Цветущий сад - Пембертон Маргарет. Страница 29

На какое-то мгновение ей показалось, что он хочет воспользоваться предлогом и опять поцеловать ее в губы. Но Вир не Рамон. Он коснулся губами ее рук, а Нэнси, закрыв за собой дверь каюты и оставшись одна в темноте, едва сдержала слезы, вспомнив горячее прикосновение губ Рамона к ее ладоням.

Когда утром Мария разбудила ее, принеся свежий апельсиновый сок, яркое солнце освещало каюту; сквозь иллюминаторы.

— Мы почти на месте, мадам, — радостно сказала Мария. — Вы уже можете увидеть остров.

Через полчаса Нэнси стояла на мостике рядом с капитаном и Виром, наблюдая, как они все ближе и ближе подходили к Мадейре. Сначала показались голубые горы, круто поднимающиеся прямо из моря, затем уже было видно зеленую тропическую растительность: деревья, яркие бугенвиллеи, мимозу и гибискус. Еще до того, как показались очертания домов Фанчэла, Нэнси заметила розовые крыши отеля «Санфорд», расположенного на скалах, возвышающихся над гаванью.

— Лорд Клэнмар говорит, что это настоящий райский сад, пробуждающий романтические чувства в сердцах журналистов, — сказал Вир, улыбаясь ей.

Когда яхта вошла в гавань, подул сильный ветер, донося до них запах тамариска. Почти все склоны холмов вокруг города утопали в африканских маргаритках и стрелитзиях.

— Здесь должен находиться Майклджон, — добавил Вир, кивнув в сторону сверкающего семидесятифутового шлюпа. — И Каррингтон. Ты уверена, что не хочешь на Канары? Там будет гораздо спокойнее. В феврале на этом острове отдыхает половина Лондона.

Нэнси ничего не ответила. С тех пор как на горизонте появились очертания Мадейры, у нее поднялось настроение. Теперь она не сомневалась, что поступила правильно. На пристани собралась толпа местных жителей, одетых в пестрые одежды, мелькали моряки в безукоризненной форме и цветочницы с огромными корзинами цветов. Телеги, запряженные волами и доверху нагруженные овощами и фруктами, тяжело скрипели по булыжной мостовой пристани. «Рослин» встала на якорь, и у причала собралась толпа, а когда Нэнси и Вир ступили на берег, их осыпали лепестками цветов. Они сели в «испано-суизу» с открытым верхом.

Мария, камердинер Вира и большая часть их личных вещей разместились в экипаже, запряженном волами, а бесчисленные кожаные чемоданы Вира мужчины в соломенных шляпах погрузили на телеги, в которых только что привезли бананы.

— Ты выглядишь уже значительно лучше, — сказал Вир, в то время как их автомобиль плавно поднимался вверх по крутому склону холма туда, где в зелени садов, утопая в цветах и пальмах, во всем своем великолепии возвышался отель «Санфорд».

— Да, мне хорошо.

По пути всюду встречалась фамилия Рамона. Она мелькала на вывесках банков, контор и винных погребков. Только на отеле вывески не было. Санфорды есть Санфорды. Не было нужды афишировать то, что и так хорошо всем известно.

— Добро пожаловать в отель, ваша милость, — почтительно приветствовал их швейцар, тогда как стайка посыльных бросилась встречать телеги с багажом.

Нэнси вошла в вестибюль и испытала необычное, почти неземное чувство, что здесь она наконец обретет душевный покой. Странно, но раньше она не испытывала ничего подобного. Когда она останавливалась тут с Джеком, для нее это был просто красивый, роскошный отель. Ей было приятно жить здесь, но она никогда не стремилась вновь побывать в нем. Желание вернуться возникло только после встречи с Рамоном и полного краха ее жизненных устоев.

Имя «Санфорд» сверкало золотом на темно-красной униформе посыльных, на почтовой бумаге, лежащей на мраморных столах, и даже было выгравировано на серебряных ручках дверей. Нэнси подумала, не стала ли она первой женщиной, в чьем сердце тоже отчеканено это имя. Хотя, может быть, еще раньше это случилось с Зией, но по другим причинам.

— Наши номера рядом, — сказал Вир, когда они направились к лифту в сопровождении целого отряда служащих. — Мы можем общаться, завтракая на террасе. На этот раз здесь будет намного приятнее, чем во время моего последнего пребывания в этом отеле. Лорд Клэнмар выглядит неважно перед ленчем.

