Манхэттенский паралич - Пендлтон Дон. Страница 10

— Что такое? — проворчал он, не глядя на дверь. Вольпа и еще один здоровенный тип с бандитской рожей сидели за столом у дальней стены. Вольпа погрузился в изучение «Уолл-стрит джорнал». Бандит листал книгу комиксов.

Никакой реакции.

Болан вздохнул. За ним вздохнула «беретта», и у бандита исчез нос, а осколки его черепа ударились о стенку позади него.

Вольпа едва успел оторвать взгляд от газеты, как следующая пуля вошла ему точно между настороженных глаз.

Фрэнк Минотти вдруг резко вскочил, выбросил вперед руки, будто хотел защититься от пули, и вскрикнул:

— Ради Бога!

— Меня послал Питер, — спокойно объявил Болан.

— Что? Кто?

— Игра называется не «Я знаю секрет», а «Назовите эту песню». Название песни начинается со слова «Питер».

— Какой Питер? — верещал Минотти. — Я не знаю никакого Питера!

— Очень скверно, — холодно заметил Болан. — Ты проиграл.

«Беретта» снова вздохнула, и Минотти даже не успел подумать, что же он проиграл.

Болан шагнул за дверь, прикрыл ее за собой, тихо спустился по лестнице и... нос к носу столкнулся с Джонни Рикко.

— Копы в аллее! — выдохнул Джонни. — Вы на красной машине?

— Приехал на ней, — ответил Болан-Омега. — Запомни, я у тебя в долгу, Джонни. Уходи через парадный вход. Не останавливайся и не оглядывайся. Беги во Флориду. И радуйся, что тебя сегодня здесь не было.

— Ага, Флорида, точно, — сказал Джонни Рикко, вылупив от страха глаза.

Но Болан знал, что все будет по-другому. Парень во все лопатки помчится до ближайшей норы, спрячется там, закроется наглухо и будет молиться, чтобы его не нашли. Но его найдут. И Джонни расколется, прежде чем его дотащат до двери. Именно этого Болан и хотел.

Он проследил, как Джонни выскочил через магазин. Затем вернулся назад, чтобы убедиться в достоверности доклада. На задворках действительно суетились люди в полицейской форме. Ладно, «феррари» у них в руках. Мак мысленно снял шляпу перед союзниками и вышел вслед за Джонни Рикко. Маленький старик в фартуке нервно суетился за прилавком. Проходя мимо, Болан сказал:

— В аллее копы, Тони. Если они придут, пошли их наверх.

Старик кивнул и пропищал:

— Наверх, конечно... Желаю вам хорошего дня.

— Уж это вряд ли, — сказал Болан, не покривив при этом душой.

К тротуару перед входом подрулил длинный черный «кадиллак». Из него выскочил крупный мужчина в униформе шофера и обежал вокруг машины, чтобы открыть заднюю дверцу и выпустить безупречно одетого седовласого человека.

Болан мгновенно оценил этот факт. А также то обстоятельство, что со стороны Восьмой авеню и близлежащих улиц стремительно приближался оглушительный вой полицейских сирен.

Размышлять было некогда, Мак ступил на тротуар и показал шоферу «беретту».

— Дай свой пистолет, — мягко скомандовал он.

На мгновение парень застыл, затем молча протянул ему «кольт» 45-го калибра. Болан сунул его в карман и сказал водителю:

— Садись, мы поедем вместе.

Он проследил, как шофер сел в машину, и опустился на сиденье рядом с ним.

— В чем дело? — сердито спросил пожилой джентльмен на заднем сиденье.

— Просто подвезете меня немножко, Барни, — сказал Палач старейшему и ближайшему другу Оджи Маринелло. Он бросил взгляд на красивую девушку, сидевшую рядом со стариком, и проинформировал ее:

— Все в порядке, мадам. Вам не о чем беспокоиться.

Чего не скажешь о Маке Болане.

Он знал эту молодую леди, причем знал очень хорошо. Прическа несколько изменилась, одежда стала поскромнее, но это было все то же приятное невинное лицо девушки из предместья, все те же кукольные глаза.

Молодая дама, сопровождавшая Барни Матильду, была не кто иная, как Салли Палмер, агент ФБР, девушка из квартета «Ранджер Герлз», с которым Мак познакомился еще в Вегасе.

