Площадь Магнолий - Пембертон Маргарет. Страница 23

Из размышлений Леона вывела Хетти, возвращавшаяся из похода по магазинам в Блэкхит-Виллидж. Ей пришлось постоять в длиннющих очередях и в мясную, и в бакалейную лавку, и в булочную. Хетти была возмущена до крайности и не могла не поделиться с Эмили Хеллиуэлл.

— Я терпеливо выстаивала очереди за продуктами, когда старый маразматик Гитлер испортил жизнь всей Европе. Но почему теперь, после того как он отправился в ад, я по-прежнему должна страдать? Хотелось бы мне знать, заживем ли мы когда-нибудь нормально? Когда я наконец сожгу карточки и смогу купить все за деньги?

Проходя мимо Леона, Хетти беззлобно обронила:

— Вам, наверное, в диковинку возиться с крыжовником? Вряд ли он растет там, откуда вы родом.

Леон не обиделся, а невозмутимо ответил:

— Я родом из Чатема, мадам. У нас там полно крыжовника.

Хетти надула губы. Она могла допустить, что Леон жил какое-то время в Чатеме до войны, но в то, что он уроженец этого города, ей не верилось. Вот сама она действительно коренная жительница юго-восточного Лондона: здесь родилось несколько поколений ее родственников. А Леон — африканец, ведь все чернокожие африканцы! Это она знала наверняка, хотя и не получила такого же образования, как Гарриетта Годфри и Рут Фэрберн. И еще Хетти знала, что африканцы едят странную пищу, она видела снимки африканских базаров в журнале, который просматривала в приемной доктора Робертса.

На щеках у нее вспыхнул румянец, ей вспомнилось и кое-что еще, увиденное на тех фотографиях. В Африке многие люди ходят голыми, вероятно, поэтому Леон и говорит, что он родом из Чатема.

— Вы слышали, что Джек Робсон вернулся домой? — спросила она, решив сменить тему разговора. — Он пока приехал в отпуск, но в скором времени совсем демобилизуется. Японцы капитулировали, как только американцы их хорошенько припугнули.

— Да, Кейт мне говорила.

Леону не хотелось рассуждать на глобальные темы, а тем более — о возможных последствиях для человечества атомной бомбардировки Японии. Он предпочитал обсуждать насущные проблемы.

— Я с Джеком не знаком, — продолжал он. — Когда я впервые очутился здесь, он воевал во Франции. И в отпуск мы с ним в одно и то же время не приезжали. Говорят, у него репутация героя-любовника. Это правда?

— Могу только сказать, что они с братом были в юности отчаянные ребята. — Хетти тряхнула головой в шляпке с искусственной розой. — Его брат погиб в Испании, сражаясь против Франко. По-моему, зря он туда поехал, но, наверное, уж очень захотелось прославиться.

Леон опешил от такой оценки героического поступка брата Джека, но от необходимости как-то реагировать его избавил Билли Ломакс, возвращавшийся домой после двухчасового путешествия на повозке старьевщика по окрестностям. Сейчас он изображал пикирующий бомбардировщик.

Кошка миссис Хеллиуэлл на всякий случай взлетела на дерево, а Хетти сказала:

— Раз этот сорванец мчится домой, значит, пора пить чай. Сегодня ко мне обещала заглянуть на чашечку чая Роза, так что я, пожалуй, пойду. — Она расправила плечи, приготовившись к последнему марш-броску до своего порога, и доверительно добавила: — Не скажу дурного слова о Лии, но вот из Мириам повариха никудышная. И готовит она главным образом еврейские, а не наши, английские блюда. Ну, мне пора. Пока! Как-нибудь угощу вас крыжовником с заварным кремом, вот это настоящее английское лакомство!

Она сошла с тротуара и направилась через площадь к дому номер три, чтобы приготовить для Розы исконно лондонское блюдо: гороховую кашу с корейкой.

Леон сел на ступеньку крыльца, чувствуя себя совершенно измученным. И как только ее терпит Дэниел Коллинз-старший? Наверное, притворяется глухим. Неудивительно, что он столько времени проводит в церкви. Разговоры с Бобом Джайлсом и Уилфредом Шарки кажутся ему отдыхом после многочасового общения с Хетти.

— Привет, мистер Эммерсон! — окликнул его Билли с другой стороны площади. — Вы знаете, что Джек уже дома? Хочу попросить его научить меня драться. Вы знаете, что их учат убивать голыми руками?

