Повесть о Сегри и Абенсеррахах - Перес де Ита Хинес. Страница 10

Некоторые поют этот романс несколько иначе и относят его к Галиане Толедской [41], но это неверно, потому что Галиана Толедская жила за много времени до того, как появились на свет Абенамары, а тем более тот из них, о ком мы здесь ведем речь, и другой Абенамар, которого спрашивал король дон Хуан. Ибо в те времена Толедо принадлежало христианам, отсюда все становится ясным. Галиана Толедская жила во времена Карла Мартелла [42], была похищена им из Толедо и увезена в Марсель. Галиана же, о которой мы здесь повествуем, была из Альмерии, и именно про нее говорится в романсе, а не про другую. А этот Абенамар был потомком другого Абенамара, о ком мы уже рассказывали раньше. Но вернемся к нашей теме.

Король с рыцарями и королева с дамами с большим удовольствием вкушали трапезу под звуки различной музыки – флейт, арф, лютен, гобоев, игравших в королевской зале. Король и рыцари вели беседу о многих вещах, но главным образом о поединке магистра и Мусы, о чрезвычайной силе магистра и великой его обходительности. Такие речи вызывали большую досаду у присутствующего там мавра Альбаяльда: он очень остался недоволен тем, что бой не кончился, ибо ему думалось, сила магистра не была так велика, как про нее говорили, и что если бы ему пришлось против него сражаться, он довел бы битву до славного для мавров конца. И он решил, что в первый же раз, как магистр снова вторгнется в Долину, он с ним померяется силами и проверит, действительно ли его сила и отвага так же велики, как про них рассказывают.

Дамы за своей трапезой также беседовали о прошлой битве, о мужестве Мусы и его обаянии.

Муса не сводил глаз с Дарахи, в которую он был влюблен до последней крайности, и не видел ослепленный мавр, что она любит Сулему Абенсерраха, рыцаря красивого и смелого Он был главным альгвасилом [43]в Гранаде, а этой должностью облекались только люди, пользующиеся большим уважением и почетом, в большинстве случаев она не выходила из рук рода Абенсеррахов, как это можно видеть из хроники Эстебана Гарибая Самальоа – историка христианских королей Кастилии.

Если Альбаяльд чувствовал сильнейшее желание испробовать силу магистра, – не меньшее испытывал и брат его Алиатар, считавший себя за храбреца, которому очень хотелось посмотреть, действительно ли доблесть и мощь магистра равны идущей о них славе. Отважный Муса больше не интересовался этими вопросами: он радовался своей дружбе с магистром. Сейчас же он больше всего смотрел на прекрасную Дараху и так отдавался созерцанию, что часто забывал про трапезу. Его брат король это заметил и понял, что Муса любит Дараху, чем очень сильно опечалился, так как и сам был тайно влюблен в нее. Он уже много раз открывал ей свое сердце, но Дараха оставалась глуха ко всем его признаниям, не желала их слушать, а еще меньше помочь королю в осуществлении его желаний. Также и Магома Сегри – рыцарь примерной доблести – взирал на Дараху; он знал о желании Мусы служить ей и тем не менее не отступал от своей надежды. Ко всему этому Дараха оставалась слепа, ибо взоры ее стремились к Сулеме – могущественному рыцарю из рода Абенсеррахов, человеку смелому и благосклонному.

Королева тем временем разговаривала со своими дамами о рыцарях, их качествах и, между прочим, о родах Абенсеррахов и Алабесов; эти роды связались многочисленными узами родства путем частых браков между собой.

По окончании трапезы начались между рыцарями и дамами танцы. Паж, посланный Мусой, подошел к Дарахе и, преклонив перед ней колено, подал ей букет красивых пышных цветов и сказал: «Прекрасная Дараха, мой господин Муса целует вам руки и просит принять этот букет, который он нарвал и составил собственными руками, дабы передать его в ваши. И он просит вас не обращать внимания на малую ценность подарка, но лишь на то чувство, с каким он вам подносится, и чтобы вы еще знали, что среди этих цветов скрыто его сердце, которое он тоже безоговорочно вручает в ваши руки».

Дараха взглянула на королеву, зарделась румянцем и не знала, как ей поступить: взять букет или нет? Но заметив, что королева все видела и не возражает, она взяла букет, дабы не оскорбить столь доблестного рыцаря и королевского брата, решив, что, принимая букет, она не бросит этим тени на свою добродетель и не нанесет обиды своему возлюбленному Абенсерраху, очень хорошо видевшему, как она взяла букет. Она взяла цветы и велела пажу передать его господину благодарность за подарок.

Кто в ту минуту посмотрел бы на Фатиму, сразу понял бы, как сильно она огорчена тем, что Муса послал букет, хотя и старается, насколько возможно, скрыть свое огорчение. Она подошла к Дарахе и сказала ей: «Теперь ясно, и вы не сможете отрицать, что Муса любит вас, раз он пред лицом всех дам и рыцарей послал вам букет; точно так же не сможете вы отрицать, что вы отвечаете на его любовь взаимностью, раз вы приняли его цветы».

Дараха, почти оскорбленная словами Фатимы, отвечала eu: «Друг мой, Фатима, не удивляйтесь тому, что я приняла пучок цветов; но, клянусь вам Магометом, будь на то моя воля, я не взяла бы его. Я поступила так, чтобы не заслужить осуждения пред лицом стольких рыцарей и дам. Иначе я разорвала бы его на тысячу частей».

На том и закончился разговор о цветах, так как король приказал дамам и кавалерам танцевать, что и было исполнено. Абенамар танцевал с Галианой чрезвычайно красиво, Малик Алабес – со своей дамой Коайдой, очень искусно, ибо был рыцарем, преуспевающим во всем; Абиндарраэс танцевал с прекрасной Харифой, а Венег – с прекрасной Фатимой; Альморади – отважный рыцарь, родственник короля – танцевал с Альборайей; рыцарь из рода Сегри – с чрезвычайно красивой Саррасиной, Сулема Абенсеррах – с прелестной Дарахой. И когда эта последняя пара заканчивала танец и кавалер откланивался, дама с красивым реверансом отдала ему букет, и славный Абенсеррах принял его, осчастливленный получением дара из ее рук.

Муса, не сводивший во время танцев глаз с госпожи своего сердца – Дарахи, увидев, как она отдала посланный им букет Абенсерраху, воспламенился ярым гневом и почти обезумел от полученного оскорбления. Не соблюдая должного почтения по отношению к присутствовавшим в зале королю и его двору, он направился к Абенсерраху с видом столь страшным, что казалось, будто глаза его мечут пламя, и громовым голосом крикнул ему: «Скажи мне, подлый и низкий негодяй, отпрыск христиан, жалкий выродок! Как ты смел, зная, что этот букет собран моими руками и что я послал его в подарок Дарахе, – как ты смел его взять, не посчитавшись с тем, что он мой?… Я полон желания покарать тебя за неслыханную дерзость, и, если бы не мое уважение к присутствию короля, я проучил бы тебя тотчас же!»

Храбрый Абенсеррах при виде гнева Мусы и малого его уважения к их старинной дружбе вскипел гневом не меньше его и, точно так же утратив все приличия, ответил ему:

– Кто бы ни был осмелившийся меня назвать негодяем и выродком, он – тысячекратный лжец! Я – славный рыцарь, и знатен мой род. И после короля – моего властелина – нет здесь мне равного.