С тех пор Болан не встречал ее, но недавно случайно столкнулся в Детройте с другим членом той группы. Вероятно, она выполняла такое же задание, как и Салли. Мак видел, что осталось от Жоржетты Шеблё, — такое не приснится даже в кошмарном сне, и теперь ему было о чем беспокоиться.

Лимузин мягко тронулся и влился в бесконечный поток машин.

— Куда? — спросил шофер-телохранитель.

— В ад, — проворчал Болан, — если не будешь смотреть на дорогу.

Его холодный взгляд встретился в зеркале заднего вида с тревожными кукольными глазками Салли, и он понял, что влип по уши.

В старом добром Нью-Йорке есть за что постоять. И в предчувствии жаркой схватки по его телу вновь пробежала дрожь боевого азарта.

Глава 8

Болан сидел вполоборота на переднем сиденье лимузина, сложив руки на спинке, и пытался оценить психологическую атмосферу в салоне машины. Ее можно было выразить одним словом: напряженность.

Он мягко произнес.

— Не ожидал встретить вас здесь, Барни.

— Откуда вам известно мое имя? — с легким раздражением спросил Матильда.

Болан чуть улыбнулся.

— Да полно вам. Кто не знает Барни Матильду?

— Это вы были на Лонг-Айленде сегодня утром?

Болан продолжал ухмыляться.

— Сегодня утром я побывал во многих местах. А что за дело привело вас в эту тихую заводь?

— Какую тихую заводь? — Разговор протекал, как фехтовальный поединок. Настороженные глаза старика препарировали Болана как биолог лягушку. — Вас называют Омегой, да?

Болан пожал плечами.

— Называйте, как хотите. Альфа или Омега — какая разница?

Матильда взглянул на девушку. Затем сказал Болану:

— Я закурю сигару.

— Я не против, — ответил Болан. — Если вы для этой цели не воспользуетесь шестизарядной зажигалкой.

— С какой стати?

Болан по-прежнему едва заметно улыбался.

— Сейчас трудное время, Барни, — он внимательно наблюдал, как старик доставал сигару и прикуривал. Затем уже без улыбки сказал:

— Жаль, что мы встретились у Тони.

— Почему бы и нет? У Тони хороший сыр, а вино еще лучше.

— Сегодня сыр и вино не полезли бы в глотку.

— Почему?

— Не то место, не то время, не те люди.

Старик усмехнулся.

— Как на 45-й и Лексе, да? А, может, как в парикмахерской на 43-й? Сколько было еще «не тех» мест?

Болан повел рукой.

— Как аукнется, так и откликнется, знаете ли.

Матильда вновь усмехнулся, пыхнул сигарой, еще раз бросил взгляд на девушку.

— Это мисс Кертис, — вежливо представил он ее. — Мисс Кертис, это, по-моему, Альфа и Омега, что означает начало и конец. Он любезно оставляет за нами право выбора.

Болан даже не взглянул на даму. Он спросил старика:

— А кто такая мисс Кертис?

— Она, — мой друг, — резко ответил Матильда. Его раздражение усилилось. — Один из немногих оставшихся у меня друзей. Поэтому не пытайтесь втянуть меня в ваши глупые дела. Я — старый человек и давно покончил с «не теми местами, не теми людьми» и тому подобным. Приберегите это для молодых выскочек. Я кормлю птиц. Я поливаю сад, когда мне этого хочется. Разговариваю с моей красивой подружкой. Завтра я похороню Оджи, потом, наверное, поеду во Флориду и куплю участок земли на берегу моря. Буду кормить проклятых пеликанов. Не возражаете?

Бесстрастным кивком Болан дал понять, что одобряет планы Матильды.

— Хорошее дело, — сказал он.

— Конечно, хорошее. Пусть вся эта страна со своими людишками идет к черту. Что касается меня, я ничего не вижу, ничего не говорю, ничего не делаю. Против этого у вас тоже нет возражений?

— Похоже, вы много знаете, — сказал Болан. — О плохих местах и плохих людях.

Матильда стряхнул пепел с сигары на небольшой пульт, установленный между сиденьями, там, где в обычных лимузинах находятся откидные сиденья. Кроме всего прочего, на пульте имелся переносной телефон и рация.

— Поддерживаю связь, — сказал он. — Отставной — еще не значит мертвый, я думаю.

— Возможно, Барни. Со всем уважением к вам заявляю: идет борьба за преемственность власти. И вам следует определиться, на чьей вы стороне. А Флорида с пеликанами от вас не уйдет.