Обожравшийся каннибал - Пентикост Хью. Страница 24

– Это все профессионалы, – пояснила Элисон, перекрывая громкий мужской голос с сильным французским акцентом, дающий через микрофон разъяснения по каждому образцу.

Модели с безразличным выражением лиц проходили по подиуму, чуть улыбаясь, бросая провокационные взгляды на мужчин. Джон вспомнил, что говорил Харди. Эти модели, как и обитатели отеля «Бомонд», все были на одно лицо. Разные, но очень похожи.

Вообще, это место Джону показалось неподходящим для контакта, на который он надеялся. Элисон по роду своей деятельности должна была тут остаться, повидаться и переговорить с многими людьми, а он решил вернуться в вестибюль и подождать Марго Стюарт там.

Джерри дал ему знак, что она еще не вернулась, и тогда он направился к одному из обитых парчой кресел. Отсюда ему были хорошо видны Пятая авеню и другая, боковая, пересекающая ее улица. Каким бы путем Марго Стюарт ни пошла, он должен был ее увидеть.

Джон только опустил голову, чтобы зажечь сигарету, как сбоку прозвучал незнакомый голос.

Он глянул вверх. Перед ним стоял, улыбаясь, низкий черноволосый мужчина в дорогом, аккуратно застегнутом костюме, который, казалось, был ему немного тесноват. Улыбка на его лице выглядела приклеенной. Судя по коже темно-кофейного цвета, мужчина, по мнению Джона, был либо из Восточной Индии, либо из какой-то арабской страны. Речь его была грамотной, но не лишенной легкого акцента. В руке мужчина держал тросточку из ротанга с массивным серебряным набалдашником.

– Мое имя – Гамаль, мистер Уиллс. Осман Гамаль. Я имею поручение.

Джон почувствовал, как у него участился пульс. Может, это как раз то и есть?

– Слушаю вас, мистер Гамаль, – ответил он. Мужчина продолжал улыбаться.

– Сейчас слишком рано для чая, мистер Уиллс, но миссис Хевен думает, что вам неплохо было бы что-то выпить после ваших испытаний во время ленча.

Джон вздохнул. Это та рехнувшаяся старая дама!

– Мне очень жаль. Поблагодарите от моего имени миссис Хевен. Я здесь кое-кого ожидаю.

– Мне кажется, разговор с миссис Хевен и со мной будет вам очень полезен, мистер Макайвор.

Джон подпрыгнул, будто его укололи булавкой. Гамаль произнес фамилию его отца без малейшего подчеркивания, но эффект был достигнут.

– Вам известно, кто я такой? – посмотрев на него, спросил Джон.

– Я знаю, кто вы, мистер Уиллс, если вы предпочитаете, чтобы вас так называли. Я даже знаю, почему вы остановились здесь, в «Бомонде». Так мы поднимемся, чтобы проведать миссис Хевен?

Джон заколебался.

– Я на самом деле жду кое-кого, – повторил он. – Не возражаете, если я пока останусь здесь, где меня легко найти?

В темных глазах мистера Гамаля блеснуло удивление.

– Пожалуйста, дорогой мистер Уиллс, я передам ваши слова. Но здесь за вами наблюдают три детектива, на считая достойного мистера Додда, и разве мог бы я так открыто пригласить вас, если бы это была не просто дружеская встреча? Понимаете ли, мы все члены одного клуба – вы, миссис Хевен и я.

– Клуба?

– Да, клуба ЖОМ – Жертв Обри Муна.

Джон с суровым лицом проследовал за мистером Гамалем к лифтам, предварительно сообщив Джерри Додду, куда он идет. То, что он сын Уоррена Макайвора, уже ни для кого не было секретом. С той секунды, как Мун сказал об этом Сторму, сей факт стал достоянием широкой публики. И когда только Сторм успел поделиться этой сенсационной новостью с Гамалем?

Они молча поднялись на лифте на крышу здания, Гамаль, опираясь на тросточку, не переставал улыбаться.

Дверной звонок в пентхаусе «L» прозвучал так, будто это был несколько приглушенный звук Биг-Бена. Почти сразу же им открыла дверь сама миссис Хевен, одетая в невообразимый, отделанный кружевами халат, будто ребенок, собравшийся на детский маскарад.

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Хевен, – произнес Уиллс.

– Проходите, мистер Уиллс, – низким голосом проговорила она. – Как я уже сказала вам недавно, это мы еще посмотрим. – И, не подождав их, она прошла в комнату.

