Замок Тэсдея - Пентикост Хью. Страница 43

Еще с того трагического дня на горе Барчестер, когда Питер потерял отца и стал инвалидом, он инстинктивно чувствовал, что когда-нибудь проиграет в своей войне с неоправданной, бессмысленной жестокостью. Но и свое поражение он всегда представлял себе как героический акт. Он погибнет славной смертью, так что его поражение будет своего рода факелом, который кто-нибудь еще поднимет и торжественно понесет дальше. Он усмехнулся про себя. В данной ситуации, как оказалось, нет ничего славного и героического. Никто не видит его стоящим на крепостном валу со шпагой в руках и не приветствует его ликующими криками. Все будет похоже на древнюю, как сам мир, историю, когда достойные люди случайно погибают по совершенно необъяснимой, дурацкой причине. Об этом прочтут в газетах и на следующий же день забудут. Никто больше не заинтересуется этим случаем. Только еще довольно долго жители Барчестера будут более тщательно проверять на ночь запоры своих домов.

Лишь немногих беспокоит, что они оставили после себя. Что же оставляет он сам, Питер Стайлс? Роман, который никто не читал, недописанную книгу о беспечном, равнодушном обществе, и плоды десятилетней журналистской работы — многочисленные статьи, что похоронены в архивах и никогда не будут перечитываться или вспоминаться. Не так уж много для эпитафии. Лучше всего было бы оставить после себя детей, честных, сильных, идущих в нужном направлении. Он всегда об этом мечтал. Но после трагедии на склоне Барчестера Питер запретил себе думать об этом.

Он бессознательно провел рукой по правой ноге до места ампутации. Он всегда был уверен, что ни одна женщина не сможет скрыть из-за этого уродства жалость или невольное отвращение. Ему и в голову не приходило, что его недостаток может вызвать иные чувства, а примириться с мыслью, что станет предметом издевательств и насмешек, он не мог. Питер глянул на темноволосую голову девушки, прислонившейся к нему. Да разве может вот такая девушка забыть, что у него только одна нога?

Из глубокого раздумья его вывел тонкий, какой-то потусторонний свист. Он был явно не человеческий.

Линда вскочила на ноги. Эмили повернула голову. Труди подняла лицо, разрисованное потеками черной туши для ресниц. Все напряженно вслушивались.

И снова раздался пронзительный свист.

— Кто-то пытается позвать нас внутри дома! — выкрикнула Труди.

Все взволнованно прислушивались, не раздадутся ли опять эти необычные сигналы. Неужели все-таки поисковые партии услышали их выстрелы?

Свист снова заполнил всю комнату. Таким свистом подзывают издали собаку, подумал Питер. Возможно ли, чтобы таким манером люди снаружи подавали друг другу сигналы?

— Боже мой, это помощь! — сказала Труди голосом, в котором снова послышались истеричные нотки.

— Это из переговорной трубы, которая ведет сверху в кухню, — неожиданно произнес густой бас.

Тэсдей!

Их больше испугали звуки низкого голоса старика, чем резкий свист, который вновь повторился. Эмили с Линдой мгновенно оказались у кровати. Питер подкатил кресло поближе. Тэсдей взглянул глубоко посаженными глазами на свою любимую.

— С тобой все в порядке, дорогая моя? — спросил он.

— О Тэсдей, родной! — воскликнула Эмили, касаясь его бородатого лица своей щекой. — Тебе очень больно?

— Чертовски! — коротко сказал старик и перевел взгляд на Питера: — Ну, какой счет?

Питер быстро рассказал ему о происшедшем.

— Значит, крысы еще в клетке, — сказал Тэсдей и повернул голову на новый свист, за которым послышались приглушенные неразборчивые крики, словно доносящиеся из-под воды. — Они хотят, чтобы вы поговорили с ними по этой трубе.

Питер вспомнил старомодную медную трубу на дальней стене кухни, переговорное устройство прошлого века.

— Надеются договориться? — предположил Питер.

— Скорее надеются попасть в вас, когда будете проходить через кухню, — сказал Тэсдей. — Дверь распахивается, и они стреляют в вас. — Его голос хрипел.

— Не ходите! — сказала Линда, удерживая Питера за плечо.

Старик скрипнул зубами, превозмогая приступ боли.

— Давайте посмотрим, не смогу ли я сесть, — сказал он.

— Нет! — запротестовала Эмили.

— Помоги мне! — приказал Тэсдей.

Эмили подсунула руки ему под спину и осторожно приподняла его. По его лицу тек пот.

— Слабый, как ребенок, — пробормотал он. — Пожалуй, у меня… ничего не получится. — Тяжело дыша, он снова откинулся на подушку. Вскоре он достаточно отдохнул, чтобы разговаривать. — Доктора мы все равно позвать не сможем, так что я не убегу. А вы подумайте о себе. — С искривившимся от боли ртом он посмотрел на Эмили. — Мне жаль, дорогая, что я не попал в них, когда мне представилась такая возможность. У меня все плыло перед глазами, так что я их попросту не видел, когда схватил ружье. Стрелял по наитию.

— Вы спасли нас на это время, — сказал Питер, закуривая сигарету. — Я тут думал, Тэсдей, насчет вашей машины. Ведь она стоит на лужайке. У вас есть ключ?

Старик сокрушенно покачал головой:

— Он у Кремера.

— Но Кремера здесь не было, когда вы вернулись с Саутвортом.

— Он забрал его у меня, когда я возвратился позже — после того, как показал Эрни тропу на северный склон.

Питер вспомнил кабинет наверху, где он видел стол, заваленный всяким инструментом.

— А вы сумели бы соединить провода, чтобы завести машину без ключа? — спросил он.

— Конечно, — сказал Тэсдей. — Но как я доберусь до нее?

— В этом кресле, — сказал Питер. — Когда стемнеет.

— Мы просто подставим себя под их выстрелы, — прохрипел Тэсдей.

— А я попробую устроить здесь суматоху, пока вы с Эмили будете этим заниматься, — сказал Питер.

— Не надо! — сказала Линда, судорожно сжав плечо Питера.

— Вы сможете уйти через гараж, — сказал Питер, не обращая на нее внимания. — Я попробую задержать их на внутренней лестнице.

Старик пристально посмотрел на Питера:

— Я не собираюсь воспользоваться вашим предложением, Стайлс. Может, вам удастся завести свой «ягуар» не выходя наружу. А меня доставьте к лестнице, и я устрою здесь шум. Какой смысл вытаскивать меня отсюда, когда я умру по дороге?