Звездолет «Иосиф Сталин» - Перемолотов Владимир Васильевич. Страница 51

Внутри, в знакомой темноте нижнего этажа, ротмистр, рукояткой браунинга оглушив милиционера, огромными скачками бросился вверх.

Ржавая стена убегала назад, металлические ступеньки гудели под ногами. Это пароход в Британию давал последний гудок. Счет времени шел уже на секунды.

Винтовая лестница тремя оборотами вывела стрелка на площадку. Пара голубей с электрическим треском рванула в небо. Из-под ног, из-под металлического круга с металлическими же перильцами, к горизонту уходили крыши цехов и лабораторий. В просвете между огромными, в четыре этажа корпусами, он нашел лабораторию. Различимые глазом, там двигались три фигуры.

В четырехкратном прицеле черточки превратились в людей, и голова одного из них заняла почетное место в самом перекрестье. Черные нити делили её на четыре части, словно знали, какое будущее запланировал для неё ротмистр…

Он любовался профессорской шевелюрой долгих две секунды, провожая её едва заметным перемещением винтовочного ствола.

Уверенный, что промаха не будет, он со сладкой жутью представил, что выстрелил и все-таки промахнулся.

Представил ту бездну отчаяния, в какую провалился бы, ощутив, как берега владычицы морей тают в его глазах, тают, превращаясь в туман…

Он не успел пережить радость ощущения, что ничего еще не потеряно, как удар в спину выбросил его с площадки. Офицер не выпустил винтовки, но пользы от этого уже не было никакой… До самой смерти он так и не узнал, что в ней все равно не было ни одного патрона…

Год 1929. Август

СССР. Москва

… Товарищ Менжинский смотрел на серые папки отчетов из Свердловска. За плотными, серыми листами картона жила сказка. Не дедовская, про меч – кладенец да ковер самолет, а современная, научная…

От этой сказки на сердце становилось легко. Радовалось сердце, глядя на то, что заворачивал там немецкий профессор. Фотографии летательного аппарата на земле и в воздухе, отчеты испытателей… То, что всего полгода назад было мифом, мечтой сейчас становилось металлом, пламенем!

Вот что значит настоящий Вождь! Разглядел! Почувствовал! Увидел в заштатном германском профессоре инструмент Мировой Революции!

Он поднял голову на скрип двери, с сожалением отрываясь от фотографий и еще сохраняя на губах довольную улыбку.

В кабинет зашел заместитель.

В успехе, без сомнения, была и доля его работы. Менжинский коснулся рукой бланка спецсообщения, что утром пришло от Индийской группы.

– Поздравляю вас, Генрих Григорьевич. Блестящая задумка, блестящее воплощение. Почитайте-ка вот это.

Ягода взял бумагу в руки и вопросительно глянул на начальника.

– Это сообщение Индийской группы, – пояснил Менжинский. – Читайте и верьте каждому слову. Поверенные товарищи.

Ягода быстро, наискось пробежал глазами лист, задержался на выводах.

– Половину горы? Вот это да… Чем же они гору срезали?

– Разбираемся, товарищ Ягода. Разбираемся и непременно разберемся… Чем же это, любопытно, вы так наших недругов напугали?

Чекист пожал плечами.

– Точно сказать не могу. Операцией «Метеорит» предусматривалось несколько уровней дезинформации. Самый верхний – распространение информации о том, что мы срочно собираем любые сведения по Дальнему Востоку и Индии – географическую, этнографическую… Потом, через ЦК комсомола мы довели до нужных людей информацию о том что подбираем молодежь со знанием английского, урду и хинди… Ну, а на завершающем этапе для убедительности подбросили им портфель с документами.

– А сейчас? Каково сейчас состояние вопроса?

– Как и предусмотрено планом «Гепард», мы начали подтягивать ресурсы к турецкой границе.

Менжинский кивнул и хотел, было, отпустить заместителя, но по лицу его заметил, что у него еще что-то есть.

– Что-то еще, Генрих Григорьевич?

Заместитель замялся, потер подбородок.

– Да… Тут вот какое дело… Мы провели проверку нашего немецкого гостя и…

Он замолчал, очевидно подбирая слова.

– И? – подбодрил его товарищ Менжинский.

– И выяснили, что никаких следов профессора до 1927 года не существует…

Он не стал делать вывод из сказанного. Вывод из этого должен сделать руководитель, и, по мнению Ягоды, этот вывод мог быть только один, настолько все было очевидно.

Но руководство решило иначе.

– Не существует, или не нашли?

Ягода молчал. Могло быть и так. Менжинский посуровел, в голосе мелькнул металл.

– Вот что Генрих Григорьевич… Как твои люди следы профессора искали я не знаю. Все-таки война прошла, революция… Я, зато, другое знаю…

Он кивнул на папки с отчетами. На папках крупными буквами было написано БКС.

– Был профессор до 26-го года или не был, в капусте его нашли или он как все нормальные люди из известного места на свет появился, но до его приезда к нам этого у нас не было… А теперь есть!

Год 1929. Октябрь

САСШ. Нью-Йорк

…Начало осени 1929 года в Нью-Йорке радовало глаз – каштаны в парках щедро дарили тень, георгины на клумбах пышными желтыми цветами славили английского короля Георга, в честь которого и были названы, небо радовало безоблачностью и тихими теплыми ветрами. Дни стояли сухие и ясные, ночи – прохладные и тихие.

Даже биржу не лихорадило.

На Нью-Йоркской бирже «быки» привычно поднимали рынок ценных бумаг, а «медведи» тянули его вниз, но как-то лениво, явно проигрывая собратьям по профессии. Индексы медленно, но неумолимо тянулись к небу, обещая американскому народу процветание и развитие…

Все бы хорошо, но уже тогда что-то витало в воздухе… Что-то неуловимое, такое, что заставляло деловых людей поеживаться от нехороших предчувствий и выпивать в конце недели на несколько стаканчиков виски больше чем обычно. Газеты продолжали развлекать обывателей сенсациями, но деловые люди уже чувствовали что-то… Так, верно предчувствуют землетрясения собаки и кошки, или. Используя менее обидные для бизнесменов сравнения, как альпинист по дрожанию снега или движению воздуха предчувствует сход лавины…

Мистер Вандербильт тоже чувствовал дрожание, но сейчас его больше заботили большевики, чем экономика САСШ.

А в борьбе с большевиками имелись свои достижения! Ощущение удачи, после того, как мистер Вандербильт увидел фотографии Джомолунгмы, уже потеряло остроту, хотя все еще приятно возбуждало. Он держал снимки в ящике стола и временами рассматривал с лупой. Казалось бы – вот он, результат! Красные исчезли из Британской Индии и Китая, более не помышляя о Тибете, только никто не мог сказать – надолго ли? Он был уверен, что враг исчез только для того, чтоб где-нибудь неожиданно появиться.

Радовала его не только мощь, что оказалась в руках, а то что большевики после экзекуции притихли.

Из Советской России, сжигаемой жаром преобразований всего и вся, информация приходила регулярно, но возможностей у него там было не так уж много. Американское правительство так и не поверило в большевистскую угрозу, и миллионер продолжал чувствовать себя одиноким бойцом, борющимся с невидимым врагом, стражем перевала.

И тут грянул КРИЗИС, смешавший все и вся.

Вернувшись к столу, он ножом для бумаг вскрыл полученный утром конверт.