Йоркширская роза - Пембертон Маргарет. Страница 48

Глава 15

К началу лета энергичными стараниями Роуз Крэг-Сайд был превращен в госпиталь для выздоравливающих. Большинство пациентов составляли офицеры. Почти все в возрасте до тридцати лет. Почти каждый лишился одной конечности или даже обеих. Немало было слепых, потерявших зрение во время газовых атак на Ипре или Лусе.

– Я сомневаюсь, что к тому времени, как война кончится, останется хоть один вполне здоровый мужчина, – сказала Роуз одна из сестер милосердия, Джози Уоррендер, когда они вдвоем укладывали только что выглаженные простыни в бельевой шкаф. – Моя мама всегда говорила, что мне суждено найти мужа поздно. Я начинаю думать, что она была права.

Роуз встала на цыпочки, чтобы вытащить из шкафа стопку наволочек. Ей нравилась Джози. Высокая, похожая на статуэтку, с широким подбородком и массой темных волос, она своей прямотой и эмоциональностью напоминала Лотти. Родом она была из Новой Зеландии.

– Если ты превратишься в старую деву, то всегда найдешь компанию себе подобных, – пошутила Роуз, укладывая мешочек сухой лаванды на стопку наволочек. – Например, меня.

– Готовится очень большое наступление, – сказала Дженни, когда Роуз зашла к ней попозже в тот же день. – Его называют кампанией на Сомме, и в ней примет участие Западный Йоркширский полк. Два его батальона состоят исключительно из брэдфордских парней, а это значит, что почти все, кого мы знаем, служат в нем. Вчера я ходила в церковь помолиться за них. Мне просто невыносимо думать, что многие из друзей Чарли могут погибнуть или стать калеками.

Эта мысль была невыносимой и для Роуз. Особенно она страшилась за Микки.

«Самое поганое – это скука, – напропалую врал он ей в последней открытке. – У меня есть нечто вроде гамака, я лежу в нем и стараюсь выбросить из головы этот бесконечный шум и грохот. Думаю о наших холмах, о лошади и повозке и еще о картинках из моей книжки о Новой Зеландии».

Через несколько дней «Брэдфорд дейли телеграф» не оставила у жителей города сомнения в том, как гибельно началась эта кампания.

«В семь тридцать утра третьего июля началась артиллерийская подготовка, и британцы, в их числе три батальона Западного Йоркширского полка, пошли в атаку, целью которой было продвижение на 4000 ярдов в глубь вражеской территории в первый день. Каждый солдат нес 70 фунтов снаряжения. Цель прорыва не была достигнута. В первые пять минут сражения под жестоким вражеским огнем полегли тысячи людей. К наступлению ночи во многих батальонах едва ли насчитывалось по сотне солдат…»

Роуз была не в силах читать дальше.

– Списки убитых! – заливаясь слезами, воскликнула ее мать, развернув газету. – Ты видела эти списки, Роуз? Брэдфордские парни почти полностью уничтожены. В списках убитых больше тысячи имен, и они еще не полны! Убит племянник Герти. Убит сын сестры Альберта. Убит сын доктора Тодда. Ты помнишь мистера Джейбза, который доставлял нам уголь, когда мы жили на Джесмонд-авеню? Он потерял трех сыновей. Вряд ли в городе найдется хоть одна улица, хоть один тупик, где люди не переживали бы эти страшные потери!

Роуз принуждала себя читать эти ужасающие списки по мере их появления в газете. Имени Гарри в них не было, не было также имени Микки. И Ноуэл по крайней мере был в безопасности. Он переживет войну, работая глубоко под землей в одной из шахт Уэльса. То была лишь соломинка, за которую Роуз цеплялась; единственное, в чем она могла быть уверена в мире, превратившемся в ад кромешный.

– Произошла крупная катастрофа в угольной шахте, – сообщил ей по телефону из Лондона Уильям, и голос его при этом дрожал. – Только что получены известия. Более четырехсот человек отрезаны от выхода огнем…

– Какая это шахта? – перебила его Роуз, охваченная ужасом. Уильям не позвонил бы ей, если бы это не была шахта, где работает Ноуэл. Ноуэл, который, как она считала, находился в безопасности. Ноуэл, который собирался пережить войну, несмотря на гибель многих и многих.