Джон и Гамаль последовали за ней и оказались в помещении, более всего похожем на лавку старьевщика, которую старались выдать за что-то шикарное. Мебели, по большей части викторианского стиля, здесь было ровно в два раза больше, чем того требовалось. Окна были закрыты тяжелыми красными бархатными портьерами. Книжные шкафы забиты старинными изданиями. Повсюду были разбросаны воскресные газеты за последние шесть месяцев. Джон сразу же вспомнил братьев Кольер, правда, здесь на всем этом не было пыли. Вероятно, то, что ему казалось беспорядком, для этой старой дамы было образцом аккуратности. Казалось, она легко может отыскать какую-нибудь статью, опубликованную, например, в «Таймс» в июне прошлого года.

Откуда-то послышалось астматическое рычание. Оказалось, что корзинка Тото стоит тут же, а сам он, развалившись, нежится на красной атласной подушке.

– Для чая слишком рано, – сказала миссис Хевен, не оглядываясь на них. – Многие люди, которые некоторое время жили в Англии, любят шотландское виски, разбавленное водой или шипучим напитком. А как вы, Уиллс?

– Предпочитаю лед, – ответил Джон. – Так что если можно, то мне со льдом.

Гамаль уселся в мягкое кресло, явно чувствуя себя здесь как дома. Миссис Хевен взяла большую латунную клетку с попугаем и поставила ее на пол. Оказалось, что клетка стояла на современной машине для приготовления льда, которая была совсем не к месту в этой комнате. Пожилая дама с неожиданной сноровкой быстро приготовила напиток, достав виски из шкафчика, который притаился за резной маленькой кушеткой красного дерева. Передавая Джону виски со льдом, она проговорила:

– Это позволит вам, Уиллс, прийти в себя от шока, который вы получили при виде моей гостиной и который так вежливо пытались скрыть. Но вы забыли о хороших манерах, молодой человек.

– Прошу прощения, – пролепетал, заикаясь, Джон. – Я…

– Вы не поговорили с Тото. Он обижен.

Джон вспотел, вдруг осознав, что в комнате слишком жарко. Здесь было градуса двадцать четыре, а может, и больше. Он принужденно улыбнулся Тото:

– Привет, дружище!

Тото заворчал и повернулся на своей атласной подушке.

– А это для вас, – сказала миссис Хевен, передавая Гамалю длинный бокал для ликеров с чем-то цвета персика. Себе она взяла старомодный бокал, наполненный жидкостью, по цвету напоминающей неразбавленное виски. – Ну, выпьем за взаимопонимание, – произнесла миссис Хевен и, опустошив половину бокала, села на кресло с высокой спинкой. На ее пальцах сверкали кольца. Джон подумал, что в свое время, она, должно быть, была очень красива. Ну а теперь просто гротескная карикатура на то, что было когда-то. – Из разговора с Османом вы, наверное, поняли, что я пригласила вас сюда для того, чтобы поговорить о некотором общем деле.

– Я понял, что вы пригласили меня не из-за моих мальчишеских прелестей, – сухо ответил Джон.

– Сейчас не время для болтовни, Уиллс, – обрезала миссис Хевен. – Мы теперь в очень сложном положении. – Она отпила еще немного, не отрывая от него взгляда. – Моя бабушка была трезвенницей. Не позволяла держать ни капли спиртного в доме. Дедушка вынужден был пить только в сво ем клубе. Но каждый вечер бабушка выпивала большой стакан тоника, который назывался «прунеллой». Девяносто процентов алкоголя. Она и научила меня всяким трюкам. Вот здесь, – старая леди подняла стакан, – чистое кукурузное виски из Кентукки. Оно приобретает такой цвет от дубовых бочек, в которых его выдерживают. Рекомендую вам его, но с непривычки у вас может голова пойти кругом. Ну а теперь, Осман, может, приступим к повестке дня нашей встречи?

Гамаль посмотрел на Джона поверх своего бокала. Он продолжал улыбаться, и никак нельзя было понять, что означала эта его словно замороженная улыбка: удивление, недовольство или что-то еще?

– Мы, конечно, только немногочисленные представители того большого клуба, о котором я упоминал, мистер Уиллс, – начал он со своим мягким акцентом. – Но мы в центре событий и, мне кажется, в таких чрезвычайных обстоятельствах можем действовать от лица всех членов клуба.