У любого нормального человека от таких слов мурашки побежали бы по спине, но Леон только усмехнулся:

— Если хочешь, я покажу тебе несколько приемов бокса. Это тебе наверняка пригодится в будущем.

— Нет, я непременно хочу научиться убивать врагов голыми руками, — беззаботно рассмеявшись, ответил сорванец и, раскинув в стороны руки, полетел по площади дальше.

Леон посмотрел на крохотный участок земли, который он обещал выделить сыну под личный садик. Теперь, с окончанием войны в Европе, нехватка продуктов отойдет в прошлое, так что для Луки можно отвести участок и побольше.

Пусть себе роет на нем ямки, копает, рыхлит землю, сажает цветочки и утрамбовывает клумбы и грядки, прыгая по ним в резиновых сапожках!

Представив, какая долгая и счастливая жизнь его ожидает вместе с Кейт, Дейзи, Мэтью и Лукой, Леон просиял. Ведь еще недавно он сидел в немецком лагере военнопленных, а сейчас живет в доме с садом на площади Магнолий. Нет, подумал Леон, довольно с него флота, лучше он будет, как и прежде, работать на речном судне. Темза, возле которой прошло его детство, ничем не хуже морских просторов.

Леон усадил малыша поудобнее у себя на коленях, поправил лямку на его штанишках и окинул взглядом площадь и пустошь. Налюбовавшись ими вдоволь, он взглянул на холм за площадью, тоже часть его маленького королевства, и улыбнулся.

Здесь, в этом районе, граничащем с Темзой и Гринвичем на севере, с Блэкхитом — на востоке и с шумным Льюишемом на юге, Леон чувствовал себя дома. Здесь и только здесь они с Кейт будут жить и растить своих детей, разделяя друг с другом и печаль, и радость.

— А прадедушка действительно хочет, чтобы я его навещал? — спросил Мэтью у Кейт, когда они уже огибали подножие холма. — Мистер Хеммингс заедет за мной на лимузине? А прадедушка знаком с королем и королевой? Почему он сам не приходит в гости?

— Хватит вопросов, Почемучка! — перебила его Кейт, пытаясь скрыть волнение. — Я устала и хочу поскорее попасть домой и выпить чаю.

Мэтью задрал голову и с удивлением посмотрел на маму. Отчего же она устала, если они так чудесно провели полдень с прадедушкой в кафе «Чизман», куда они раньше ходили только на Рождество или в день его рождения? И почему она хочет пить, если прадедушка заказал для нее чай и еще великолепный пломбир с орехами и фруктами? Чувствуя, что мама действительно утомлена и не станет с ним болтать, как обычно, Мэтью отпустил ее руку и побежал догонять Гектора.

Глядя ему вслед, Кейт ощутила, как тревожно заныло у нее сердце. Правильно ли она поступила, согласившись побеседовать с Джоссом Харви? Не уронила ли она своего достоинства, сев в его автомобиль и позволив ему угостить их с Мэтью чаем и сладостями? Что скажет Леон, узнав, к какому компромиссу они пришли? Не обидится ли муж на нее за то, что она с ним не посоветовалась?

— Привет, мой нежный лепесток! — дружелюбно окликнул ее Чарли с другой стороны улицы. Судя по всему, он шел в «Лебедь». — Ты слышала, что Джек сегодня устраивает в нашем пабе вечеринку для друзей и соседей? Он обещал поставить всем выпивку. Надеюсь, что пива всем хватит.

Кейт помахала ему рукой: дескать, она в курсе. Это славно, что в «Лебеде» вновь будут веселиться, как в добрые старые довоенные времена. Тогда по субботам там регулярно устраивались шумные пирушки с танцами, на которых практически не было посторонних, и атмосфера царила уютная, почти домашняя. В годы войны в пабе тоже было шумно и людно, но гуляли и пили главным образом матросы и солдаты, приезжавшие на побывку и лечение с фронта. Они набивались, как сельди в бочку, и в бар, и в общий зал, напивались, горланили песни, курили и матерились.

Мэтью и Гектор уже скрылись за холмом, но Кейт это не встревожило: она знала, что здесь им ничто не угрожает, машины и мотоциклы в эту пору ездят редко. Да и вообще автомобиль имелся только у доктора Робертса, а мотоцикл с коляской — у Теда Ломакса, на нем временно ездила Мейвис.