Возвращение к истокам - Пендлтон Дон. Страница 4

Нельзя сказать, что Болан обожал насилие. Отнюдь. Он мог бы быть и вежливым, и щепетильно-деликатным, если бы жил в мире, где эти качества ценились бы превыше остальных. Но он жил в совершенно ином мире — диком и жестоком, где смирение и любовь к ближнему расцениваются как безумие, опасная для окружающих болезнь, лекарство от которой лишь одно — уничтожение ее носителя и всех, кто с ним соприкасался.

Болан все это отлично понимал и не тешил себя иллюзиями. Конечно, мечта о справедливо устроенном обществе, где нет места жестокости и беззакониям, гнездилась где-то в глубине его души, хотя как раз он сам-то и не смел жить, целиком сообразуясь с нормами высокой морали. Возможно, именно потому, что до сих пор не разуверился в своей мечте.

А для воплощения ее покуда требовалось многим поступаться. Ибо враг, с которым он боролся, никаких правил для себя не признавал. Если выпустить дикарей из-под контроля, мир обречен на деградацию.

Так считал Мак Болан, Палач. И с открытым забралом сражался с крупнейшим, по его мнению, злом — мафией, опутавшей своими щупальцами весь земной шар.

Складывалось впечатление, что в мыслях и поступках Болан руководствовался знаменитыми словами Рона Хаббарда, философа и писателя, который, как он сам уверял, умер еще до собственного рождения, хотя, конечно, вряд ли Мак читал его труды. А Хаббард, между прочим, заявил в одной из широко известных книг: «Дабы определить, на что вы пригодны, Бог не станет изучать ваши медали, дипломы и ученые степени — ему довольно будет увидеть ваши шрамы».

Что ж, если бы Господь и впрямь отыскивал только «шрамы», то он должен был бы питать громадное уважение к человеку, подобному Маку Болану.

Сам же Болан предпочитал не философствовать всуе. Просто он знал, чем обязан заниматься в каждую конкретную минуту, и довольствовался этим. И если, следуя долгу, как он его понимал, Мак собирал на своем теле и в собственной душе все новые и новые шрамы, то такова, наверное, была его судьба.

Это отнюдь не означало, что Болан был неким рыцарем без страха и упрека, эдаким суперменом, которому неведомы сомнения, усталость или горечь поражений. Нет, всякое случалось на его пути, но, будучи действительно отменным воином, он умел преодолевать эмоции и собственную слабость, возрождаться всякий раз, будто Феникс из пепла, и идти к намеченной цели, невзирая ни на что. Умение предельно мобилизоваться и побеждать в критический момент — вот что отличало его от обычных людей.

Да, надо признать, сейчас он чувствовал себя уставшим и опустошенным. Сутки назад завершилась кампания в Джорджии, очередная боевая операция, которая вымотала его совершенно. Казалось, можно было праздновать победу и немного отдохнуть. Но уже на исходе своего пребывания в Джорджии Болан неожиданно узнал, что жизнь Лео Таррина в опасности. И уже в Питтсфилде его неприятно поразила новость: Таррин признал себя побежденным и готов идти на заклание. Так передали из Вашингтона. Вряд ли это можно было считать проколом Гарольда Броньолы, общепризнанного борца Номер Один с преступностью. Скорее всего на него оказали давление — не исключено, что с самого верха, — и он поневоле отступил. Если дело обстояло именно так, то вся операция в Питтсфилде была обречена на провал. Помогать Болану никто не станет. Равно как и мешать боевикам. Неужто судьба Таррина предрешена?

Предполагалось, что Броньола был единственным в Вашингтоне человеком, знавшим всю подноготную «Липучки» — тайного агента ФБР по имени Лео Таррин. Лопни его прикрытие из-за политической нестабильности в Вашингтоне — и ничто его уже не спасет. Короче, могло случиться, что Мак Болан был втянут в кровопролитную кампанию, вообще не имевшую смысла. Или таким образом кто-то тоже хотел покончить с ним?

Так или иначе, у враждующих мафиозных групп оказались развязанными руки. Судя по тому, что на карту была поставлена жизнь Лео, это сулило широкомасштабные боевые действия. Вполне возможно, личность Таррина служила только прикрытием в данной ситуации — просто пришло время очередной дележки пирога.

Уже не год и не два Лео Таррин стоял как бы между двумя мирами — цивилизованным и дикарским, мафиозным. И в смертельной игре, которую они вели друг с другом, Таррин выглядел если не ключевой фигурой, то, по крайней мере, такой, за какую следовало побороться. В этой партии каждый классный игрок был на вес золота. Вот почему в словах Болана напрочь отсутствовала какая-либо сентиментальность, когда он обратился к «Липучке» со словами: « Ты мне нужен живой, Лео. Хватит с меня мертвецов».

Мафиозных дикарей Мак Болан людьми не считал и за их жизни не дал бы и ломаного гроша. Если они для него и представляли интерес, то только в качестве мертвых. Чем больше их трупов устилало землю, тем было лучше. Он без малейших колебаний прикончил бы миллион этих ублюдков, лишь бы сохранить одного Лео Таррина в игре.

Впрочем, сейчас задача, стоявшая перед ним, не требовала столь грандиозных масштабов — следовало лишить жизни всего шестнадцать боевиков.

Как ни смешно, они сами облегчили ее решение.

— Убрать отсюда всех шлюх! — гаркнул Романи. — Совет должен собраться через десять минут! У меня! Бобби, выставь охрану из своих ребят. Марио, идем со мной! Все немедленно привести в порядок!

Марио, возглавлявший группу из Олбани, покинул машину и с треском захлопнул дверцу.

— Почему ты мне приказываешь, Джо? — сердито спросил он. — И с каких это пор Бостон осуществляет руководство всей операцией?

Романи угрожающе потыкал пальцем ему в грудь:

— С тех пор, как вы привезли четыре трупа, Марио. Хочешь обсудить этот вопрос?

Но старший из Олбани вовсе не собирался уступать бостонскому главарю. Задрав подбородок, он с вызовом ответил:

— Ты прав, это надо обсудить. На нас свалили самую грязную работенку, и я хочу знать, кто стоит за этим!

— Пораскинь-ка мозгами, — злобно выдавил из себя Романи.

— Ладно, Джо, мы оба знаем, на кого шла охота. И кто нас в это дело втянул. Но понимаешь... А вдруг мы оказались на месте просто раньше всех остальных?

— Ты совсем спятил, да? — зарычал Романи. — Ты что несешь? Хочешь сказать, это моя вина и я тебя подставил, так?! Болван! Кому я мог тебя подставить? Ты подумай хоть чуть-чуть!

— А вдруг — полицейским? — ехидно спросил Марио. — Или самому же Лео «Кошечке»? Откуда мне знать? Но я понимаю одно: меня чуть не прикончили!

— Если бы я и впрямь хотел бы тебя подставить, — презрительно заметил Романи, — ты не стоял бы здесь сейчас и не порол бы всякую чушь. Ладно, идем ко мне и обсудим все детали в спокойной обстановке.

Он, не торопясь, поднялся по ступенькам и вошел в дом.

Марио знаками отдал приказания своей группе и последовал за бостонским главарем.

Тотчас после этого всех женщин, не особо церемонясь, выдворили из базового лагеря. Даже не пытаясь протестовать, они покорно побрели к автомобилям, стоявшим перед домиками. Профессиональные шлюхи и, понятно, не местные. Боевикам ни к чему было рисковать. Женщины сами приехали и сами же теперь убирались прочь.

Когда машины отъезжали, один из парней завопил:

— Будь тепленькой, Мари!

Голая рука швырнула трусики через открытое окошко, и изнутри послышался ответ:

— Тебе на память, дорогой!

Караван автомобилей выехал на шоссе и направился в сторону Бостона.

Не мешкая, Болан обогнул дом и, обнаружив машину с двумя охранниками, бесшумно уничтожил их. По его предположениям, это были Бобби и Джейк. Он быстро вытащил их тела из кабины и швырнул в высокие сорняки, росшие вдоль дороги, после чего вернулся к своему автомобилю и приготовился к открытой схватке.

Плащ он свернул и засунул в багажник, достав взамен объемистый патронташ, который прочно закрепил на груди. Слегка похлопав себя по бокам, дабы убедиться, что все снаряжение держится как надо, он выбрал из своего мобильного арсенала пистолет-пулемет «узи» и прицепил его к поясу.

Он очень надеялся, что, кроме «узи», ему не придется использовать взрывчатку или какое-либо другое оружие. Операция, которую он задумал, не должна нести на себе хорошо знакомый почерк Палача. В этом вся хитрость и заключалась. Главное — застать их врасплох, тогда действительно удастся обойтись одним «узи». Первый же его удар вызовет в лагере переполох, и несколько минут преимущество будет на его стороне. Потом они, конечно же, начнут соображать, что к чему, и сумеют организовать оборону. Но именно этого Болан и стремился не допустить.