Уолтер вез Роуз и ее мать сквозь ночь в Южный Уэльс. К рассвету машина уже тряслась по булыжникам неровной мостовой в деревне, которая почти два года была домом для Ноуэла. Никто из родных не навещал его здесь, но он и не хотел, чтобы его навещали. Никто не встречался с ним с того самого дня, когда он так внезапно покинул Крэг-Сайд, даже не взяв с собой дорожную сумку с вещами.

Двери всех коттеджей выходили прямо на улицу, так же как на Бексайд-стрит. Сумел ли Ноуэл почувствовать себя как дома? В каком из этих коттеджей он жил? Какая из сотен женщин, в молчании стоящих сейчас у порога своих жилищ, была его квартирной хозяйкой? Вопрос за вопросом вертелся в голове у Роуз, пока она старалась справиться с охватившим ее чувством страха. Находится ли Ноуэл среди тех, кто оказался в огненной ловушке под землей? Погиб ли он?

Несмотря на то что они приехали на «рено», никто из собравшихся у входа в шахту не обратил на это внимания. Они были всего лишь еще тремя родственниками, в отчаянии ожидающими известий при бледном свете раннего утра.

– Это был взрыв, – сообщила Лиззи женщина, голова и плечи которой были плотно закутаны в шаль. – Его, наверно, слышали даже в Суонси. Грохот в шахте раздался сразу после того, как спустилась ночная смена. Мой муж, слава Богу, работает в дневную, но о племяннике пока ничего не известно. С самой полуночи еще ни одного не подняли живым.

– У них там список примерно на триста человек, – сказал Уолтер, вернувшись к своим после разговора с руководителями шахты. – Имени Ноуэла в этом списке нет. Это, конечно, не значит, что он вне опасности. При таких обстоятельствах записи не могут быть вполне точными…

– Если бы он уцелел, то был бы уже здесь, – ответила Лиззи мертвым, бесцветным голосом и взяла Роуз за руку. – Он увидел бы машину и подошел к нам.

– Ваш мальчик, возможно, помогает спасателям, – послышался у них за спиной спокойный мужской голос, а следом прозвучал еще один, полный надежды:

– Клеть снова поднимается. Может, в ней есть живые.

Они были, однако среди них не оказалось Ноуэла. Тем временем приехал Уильям. Как член партии лейбористов он имел полномочия поговорить с людьми, руководящими спасательными работами, и теперь сообщил свежие, только что полученные сведения тем, кто ждал у входа в шахту.

– Там есть отсек штольни, в который, как они считают, не проник огонь. Вопрос только в том, долго ли они смогут выжить там. Спасатели пытаются проникнуть туда через заброшенный штрек с другой стороны холма.

– Они не смогут, – произнес все тот же спокойный мужской голос с беспощадной уверенностью. – Я знаю эту шахту. Проработал в ней всю жизнь. Если внизу есть огонь, значит, есть и метан. Этот газ смертельно ядовит. Кто бы ни попал туда, живым не вернется.

В это время в толпе началось беспокойное движение. Плотного сложения женщина вышла с рудничного двора и сообщила людям, мгновенно окружившим ее стеной:

– Вниз спустились сыновья Дженкинсона, Том Бар-тон, Эван Эванс и парень-англичанин…

– Англичанин? Вы сказали, англичанин?

Роуз оставила мать и с трудом протолкалась к носительнице последних новостей.

– Да, рыженькая, – ласково ответила женщина, обратившая внимание на цвет волос Роуз. – Он твой брат, верно? Он работал в главной спасательной партии последние шесть часов, а теперь снова спустился вниз, хотя я сомневаюсь, чтобы он добился успеха.

Роуз испытала такой прилив облегчения, что даже пошатнулась. До самого последнего времени Ноуэл был жив! Но что, если его новая попытка помочь окажется безуспешной? Если он тоже попадет в западню? Отравится метаном? Новая волна страха окатила ее, и Роуз начала прокладывать сквозь толпу обратный путь к матери и Уильяму. Какая-то молодая женщина начала молиться вслух. К ней присоединились и другие.

В восемь часов начали раздавать горячий чай в щербатых кружках. В десять часов женщина, сообщавшая о последней попытке спасателей, обратилась к Роуз: