Кошмар в Нью-Йорке - Пендлтон Дон. Страница 16

Маку сделалось немного грустно, словно ему пришлось расстаться с несбывшейся мечтой. Он записал адреса молодых людей, сделал кое-какие пометки в своем блокноте и неожиданно понял, что его война с мафией отныне приобретает новый, несколько неожиданный оборот.

Примерно через час он посадил Рашель в микроавтобус и отвез ее домой, туда где еще совсем недавно его посещали такие удивительные сны наяву.

— Наша любовная история оказалась слишком короткой, — сказал он, останавливая машину у подъезда.

В первый раз после стрельбы на улице Рашель заговорила с ним.

— Я полностью разочаровалась в вас. Зато теперь у меня сложилось полное представление о том, кто вы на самом деле.

— Так кто же я? — мягко спросил он.

— Убийца.

Он коротко кивнул:

— Очень верно подмечено. Ну а если бы убийцами оказались эти молодые люди, то кем бы я был сейчас? Ответьте мне, Рашель.

— Я... мне очень горько... — дрожа всем телом, отозвалась она. — Я...

— До свидания, Рашель. Спасибо за то, что помогли мне прожить этот вечер.

— Прощайте, Мак Болан, — прошептала она.

Девушка выбралась из машины и скрылась в подъезде. Теперь Мак знал, что еще один прекрасный человек навсегда ушел из его жизни.

А впрочем, так ли это? Он чуть было не воспринял все всерьез. Слава Богу, что этого не случилось. Жизнь Палача и так достаточно сложна, и совсем ни к чему ее еще больше усложнять...

Болан включил первую передачу, и машина плавно тронулась с места. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида: Рашель исчезла, словно белая метель поглотила ее. Мак вспомнил, как совсем нагая и безумно красивая она сидела на столе перед окном. Она стремилась уйти из жестокого мира людей и для этого медитировала, уносясь в нереальный мир богов и воображаемых героев.

Глава 10

Болан поставил микроавтобус на стоянке около Центрального парка и пешком отправился в маленькую гостиницу, где снял номер несколько часов тому назад. Мак не стал будить портье, который спал, сидя за столом. Он сам достал ключ и поднялся в свой номер на четвертом этаже. В комнате он присел на кровать и разложил по полочкам все, что узнал от своих новых знакомых: Грега Мак-Артура и Стива Перуджиа.

Оба заканчивали учебу в университете и решили посвятить себя политической борьбе, а не работе на производстве. Они вступили в одну из групп молодежного движения, связанных с профсоюзами. Друзья посещали заводы, общались с рабочими и пытались таким образом наладить связь между поколениями и разными социальными слоями.

Сначала у них все шло хорошо. Они даже открыли свои центры во многих кварталах и разработали программу политического образования. Теория их мало привлекала, они говорили о коррупции, всякого рода злоупотреблениях и воровстве, которым занимались некоторые политиканы. Назывались фамилии, приводились подлинные факты и кое-кто быстро смекнул, что эти ребята могут принести массу хлопот. Сначала появились пикеты, потом начались угрозы и наконец последовали взрывы в двух их центрах. С самого начала было ясно, что рабочие тут ни при чем, хотя все это выдавалось за дело их рук. Скорее всего, в подобных террористических актах участвовали преступные элементы из муниципалитета; молодые люди даже стали подозревать, не завелись ли в их среде провокаторы. Перуджиа и Мак-Артур считали, что Болану пора переходить к активным действиям, поскольку Эви Клиффорд, по их мнению, попала в руки врагов.

Возможно, они заблуждались, полагая, будто Эви сболтнула лишнее в присутствии кого-то из людей, работающих на мафию. Вполне вероятно, что им потребовались услуги Болана. Так или иначе, Мак готовился к худшему, если только недоразумение не разрешится само собой. Кроме того, опасность угрожала не только Эви, но и двум ее подругам, которые тоже могли попасть в руки мафии. Как только мафиози узнают, что через этих девушек они легко смогут выйти на Болана, их жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

Мак всячески гнал от себя дурные мысли. Было уже три часа утра, от усталости у него дрожали ноги и болело плечо. Он прожил трудный и длинный день, да и не любил волноваться без достаточных на то оснований. Он вполне мог приехать к девушкам и устроиться в их квартире с автоматом наизготове, но как раз сейчас ему меньше всего хотелось общаться с ними. Ведь если им не угрожала опасность со стороны Эви, то одним лишь своим присутствием он сам мог навлечь на них беду, чего Мак никоим образом не хотел допустить.

