Цветущий сад - Пембертон Маргарет. Страница 54

— Это похоже на рай, — сказала она искренне. В ее голосе неожиданно прозвучали печальные нотки. — Неужели можно быть счастливыми вдвоем, Рамон? Разве такое бывает?

— Будет, — сказал он, и сердце у нее в груди сжалось.

Она не знала, ждал ли ее в будущем рай. Ей, стоявшей на пороге смерти, это было безразлично. Ее рай был на земле. Что бы ни произошло потом, это будет либо вечным забвением, либо бледной тенью того, что она испытывала сейчас. Без Рамона рай ей ни к чему.

Они завтракали на террасе номера Рамона. Им подали омаров, жирных фаршированных перепелов, трюфели и прочие деликатесы. Во время еды они говорили об отеле.

— После завтрака мне придется, хотя и с неохотой, отпустить тебя, чтобы ты смыла с лица следы своих утренних трудов. Затем мы встретимся с сеньорой Энрикес. Она наша домоправительница и может рассказать тебе тысячу вещей, о которых я понятия не имею. А потом совершим большое путешествие по отелю. Здесь целый лабиринт кухонь, кладовок и комнат для обслуживающего персонала. Тебе надо познакомиться со всем этим, чтобы знать, что где находится, даже если никогда не потребуется самой ходить туда.

— А Зия делала это?

— Ежедневно.

— Тогда и я буду.

Рамон улыбнулся, сверкнув белыми зубами на смуглом лице. Его шелковая рубашка была небрежно распахнута, обнажая сильную грудь, поросшую густыми вьющимися волосами. Нэнси почувствовала, что краснеет от желания.

— «Санфорд» возник как один из самых превосходных отелей в начале 1870-х годов, когда Новый Свет открыл Старый Свет и начал свое великое шествие по Европе. Тогда появились роскошные отели в Монте-Карло и Ментоне, в Цюрихе и в Париже, где в «Гранд-отеле» впервые обеды стали проходить под музыку. Но поистине великолепным был «Санфорд» на Мадейре. — Рамон сделал паузу и улыбнулся своей неотразимой улыбкой. — Он по-прежнему великолепен, только клиентура изменилась.

На столе появились клубника, мороженое и спелые персики.

— Теперь недостаточно быть просто богатым, чтобы попасть в «Санфорд». Зия превратила отель в престижный привилегированный клуб. Каждая заявка о резервировании места проходит через нее. Чтобы просьба была удовлетворена, клиент должен быть или близким другом — в этом, случае происхождение и состояние не имеют существенного значения, или царствующей особой, или обладать выдающимся талантом, или, наконец, быть просто каким-то необычным человеком. Иногда в отеле останавливается изысканная компания лыжников после Сезона в Санкт-Морице. За последние двадцать лет Зия возвела отель в культ. Снять номер здесь стало практически невозможно. Зия подбирает гостей, как для званого обеда. Это узкий круг людей, составляющих сливки общества, которые, общаясь, высекают друг из друга искры и забавляются тем, что противопоставляют себя друг другу. Здесь могут оказаться самые разнообразные личности, но они не случайные гости.

— И ты полагаешь, что я способна на такое? — спросила Нэнси с ужасом.

— Почему бы и нет?

— Да потому, что я не знаю этих людей. Я американка и проводила в Европе всего несколько недель в году, да и то только в Париже на демонстрации мод.

Рамон положил на стол лист бумаги с гербом отеля. На нем был аккуратно напечатан перечень заявок на номер в «Санфорде».

«Прошу забронировать комнаты для мистера и миссис Мерримен, Мичиган».

Рамон взглянул на пометки, сделанные Вильерсом напротив фамилий.

«Мистер Мерримен сделал свои миллионы на знаменитой солонине».

«Нина Корелли, меццо-сопрано, потрясла оперный мир своей интерпретацией партии Саломеи».

«Князь Феликс Заронский из дома Романовых».

— Вильерс пометил, что князь повсюду путешествует с белоснежным жеребцом, который занимает на борту корабля более роскошное помещение, чем его хозяин.