— Про тебя этого не скажешь, — заметила Нэнси, и это было правдой. В своем белом шелковом костюме и белой шляпе, надвинутой на один глаз, он выглядел чрезвычайно эффектно. Его серые глаза излучали тепло, и Нэнси почувствовала, как зарделись ее щеки. Ей следовало бы лучше знать себя и быть более сдержанной. Вир был красив, и она понимала, что чувства, которые пробудил в ней Рамон, никогда уже снова не погрузятся в спячку.

Ее комната была мечтой. Постель в спальне стояла под пологом из белого муслина, а из открытых окон виднелись весь залив и яхта «Рослин», стоящая на якоре.

Мария, бесконечно радуясь тому, что снова ступила на сушу, приготовила ей ароматическую ванну, восхищенно рассматривая массивные золотые краны и прочее оборудование. Ее собственная комната на этот раз была не в конце длинного, продуваемого сквозняками коридора, а рядом с номером миссис Камерон и почти с такой же роскошной розовой ванной. Мария была счастлива от того, что миссис Камерон приехала именно сюда. Ради этого стоило так долго плыть по морю.

В то время как Нэнси купалась в ванной, в дверь осторожно постучали, и Мария увидела посыльного с конвертом на серебряном подносе. Она вежливо поблагодарила его, удивленно раскрыв глаза, когда тот нахально подмигнул ей. Мария обратила внимание, что и камердинер герцога Мелдона вел себя очень развязно, а поскольку их комнаты были рядом, она несколько призадумалась. Жаловаться миссис Камерон она не хотела, однако ей надоело играть в прятки, как это было на борту «Рослин».

Нэнси вскрыла конверт прямо в ванной. Это была короткая записка от Зии, в которой говорилось: «Дорогая, встретимся в моем номере за утренним коктейлем». О Вире она не упомянула. Нэнси надеялась, что он не получил подобного приглашения. Ей хотелось поговорить с Зией наедине.

Она надела бледно-розовое платье с высоким воротом спереди и с голой спиной. Обула подобранные в тон туфли без задников, вызвала посыльного и, пока Мария прыскала ее духами, мысленно приготовилась к встрече с женщиной, которую отец любил всю свою жизнь и которая была матерью любимого ею человека.

Комнаты Зии с зеркальными стенами выходили на лужайку, где собралось множество белых голубей. Полдень еще не наступил, но Зия была в длинном развевающемся платье из серебристо-серого шифона, украшенного большой бабочкой с блестками. Ее великолепные рыжеватые волосы были по-прежнему густыми. Она, как всегда, собрала их в пучок и стянула обычной лентой. На все еще прелестной шее красовалась нитка жемчуга с огромным изумрудом. Когда Зия встала поприветствовать Нэнси, движения ее были легки, как у молодой девушки. Голова высоко поднята, стан гибок. Ветерок тронул ее платье, и бабочка запорхала, переливаясь в лучах солнца. Широко раскрыв объятия, Зия сказала мягким, теплым голосом:

— Как я рада снова видеть тебя, Нэнси!

От нее исходил прежний экзотический аромат, дурманящий, как некоторые цветы джунглей. Они уселись в плетеные кресла с очень высокими спинками в углу сада под палисандровым деревом. На столике стояло шампанское, апельсиновый сок и печенье для птиц.

— Давно же ты не была здесь, — сказала Зия, отгоняя тонкой гибкой рукой рассевшихся вокруг птиц. — Некоторые приезжают сюда каждый год, например, герцог Мелдон.

— Джека не тянет в Европу. Он предпочитает Ривьере Бар-Харбор.

— А ты?

— Мне нравится мой дом на Кейпе.

— А мне Мадейра, — с улыбкой сказала Зия. — Я никуда не уезжаю отсюда. Портнихи, модельеры сами приезжают ко мне. Приезжают и друзья, если хотят видеть меня.

Птицы вспорхнули и улетели.

— Как твой отец? — спросила она, и под густыми ресницами в ее зеленых глазах Нэнси заметила, казалось, отражение своей собственной тоски.

— Он выглядел не очень-то хорошо, когда я уезжала, у него был небольшой сердечный приступ.

Зия молчала.

— В день моего отъезда он вернулся домой из больницы. Я не слишком беспокоюсь о нем. Отец здоров как бык.