Звездолет «Иосиф Сталин» - Перемолотов Владимир Васильевич. Страница 75
– Сейчас мы еще не готовы к трудовым подвигам. Не все еще сделано тут… Многое еще только предстоит сделать. А как все настроим-установим…
Он задумался, наверное, представляя все то, что еще предстояло сделать, и Федосей пошутил.
– К вам бы сюда империалистов на экскурсию возить. Чтоб убедились в преимуществах социализма.
– Я вижу, вы шутите. А ведь, поверь так оно и будет. Вы еще увидите, как тут, плечом к плечу будут трудиться ученые разных стран. Это и станет лучшей пропагандой социализма!
Год 1930. Май
СССР. Москва
Корреспондентов набралось около двух десятков. Три дня назад их собрали в зале Наркомата земледелия и Николай Иванович Ежов, заместитель Наркома, пригласил их в поездку по СССР, пообещав, что без сенсации они не вернуться. Кое-кто из корреспондентов лично знавший замнаркома попытались что-нибудь разузнать, но Ежов улыбчиво отмолчался, а сотрудники наркомата только кивали на своего шефа. Вообще в чем суть обещанной сенсации так никто и не понял. После недавней оглушительной новости от Советов можно было ждать чего угодно. Жизнь словно сговорилась с большевиками и старалась доказать, что СССР идет по верному пути. Газеты всего мира писали о собиравшем кровавую жатву Кризисе, а из Москвы шли новости об успехах народного хозяйства, о строительстве дорог, каналов и новых городов.
Желающих принять участие в путешествии оказалось человек двадцать – финны, поляки, американцы, французы и немцы.
– Поверьте мне, господа. За неделю нас далеко не увезут. Повозят вокруг Москвы, покажут два-три образцово-показательных совхоза и электрифицированную дойку, – мрачно вещал корреспондент от «Нью-Йорк пост» – этим дело и закончится… Дойка будет американская, разумеется! – закончил он.
Американец ошибся, и это стало ясно уже в первый же день.
Утром понедельника их на двух автобусах привезли на Ходынское поле, где корреспондентов ждал дирижабль «Матрос Железняк». Понимавший в этом деле немец из «Фолькишер Беобахтер» восхищенно качал головой. Разумеется, внутри не оказалось вызывающей роскоши, однако все разумные удобства были налицо – от индивидуальных кают до горячей воды.
За два дня чудо советского авиастроения домчало их до Средней Азии. Из иллюминаторов стала видна рыжая пустыня, кое-где покрытая пожелтевшей от солнца травой.
Там товарищ Ежов собрав всех в кают-компании опершись на небольшой кабинетный рояль, словно собравшись петь, объяснил что к чему.
– Господа! Не так давно каждый из вас наверняка писал о прорыве человечества в космос, о первых советских космонавтах. Все это удалось нам благодаря культурной революции, новой пролетарской культуре, которую несут в массы коммунисты и комсомольцы!
Кто-то из корреспондентов зааплодировал, но поучилось это так неискренне, что на него шикнули свои же. Не умеешь тонко поиздеваться – так и не берись за это дело вовсе.
Николай Иванович как ни в чем не бывало кивком поблагодарил.
– Так вот, господа! Советскими учеными совсем недавно открыт новый способ строительства каналов, который мы сегодня хотим представить мировой общественности…
Корреспонденты зашумели.
– Вы обещали нам сенсацию, Николай Иванович, а не шутку… – оглядываясь на коллег, крикнул финн из «Хельсингин Саномат». Смех взбурлил и стих. Ежов рассмеялся вместе со всеми.
– Предложение о сенсации остается в силе. Мероприятие планируется провести за пять минут…
– Вы привезли нас, чтоб мы увидели начало работ?
– И начало и окончание.
Меж корреспондентами пробежал шумок. Расслабленные ожиданием люди собрались оттого, что услышали что-то необычное.
– Вы шутите? – повторил вслед за финном немец. – Как это можно?