«Леди Клэр Маклин: нет чувства юмора, плохо разбирается в моде», «Полли Уотертайт» [1].

— Кто? — Нэнси чуть не поперхнулась мороженым.

— Это ее настоящая фамилия, и она не собирается ее менять. Ей уже восемьдесят лет. Она приезжает из Бостона и пускается во все тяжкие уже после второго бокала шампанского.

«Герцог и герцогиня Каррингтон: ревностные последователи учения „Христианская наука“.

«Мистер Перси Харвард-Джонс».

— Как Вильерсу удается добывать такие сведения, не представляю, но слово «холостяк» выделено большими буквами.

«Кейт Мэрфи».

— Это бывшая жена английского герцога, которого она давно уже бросила, потом вышла замуж за американского сталелитейного магната, от которого все еще получает содержание. Ее третий муж — некий русский с сомнительным титулом «князь», однако ни Васильев, ни Запари никогда не слышали о нем. Хочу напомнить, что Кейт на десять лет старше Зии. Она была замужем и за Десмондом Мэрфи, который отмечен просто как ирландский предприниматель. Кейт имеет обыкновение носить ужасные парики различных цветов, которые часто плавают сами по себе, когда она купается в бассейне. Но это ничуть не смущает ее. Она доплывает до конца дорожки, а затем на обратном пути подбирает свой головной убор.

«Премьер-министр страны, из которой лучше бы он не уезжал».

«Посланник папы римского».

«Миссис Хани-Смит из Вайоминга (которая почти каждые десять дней обращается с просьбой принять ее)».

— Теперь скажи, кого из перечисленных претендентов ты приняла бы?

— Нину Корелли, — сказала Нэнси без колебаний. — Она могла бы спеть, если ее хорошо попросить. Думаю, бьющий копытом белый жеребец князя Феликса будет хорошо выглядеть в окружении голубей и павлинов. Несомненно, Полли Уотертайт и Кейт Мэрфи. И еще, мне кажется, Хани-Смит. Такая настойчивость должна быть вознаграждена.

— Ты попала в точку, — подтвердил довольный Рамон. — Это как раз те имена, которые отметила Зия.

— Тогда зачем ты меня спрашивал, если тебе известно, кого надо пригласить? — сказала Нэнси возмущенно.

В это время их стол быстро очистили, оставив только охлажденное вино и наполовину наполненные бокалы.

— Чтобы проверить тебя, — озорно ответил Рамон и был награжден пинком по лодыжке.

В ответ он вскочил так быстро, что Нэнси не успела отодвинуться от стола. Его руки крепко обхватили ее.

— За это с тебя причитается штраф.

Появившийся было официант с ликером тихо удалился.

Через некоторое время храбрец Вильерс, осторожно покашливая, сообщил, что сеньора Энрикес готова и ждет встречи с миссис Камерон.

— Черт побери! — сказал Рамон и отпустил Нэнси. — Тебе надо идти. Она очень деловая леди и не хочет нарушать свой распорядок дня.

— А ты пойдешь со мной?

Рамон покачал головой:

— Бельевые шкафы и кладовки не прельщают меня, любимая. Увидимся позже, на коктейле перед обедом в узком кругу.

Сеньора Энрикес оказалась миловидной, элегантно одетой женщиной неопределенного возраста. Ее блестящие черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок. Светло-серое платье было явно от парижского портного, руки украшал единственный золотой браслет, ногти были прекрасно ухожены. Она носила жемчужные серьги и шелковые чулки. Сеньора Энрикес шла рядом с Нэнси, не проявляя вульгарного любопытства.

За последующие два часа Нэнси узнала столько о скрытой стороне жизни отеля, что у нее голова пошла кругом.

Оказывается, крепдешиновые простыни и наволочки менялись дважды в день. Гости отеля привыкли отдыхать после обеда и не могли дважды ложиться на простыни, на которых они уже спали. На всем белье были вышиты личные инициалы гостей, даже если они останавливались всего на несколько дней. Для царствующих особ также вышивались монограммы.