он и повергал. Таких здоровенных громил Мэду видеть еще не доводилось, даже в Ан-Ридже.

Инвар выглядел одновременно злым и встревоженным. Он хмурил брови, без конца теребил рукоять кинжала, висевшего у пояса, раздраженно кривил губы, всем своим видом выражая растущее недовольство.

– Зачем ты явился? – без обиняков спросил Инвар, усаживаясь в жалобно скрипнувшее кресло. Оно было рассчитано на человека менее могучего сложения.

– Как ты любезен, милый братец. А как же родственные чувства? А братская любовь? Похоже, ты не слишком скучал, – улыбнулся грустно Мэд. – Ничего, если я постою, ваша светлость?

Они были мало похожи меж собой. Даже родственниками их можно было считать с большой натяжкой. Прямо говоря, совсем непохожи. Худой невысокий Мэд и мощный холеный Инвар.

– Я задал тебе вопрос и жду прямого и честного ответа.

– Разве я не волен более вернуться на родину, братец? Я просто хочу отдохнуть, набраться сил, повидать родню. Мое право. Я ведь не в Высокий замок заявился. Кстати, я и не собираюсь там объявляться. Такой вот прямой и честный ответ тебя устраивает?

– Вполне, – резко бросил Инвар. – Когда ты собираешься уехать?

– Еще не знаю. Я только вчера вернулся, а ты уже жаждешь моего отъезда. Стыдись, брат, – с наигранной укоризной сказал Малаган, ехидно ухмыляясь. – Как поживает наша благородная мать? Сестры?

Мужественные и, бесспорно, красивые черты брата моментально окаменели.

– Если ты ждешь радостной встречи, то я тебя разочарую, – мрачно сказал он. – Очень сомнительно, чтобы мать захотела тебя видеть.

– Я не настаиваю, – развел руками Мэд. «Не очень-то и хотелось». – Если только Дарион сама не пожелает.

– Дарион живет на Кивирине, в поместье своего мужа.

Когда Мэд в последний раз видел сестру, она собиралась выйти замуж. Сияющие серые глаза, яркие губки, роскошные темно-русые косы – слава всех женщин, урожденных Келлан, Дарион отличалась от своих сестер самым существенным, а именно добрым нравом. Она единственная из родни Мэда иногда писала письма и вообще поддерживала отношения с братом-изгоем. Именно ее Мэд хотел бы видеть в первую очередь. Но, видно, не судьба.

– Она и дети здоровы? – спросил Малаган.

– Да, волею Всевышнего.

– А мама?

– Ее здоровье в руках бога, – сказал Инвар и отвел глаза. – Она настоятельно просила не говорить о ней с тобой. Вообще.

– Хорошо.

Мэд задумался. Значит, все безнадежно. Нет, он не обижался на мать, это было совершенно бесполезно, она была из тех женщин, что способны пройти босиком по горящим углям, доказывая свою правоту. Глупо, разменяв четвертый десяток и приближаясь к пятому, надеяться, что настанет день, когда его поймут и простят.

– Сегодня я был возле дома Тайшейра. Может быть, ты знаешь, куда он уехал?

– Я не интересовался, – неохотно ответил Инвар. – Вроде бы куда-то на север.

– На Ахеи?

– Нет, вряд ли. Скоро мы наведем и там порядок. В пределах моих владений нет места колдовству. Я, собственно, и тебя хочу предупредить, что делаю исключение. Все-таки ты мне брат и мы рождены от одних родителей. Я даю тебе времени до двадцатого дня гвадера. [3]

– А потом?

– А потом, Мэдрран, либо отрекайся от своей проклятой силы, либо убирайся с островов.

– Н-да, братец, за эти годы ты неплохо научился отдавать приказы недрогнувшим голосом. Остается надеяться, что и править ты научился самостоятельно, а не под диктовку нашей благородной матери.

Инвар вспыхнул гневным румянцем, но сдержался. «Демоны, – подумал Мэд, – а ведь когда-то мы ложились спать в одну кровать». Инвар родился на пять лет позже Мэдррана. Между ними был еще малыш Кей, но он умер во младенчестве. По всем законам именно Мэд должен был стать Великим герцогом, а Инвар – остаться всего лишь его младшим братом. Но злой бог судьбы Файлак распорядился иначе. Мэд родился волшебником. В восемь лет это стало очевидным фактом. Маг не мог стать герцогом, и отец лишил его права первородства, наследства и титула. Это была не прихоть, а насущная необходимость, закон практически всех держав обитаемого мира, и неважно, что в одних поклонялись Старым богам, а другие приняли новую веру. Властитель не мог быть волшебником, а чародей – королем.

Так случайно герцогом стал Инвар, в котором не было и крохи магии. Инвар был наслышан о способностях своего старшего брата, преувеличивая их до невозможных размеров, и потому культивировал в себе беспокойство о будущем своей власти. Его страхи поддерживали мать и сестры. Особенно мать. Леди Китиру чудовищно оскорбил выбор старшего сына, и она прекратила с ним всякое общение много лет назад.

– Я не позволю...

– Прости, Инвар. – Мэду не хотелось ссориться. – Простите, ваша светлость, я ни в коем разе не ставлю под сомнение законность ваших прав. Хочешь вина?

Не дождавшись разрешения, Мэд налил Инвару полный бокал благородной золотисто-розовой кассии, напитка дорогого и ценимого во всем обитаемом мире не меньше, чем драгоценное саффское вино. Он не забыл, что часть виноградников на самом южном из Эрмидэйских островов – Хоно – по-прежнему формально принадлежала ему. Скорее всего, Инвар тоже об этом помнил, и потому казалось ему, что нежная влага отдает полынной горечью.

– В прошлом году урожай был не слишком хорош, – пробурчал он, без всякой охоты делая маленький глоток.

– А мне нравится, – легко откликнулся Малаган. – Я, пожалуй, слишком одичал в степи, чтоб оставаться тонким ценителем кассииских оттенков.

– Нужно было там и оставаться.

– Какой ты грубый, Инвар, – покачал головой Мэд. – Грубый и глупый.

Герцог хмуро покосился на брата, но отвечать на оскорбление не стал. Ругаться с Мэдом было занятием неблагодарным и крайне утомительным. Препираться с ним можно было до бесконечности, а сравниться в язвительности и колкости с Мэдом Инвару никогда не удавалось.

– Если ты решишь убраться, то моя благодарность будет выражена в приличной сумме. Золотом. И чем быстрее это случится, тем больше будет эта сумма.

– Я подумаю над твоим предложением, – сказал Мэд.

– Подумай.

– Хотелось бы встретиться со старыми знакомыми. Надеюсь погостить у тетушки Эффис и Тиджера. А там поглядим, – заверил брата Мэд. – Может быть, стоит заглянуть к своим старым знакомым здесь, в Тартоннэ? Или они уже меня забыли? Кстати, ни у кого не намечается праздника?

– Леди Шиллиер с мужем празднуют завтра день рождения своей старшей дочери, – проворчал нехотя Инвар.

– Как, Шил еще не овдовела?

– Не надейся.

– У Шил, кажется, имелась младшая сестра, если я не ошибаюсь.

– Скоро она выйдет замуж за наследника владетеля Агнера.