– Это возможно, – серьезно ответил замнаркома. – Не забывайте, что вы находитесь в Советской Стране. Вы увидите это своими глазами… Минут через десять.
На смотровой площадке корреспонденты получили по биноклю и, привыкая к оптике, обежали взглядами горизонт, только ничего интересного там не обнаружили. Пустыня была такой же, как наверное и сто и двести лет назад – океан рыжего песка, кое где украшенной кустиками саксаула. Товарищ Ежов снял трубку телефона.
– Готовность?
Как не прислушивались корреспонденты, ответа они не услышали.
– Добро. Готовность полторы минуты.
Он вскинул руку, посмотрел на часы.
– Итак, господа… Смотреть следует по левому борту. Через несколько минут вы все увидите своими глазами и тогда…
Он не успел закончить.
С неба с самого зенита упал… Не смотря на свою долголетнюю корреспондентскую жизнь, корреспондент «Фолькишер Беобахтер» затруднился так вот сразу описать то, что увидел. Луч? Столб света? Это было похоже, но все-таки не то. Но все же это как-то надо было назвать. Пусть все-таки луч, но не простой. Живой. Расширяющийся словно веер, состоящий их неотчетливых полосок тумана, он заскользил по пустыне, словно узкая метелка из перьев, смахивающая пыль с книг и фарфоровых безделушек.
Там где он касался песка, в воздух взмывала туча, не то пыли, не то пара, хотя откуда тут вода, в этой обезвоженной пустыне? Желтые клубы рвались оттуда в разные стороны, но словно привязанные к песку небесным лучом, двигались вслед за ним по пустыне.
Немец воевал в Мировую и поэтому вполне представлял, что может поднять так высоко песок и землю.
Мощь, которая на их глазах перепахивала пустыню, не поддавалась осознанию. За этими желтыми облаками творилось Бог знает что. Бинокль тут уже не помогал и, отпустив их, люди смотрели своими глазами как совсем рядом бушует неведомая сила. Дирижабль качнуло, он словно попятился.
– Что это? – раздалось несколько голосов. – Что это?
В словах сплелись самые разные акценты, но ощущение тревоги слышалось в каждом голосе.
– Объяснения потом, – спокойно отозвался хозяин. – Смотрите…
Все, как он и обещал, продолжалось минут пять, потом луч исчез, а облако расползлось и осело. Вместо него прямо по курсу светилась багровая полоса. Свет её уже не резал глаза. Что бы там не происходило оно уже закончилось.
– Итак, господа, вы стали свидетелями эксперимента. На ваших глазах советская орбитальная станция «Знамя Революции» произвела опытный цикл работ по постройке оросительного канала.
– Что это? Оружие? – прямо спросил немец.
– Оружие?
Замнаркома пожал плечами.
– Оружие разрушает. Мы же – созидаем!
– Но этим же можно… – начал было француз из «Фигаро», и все поняли, что он хотел сказать, но тут же поправился, – … прорыть канал через середину Парижа!
Хозяин посмотрел на того так, словно посчитал идею настолько глупой, что постеснялся сообщить об этом в присутствии коллег француза.
– Не думаю, что парижанам такой канал необходим, – совершенно серьезным голосом сказал Ежов. – Париж – прекрасный город и, по-моему, ему вполне хватает Сены.
Он улыбнулся открыто, и словно сократил расстояние между ними.
– Честно говоря, я не вижу возможности использования нашего аппарата в Европе. Здесь нет проблем с ирригацией, а вот наши Среднеазиатские республики нуждаются в этом! Недостаток воды при выращивании хлопчатника…
Его почти не слушали. Дирижабль плыл вдоль канала.
Идеально прямая линия, уходящая за горизонт продолжала светиться вишневым светом, остывающего муранского стекла. Глубину канала отсюда определить было трудно, но шириной он был не менее десяти метров. Корреспонденты смотрели на пустыню, и каждый из них представлял внизу развалины родного города.