Белое Рождество. Книга 1 - Пембертон Маргарет. Страница 10

– Ладно. Сдаюсь. Какое отношение имеют лыжи к сексу?

Серена чуть хрипло рассмеялась, дивясь его простодушию.

– Сами по себе лыжи – никакого. Но швейцарские инструкторы... О-о-о, это настоящие мужчины! Красивые, сильные, сексуальные, отчаянные!

– Если так, предлагаю тост за швейцарских лыжников, – сказал Кайл, высоко поднимая бокал. Когда он опустил его и заговорил, один звук его голоса заставил лоно Серены увлажниться от вожделения. – Допивай вино. Теперь моя очередь удивлять тебя.

Серена подчинилась, и Кайл не обманул ее ожиданий.

– Ох.„ – стонала она, широко распахивая глаза, чувствуя, как где-то внутри нее словно взрывается бомба. – Ох... О-охх!!!

И вновь они долго молчали. За окном Мика Джаггера сменили Питер и Гордон, потом – Джерри с «Миротворцами».

Весь день напролет Серена и Кайл занимались любовью с ненасытностью и пылом двух диких молодых зверенышей. Сначала Кайл двигался неторопливо, прекращая ласки, как только она была готова кончить. Потом он ублажал Серену одним лишь языком, не давая ей шевельнуться, не позволяя даже прикоснуться к себе, вынуждая ее застыть в мучительной неподвижности. К тому времени, когда они, окончательно изнуренные и взмокшие от пота, наконец оторвались друг от друга, солнце уже клонилось к закату, парчовые покрывала наполовину сползли с кровати, а обе бутылки «Марго» опустели.

Они лежали, окутанные сладковатым дымом марихуаны. Голова Серены покоилась на груди Кайла.

– Какую самую дикую выходку ты совершал в жизни? – спросила она.

Кайл прищурился, рассматривая балдахин с гербом принца Уэльского.

– Любовная схватка на кровати, в которой спали королевы Елизавета Первая и Анна, в пятидесяти ярдах от которой поют Мик Джаггер и другие знаменитости, – это, пожалуй, самое невероятное из моих безумств, – отозвался он.

Серена томно провела губами по его гладкой загорелой коже под подбородком.

– А кроме этого?

Кайл нахмурился. От спиртного и марихуаны мысли разбегались, и он никак не мог сосредоточиться.

– Как-то раз я промчался на самолете своего дядюшки под Бруклинским мостом.

Серена хихикнула, осторожно затянулась марихуаной из его косячка и не менее осторожно положила окурок на столик у кровати.

– Ну а ты? – спросил Кайл. – Или твои выходки столь невероятны, что в них невозможно поверить?

– Вряд ли, – призналась она. – В последнюю ночь семестра ко мне в постель забралась школьная староста, немка, напоминавшая телосложением Валькирию. – Серена опять хихикнула, и ее рука скользнула вниз по животу Кайла. – Это было что-то потрясающее!

Кайл был бы не прочь расспросить ее подробнее, но ему было нелегко совладать с языком.

– Я хочу устроить с тобой на пару что-нибудь из ряда вон выходящее, – продолжала Серена, наклоняя голову к пенису Кайла и медленно обводя его языком.

– Имеешь в виду, чтобы мы вдвоем улеглись в постель с твоей немецкой подружкой? – спросил Кайл, подумав о том, как ошибаются люди, считающие англичанок холодными.

Серена оторвалась от своего занятия.

– Нет, это было бы глупо. Я не стану размениваться на мелочи. Мне хочется выкинуть что-нибудь эдакое с далеко идущими последствиями, что-нибудь потрясающее.

– Мы можем сбежать и тайно обвенчаться, – сказал Кайл, решив, что если бы ему достало сил еще раз заняться любовью, он мог бы претендовать на место в Книге рекордов Гиннесса.

– Бегством никого не удивишь, – промурлыкала Серена и оседлала Кайла, придерживая его поднявшийся член рукой и настойчиво, дразняще поглаживая кончик.

– Уж поверь, для моих родителей это будет страшный удар, – возразил Кайл, гадая, долго ли он выдержит ласку, прежде чем взяться за дело. – Откровенно говоря, я даже не представляю, что могло бы шокировать их больше.

Серена приложила головку его члена к входу в свое лоно.

– Ты прав, – заплетающимся от вина и марихуаны языком отозвалась она. – Мои предки тоже будут взбешены. Это вызовет страшную шумиху. – Она уселась на плоть Кайла, зажмурив в экстазе глаза. – Что же нам мешает? Почему бы действительно не сбежать?