В конце концов, нетрудно позвонить им. Болан вышел в коридор. Сонный голос Паулы ответил ему примерно после двенадцатого гудка.

— Эви вернулась?

— Не знаю, — с трудом произнесла Паула. — Я приняла снотворное и плохо соображаю. Подождите, я пойду взгляну...

Она вернулась через минуту, теперь голос ее дрожал, и в нем слышались тревога и волнение.

— Эви еще нет, а у Рашель истерика.

— Что-что?

— Она сидит, словно перед ней воздвигли Стену Плача; я целых три года не слышала, чтобы она так рыдала. Что вы такое с ней сделали?

— Черт возьми, — буркнул Болан.

— Объясните более внятно...

— Да ничего я с ней не делал! Совсем ничего! Это правда, Паула!

— Понятно. Вероятно, из-за этого она и плачет. Как вы думаете, мне позвонить в полицию насчет Эви?

— А она что, всегда ночует дома?

— Да нет, — ответила Паула с особой интонацией.

— Тогда и не паникуйте зря. И вот еще что...

— Я слушаю.

— Будет лучше, если вы с Рашель переедете на несколько дней в какую-нибудь гостиницу. Ну и, конечно, надо найти Эви.

Последовало молчание.

— Вы думаете, мы в опасности?

— Вы в опасности с того момента, как увидели меня, поэтому я считаю, что вам лучше переехать.

— Хорошо. Ваше мнение...

— Это не мнение, скорее — предчувствие.

— Тогда я вдвойне согласна с вами. Только бы удалось убедить Рашель.

— Скажите, что я ей приказал.

Паула натянуто рассмеялась:

— Лучше уж сами приходите и командуйте.

— Я не могу, Паула. Я на пределе и могу свалиться с ног.

— Только падайте осторожно, — сказала она и повесила трубку.

Мак взглянул на телефон, обдумывая, какие еще меры предосторожности следует предпринять. Он снова снял трубку и попросил телефонистку отеля соединить его с Питтсфилдом, своим родным городом, где он положил начало этой бесконечной войне. Он назвался сержантом Ла Манча, и ему пришлось дважды повторить телефонистке имя, чтобы она не ошиблась.

После второго гудка в трубке раздался мужской голос:

— Алло, я слушаю.

— По межгороду вас вызывает человек, назвавший себя сержантом Ла Манча. Будете говорить? — протараторила в трубку телефонистка.

— Кто-кто? Как вы сказали? — сонным голосом переспросил Лео Таррин.

— Абонент назвал себя Ла Манча.

— Нет, я не буду говорить с ним по межгороду. Скажите ему... Впрочем, подождите, я поищу другой номер.

Болан с улыбкой подумал об этом полицейском, который внедрился в мафию, стал одним из местных боссов и теперь, чтобы поговорить с ним, должен был искать номер телефонной кабины рядом со своим домом. Он услышал, как знакомый голос продиктовал телефонистке номер и затем добавил:

— Девушка, скажите ему, чтобы он запасся наличными.

Таррин положил трубку, а телефонистка спросила у Болана:

— Вы все слышали?

— Разумеется. Большое вам спасибо.

Все было сделано, как обычно. Голос Болана никогда не звучал по телефону в доме Лео, но таким образом они всегда договаривались о выходе на связь.

— Вы хотите, чтобы я набрала тот номер, который он продиктовал?

— Нет, спасибо. Я позвоню ему позже, — ответил Болан.

Он вернулся в комнату, снял рубашку и разбинтовал плечо, чтобы осмотреть рану. Рубец сильно покраснел и казался очень воспаленным.

— Вот ведь дрянь какая, — пробормотал Мак и принялся обрабатывать рану антисептической мазью.

Потом он перевязал плечо и надел кобуру «беретты» прямо на голое тело, после чего накинул рубашку и снова пошел к телефону.