Под южным солнцем - Пембертон Маргарет. Страница 53

По улице промчалась коляска, запряженная лошадьми, обезумевшими от грохота пушек и воя снарядов.

— Боковые улочки безопаснее! — крикнула Катерина матери. — Там меньше экипажей и меньше вероятность быть сбитыми!

Согласившись, Зита свернула в первый же переулок, надеясь, что ее не подведет чувство ориентации и они выйдут к госпиталю.

— Никогда не думала, что австрийцы смогут обстреливать нас через реку, — тяжело дыша сказала мисс Бенсон, в то время как они быстро шли по булыжной мостовой. — Я всегда полагала, что река достаточно широка, и не могла представить, что находящаяся на противоположном берегу Венгрия, оказывается, так близко!

— Слишком близко, — заметила Хельга, когда они свернули на другую, еще более узкую улочку. — Австрийцы, если захотят, могут обстреливать Белград круглые сутки!

Катерина хотела сказать, что сербская артиллерия тоже может обстреливать австрийские позиции с Калемегданских высот, но вдруг увидела вывеску кофейни, мимо которой они проходили. Это был «Золотой осетр».

Там было полно укрывающихся от обстрела студентов, многие из которых вообще были бездомными, как говорила Наталья. Катерина подумала, что, возможно, среди этих парней есть и друзья Гаврило Принципа. Понимают ли они теперь, какую беду навлекли на страну их безрассудные поступки, казавшиеся такими патриотичными.

— Я слышу, наши пушки тоже отвечают! — крикнула мать среди грома артиллерийской канонады. — Австрийцы не смогут высадиться!

Катерина надеялась, что ее мать окажется права. В конце улочки она увидела огни госпиталя и множество направляющихся к нему людей. Многие были ранены.

— Десятки домов у реки разрушены! — крикнул ей какой-то незнакомец. — Даже Конак обстреляли!

Катерина подумала о том, сколько их родственников укрывается во дворце и есть ли среди них пострадавшие. По крайней мере о Наталье не надо беспокоиться. Она сейчас в безопасности в Лондоне. Ла-Манш гораздо шире Савы и Дуная, и Лондон не будут обстреливать, если, конечно, военная катастрофа не достигнет гигантских размеров.

В госпитале их приветствовала медсестра:

— Есть" ли у кого-нибудь из вас опыт ухода за больными?

— У меня есть, — сказала Хельга, выглядевшая как настоящая медсестра в своем накрахмаленном белом переднике.

— Тогда пойдемте в третью палату. Остальные — в столовую. Там сейчас работают санитары и несколько медсестер, которые готовят койки к приему раненых. Скажите, что вы их замените и они могут вернуться в палаты.

Катерина подумала, что вряд ли когда-нибудь с ее матерью кто-либо говорил в таком повелительном тоне. Она посмотрела на нее, ожидая, что та сейчас скажет — они пришли в госпиталь ухаживать за ранеными, а не застилать койки, но красивое аристократическое лицо Зиты оставалось невозмутимым.

— Когда закончите работу в столовой, поднимайтесь в третью палату, — сказала старшая медсестра, в то время как мимо них прошла стонущая женщина с пропитанной кровью повязкой на голове. — Боюсь, вам будет нелегко. Осколки снарядов причиняют страшные раны.

Катерина никогда в жизни не стелила постель, особенно с такими грубыми простынями и одеялами. Мисс Бенсон, видя ее затруднения, сказала:

— Если мы будем работать вместе, то сможем застелить в два раза больше коек и в два раза быстрее.

Катерина с благодарностью согласилась, удивляясь, как быстро освоила дело ее мать — будто бы всю жизнь только этим и занималась.

Они работали, а глухие разрывы не прекращались, и стены госпиталя постоянно сотрясались.

— Привезли раненых, — сказал санитар, принесший из кладовой еще охапку одеял. — Говорят, наши потопили военные корабли, пытавшиеся высадить десант. Впрочем, это не остановит следующих попыток. Чем скорее союзники придут к нам на помощь, тем лучше.

Ночь казалась бесконечной. Время от времени наступала передышка, артиллерийский огонь прекращался, но ненадолго.

— У наших мало снарядов и патронов, чтобы продержаться достаточно долго, — сказал всезнающий санитар, принеся последнюю кипу постельного белья. — Где же, черт побери, русские, хотел бы я знать? Да и французы не помешали бы.

Их разговор прервала Зита:

— Здесь больше нечего делать. Все кровати застелены. Пойдемте в третью палату.

Катерина, испытывая волнение, вышла за матерью и мисс Бенсон из заставленной койками столовой. По природе она была спокойной и хладнокровной и знала, что обладает здравым умом, но достаточно ли этих качеств, чтобы справиться с предстоящими трудностями? Она ведь никогда не делала раненым перевязки и никогда не видела страшных ран и ожогов.

— Не беспокойтесь, — сказала мисс Бенсон, снова придя ей на помощь. — Мы будем только помогать медсестрам, чтобы у них было время для более неотложных дел.

Катерина благодарно ей улыбнулась, чувствуя, что за последний час их отношения стали почти дружескими. Она подумала о том, как зовут мисс Бенсон, и нерешительно сказала:

— Мне кажется, мы могли бы называть друг друга по имени…

Мисс Бенсон улыбнулась ей в ответ, и ее невзрачное лицо неожиданно похорошело.

— Меня окрестили Селестрией, но я предпочитаю просто Сиси.

Довольные новой дружбой, они последовали за Зитой наверх по каменным ступенькам лестницы в палату для тяжелораненых.

Измученный майор Иван Зларин стоял на Калемегданском холме и смотрел на пустынную реку и на противоположный берег вдали. Рассвело, и наконец наступила долгожданная передышка после вражеского обстрела. Он достал из кармана мундира сигарету и закурил, глубоко затянувшись и размышляя, долго ли еще австрийцы будут обстреливать Белград и смогут ли его люди как следует отдохнуть. Всю ночь они сдерживали натиск противника, пытавшегося форсировать Саву и вторгнуться в город. Но сколько еще таких ночей они смогут выдержать?

Его размышления были прерваны звуком быстро приближающихся шагов.

— Я сделал все, как вы просили, майор Зларин! — доложил молодой капрал, задыхаясь от бега. — Я пришел в особняк Василовичей, но ни госпожи, ни ее дочери там не оказалось. Сейчас в особняке распоряжается дворецкий. Он предоставил дом укрывающимся от обстрела горожанам и сказал, что действует по указанию госпожи, а она и ее дочь пробыли всю ночь в госпитале.