Снайпер - Пентикост Хью. Страница 3

— В таком случае вы не безнадежны, — проговорил он, все так же рассматривая свои картины. — Кофе или что-нибудь покрепче?

— Что-нибудь покрепче.

— Выбор прост — ирландское виски или джин. Для своих натурщиц я держу джин — они его обычно чем-то разбавляют.

— Я предпочитаю виски. Но прежде скажите, где можно помыть руки.

Все так же не глядя на нее, он махнул рукой в сторону зашторенной двери. Но если бы он посмотрел, то заметил бы нервные порывистые движения, порозовевшие щеки, неестественную пронзительность темно-синих глаз.

Через зашторенную дверь она прошла прямо в спальню. Там располагалась просторная квадратная кровать, сделанная явно на заказ. Луиза посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна — она была действительно красива.

Потом сняла маленькую шляпку и изящными пальчиками принялась приглаживать прическу. Присмотрелась и к помаде на губах — все ли в порядке. После этого подошла к окну и посмотрела на росшие внизу деревья. И наконец глубоко вздохнула.

— Джон! — позвала она.

Занавеска распахнулась — он стоял в дверном проеме, взирая на нее сияющими, но холодными глазами.

— Джон Джерико, — проговорила она дрожащим голосом, — я бы очень хотела заняться с вами любовью.

Уголки его рта тронула тень легкой ухмылки.

— Погодите минутку, — проговорил он и скрылся в студии. Меньше чем через минуту он вернулся с большим мольбертом и кусочком рисовального угля в руках.

— Повернитесь чуть левее, — сказал он.

Ошеломленная, Луиза подчинилась, тогда как он начал широкими, размашистыми движениями набрасывать ее портрет. Затем резким движением руки оторвал лист бумаги и положил его на постель рядом с ней.

— Для вашего памятного альбома, — заявил он и снова направился в сторону студии.

— Джон! — раздался отчаянный возглас Луизы. — Я уродлива?

— Взгляните, как я вас изобразил. Возможно, вы — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.

Она опустила взгляд на лист бумаги, лежавший рядом на постели, — на нем была изображена обнаженная женщина с лицом Луизы.

— Да что с вами такое? Вы что, голубой? — спросила она резким голосом.

— Нет, — ответил он, на мгновение полыхнув белозубой улыбкой. — Знаете, Луиза, я люблю сам планировать свои действия. Напиток ожидает вас, когда вы «помоете руки».

Луиза почувствовала жуткий стыд. За всю свою жизнь она ни разу не совершила ни одного ошибочного шага в ситуациях, где нужно было проявить решительность и инициативу. Позже ей пришла в голову мысль о том, что причиной тому было общение со слабыми инфантильными мужчинами, которым так и не удалось подарить ей чувство истинного женского наслаждения. И все же она явно просчиталась с этим рыжебородым, что остался в соседней комнате. У нее не было сомнения в том, что он не станет тратить время попусту на стыдливые заигрывания, намеки и всякие кошки-мышки. Ей было ясно, что великий момент — вот он, и ей надо лишь вовремя воспользоваться им. Она умышленно утратила контроль над ситуацией, за что и получила вполне бесцеремонный тычок в зубы.

Луиза взяла с бюро свою шляпку и подрагивающими руками водрузила ее на золотистые волосы. Глянув на себя в зеркало, она заметила на щеках пунцовый налет от стыда за перенесенное. Ей стоило немалого усилия заставить себя быстрым шагом пройти в студию и направиться к двери.

Он стоял перед мольбертом и рассматривал какую-то картину. На маленьком квадратном рабочем столике рядом с полотнами стояли два старомодных бокала с виски и льдом.

«Лучше уйти без слов», — подумала Луиза.

— Сядьте, — резко проговорил Джерико, даже не взглянув на нее.

Ее ладонь уже держалась за дверную ручку, но она так и не повернула ее.

— Вы неверно рассчитали время, — сказал он. — Хотите разбавленное виски или предпочитаете со льдом, как я?

Ей хотелось уйти, но ноги не слушались.

— Я думаю, что мне нужно объясниться, — неуверенным голосом проговорила она.

— А я думаю, что как раз этого вам делать не следует, — ответил он, глянув на нее, при этом бородатый рот скривился в легкой усмешке. — Хотите узнать, как я стал художником?

— Нет. — Она все так же стояла у выхода, сжимая дверную ручку, готовая к бегству.

— Мне хотелось так много сказать людям, — проговорил Джерико. — Но я понял, что тону в океане слов. А ведь они так многозначны. И тогда до меня дошло, что я просто не смогу установить контакт с людьми посредством слов. Они не понимали, что именно я хотел им сказать, а я не мог найти ключ к языку, который они бы поняли. Ведь каждый человек все понимает по-своему. Это же, — он сделал жест в сторону полотна на мольберте, — нечто базовое, основное, что понимается всеми людьми. Вы оставили мой рисунок в соседней комнате.

Луиза не могла произнести ни слова.

— Принесите его, — сказал Джерико.

К своему крайнему изумлению, она повернулась и, как послушный ребенок, отправилась в спальню. Взяв с кровати набросок углем, она снова вернулась в студию.

— Какое впечатление она на вас производит? — спросил Джерико. — Но только по-честному. Не надо никакой смеси смущения и гнева. Как она вам нравится?

Луиза облизнула губы:

— Она кажется мне соблазнительной женщиной.

— Ну что ж, с вами не все потеряно, — сказал Джерико. — Вот ваш напиток. А теперь слушайте. Разговоры о том, что сегодня произошло, способны разрушить все то, что может завязаться у нас в будущем, Луиза Пелхам. Вы вполне способны произнести два слова: «До свидания…»

Стакан, протянутый им, холодил ладонь. У нее было такое чувство, что она вот-вот уронит его, а потому прошла к столику и для надежности поставила стакан на гладкую поверхность. Потом заставила себя перевести взгляд на полотно — это было изображение негра с искаженным от страха лицом.

— Похоже на что-то из эпизодов Гражданской войны, — проговорила Луиза.

Джерико одарил ее благодарной улыбкой.

— Не в бровь, а в глаз, — сказал он. — Да, это действительно один из борцов за гражданские права, который исчез из Джексона и так и не был найден. Негуманность человека по отношению к человеку. Как видите, мой язык живописи не столь уж невразумителен, как могло бы показаться. — Он поднял ее бокал и вновь протянул ей. — Ну, давайте, вам это сейчас нужно. Расскажите мне о себе, мисс Луиза Пелхам. — И поднял свой бокал.