Кайл обхватил Серену руками и, перекатившись, подмял ее под себя.

– Потому, что у меня нет ни одного знакомого кузнеца, – объяснил он, глубоко вонзаясь в ее тело.

Серена рассмеялась и обвила Кайла ногами, внезапно ощутив уверенность, что любит его и всегда будет любить.

– Глупо, – сказала она. – Венчания в Гретна-Грин [3] у кузнечной наковальни уже много лет запрещены.

– Почему же люди бегут туда? – Кайл судорожно вздохнул, крепко зажмурив глаза, и его лицо исказилось напряженной гримасой.

– Потому... – ответила Серена, судорожно дыша, – ...что в Шотландии с шестнадцатилетнего возраста можно жениться, не спрашивая родительского благословения.

– Мне уже исполнилось шестнадцать, – напомнил Кайл, словно в этом была нужда. Он чувствовал приближение оргазма, ему казалось, что это будет самое острое наслаждение, которое он когда-либо испытывал в жизни. – Давай плюнем на сегодняшний прием и вместо этого отправимся в Шотландию.

– С удовольствием, – отозвалась Серена, забрасывая ноги ему на плечи. – Ох, Кайл! О Господи! А-а-ах!

Глава 3

Лучи предзакатного солнца, проникавшие сквозь потолочное окно, освещали полуобнаженное тело Габриэль Меркадор. Девушка сидела совершенно неподвижно, облокотившись правой рукой о столик, левой подпирая подбородок и задумчиво устремив в пространство взор сверкающих глаз.

– На сегодня достаточно, – сказал тучный бородатый француз, стоявший в нескольких шагах от Габриэль. Он вытирал кисть ветошью, с удовлетворением разглядывая холст, натянутый на подрамник. – Еще два-три сеанса, и мы закончим, моя крошка.

Габриэль сбросила оцепенение и потянулась, словно кошка.

– Очень хорошо, – сказала она, даже не подумав подойти к мольберту и взглянуть на результат его трехчасовой работы. – Когда следующий сеанс, Филипп? Завтра, в это же время?

Филипп кивнул, продолжая рассматривать свое творение.

– Да, но очень жаль, что ты не можешь приходить раньше. Утром освещение гораздо лучше. В дневном свете появляется мягкость, несовместимая с тем, чего я стараюсь достичь.

Габриэль чуть заметно пожала плечами и шагнула к горке своей одежды.

– Это невозможно, – сказала она, протягивая руку к лифчику. – По утрам я позирую для Леона Дюрраса.

– Ба! – презрительно воскликнул Филипп, отрывая взгляд от картины и поворачиваясь к девушке. – Дюррас не сделал ни одной приличной работы и уже слишком стар, чтобы начинать.

Уголки полных губ Габриэль насмешливо приподнялись. Она регулярно позировала десятку художников и привыкла к их грызне и постоянным колкостям. На мгновение ей захотелось напомнить Филиппу о том, что последняя выставка Дюрраса имела шумный успех, но она решила воздержаться, зная, что в ответ Филипп на полчаса разразится страстной отповедью, а у нее не было времени выслушивать его язвительные речи.

– В таком случае завтра после обеда, – сказала Габриэль, застегивая короткую черную юбку и натягивая розовую блузку поверх полных упругих грудей.

– Разве что этот ублюдок Дюррас сдохнет и ты придешь ко мне утром, – с горечью произнес Филипп.

Габриэль усмехнулась. Двадцать лет назад, сразу после освобождения Парижа, жена Филиппа стала любовницей Дюрраса. Такого оскорбления Филипп не мог ни забыть, ни простить.

Она сунула ноги в туфли на шпильках, взяла соломенную хозяйственную сумку и двинулась к винтовой лестнице, ведущей из студии на первый этаж и затем на улицу.

– Ты сегодня поешь в «Черной кошке»? – неожиданно спросил Филипп.

Габриэль остановилась, положив руку на металлический поручень.

– Да, – кокетливо отозвалась она. – Ты придешь?

Филипп тут же забыл о ярости, которую вызвало упоминание о Леоне Дюррасе.

– Может быть, – ответил он улыбаясь.

вернуться

3

Гретна-Грин – пограничная шотландская деревня, в которой допускалось заключение браков без предъявления документов и соблюдения формальностей, по «древним» обычаям.