Повесть о Сегри и Абенсеррахах - Перес де Ита Хинес. Страница 35

– Я был бы счастлив, если бы это было так, – отвечал Муса, – но скажите мне, сеньор Редуан, неужели же вы не узнаете этого коня?

Редуан вгляделся тогда в коня и отвечал:

– Или глаза мои обманывают меня, или же конь этот – Альбаяльда. Да, конечно, это его конь! Но где же остался его господин?

– Раз вы у меня про это спрашиваете, – ответил Муса, – я вам скажу. Узнайте же, что вчера, во время игры в кольцо, после того, как магистр Калатравы сыграл в свои три копья и выиграл у Абенамара, на площадь явился Альбаяльд и, помня, что магистр некогда убил его двоюродного брата Магому-бея, в моем присутствии вызвал его на смертный бой. И они порешили встретиться сегодня у Источника сосны. Альбаяльд должен был привести с собой своего дружку Малика Алабеса, а магистр избрал себе в дружки дон Мануэля Понсе де Леон, после чего покинул площадь и уехал. Сегодня утром, будучи во дворце, я заметил отсутствие Альбаяльда и Малика Алабеса, и, вспомнив про состоявшийся вызов, никому ни о чем не сказав, отправился на назначенное место у Источника сосны и там нашел четырех упомянутых рыцарей. Напрасно старался я помешать совершению поединка: магистр соглашался уступить моим просьбам, но Альбаяльд упорно настаивал на бое, и в конце концов они взялись за оружие. Малик и дон Мануэль тоже уже имели раньше между собой бой, который, как вы знаете, остался незаконченным, и им также хотелось его сегодня закончить. Так что обе пары вступили между собой в жестокую битву. И, наконец, по вине вот этого коня, Альбаяльд оказался тяжело раненным, ибо конь упал вместе со своим господином, споткнувшись о копье магистра. И Альбаяльд, побежденный и при смерти, сказал, что хочет стать христианином. Малик тоже оказался побежденным и раненным дон Мануэлем и только благодаря моему вмешательству избежал смерти. Я просил дон Мануэля, как о милости, пощадить его жизнь, что он и исполнил, как подобает честному рыцарю. Я перевязал Малику раны и полагаю, что он теперь лечится в селении Альболоте. Альбаяльд же, крещенный рукою магистра и нареченный дон Хуаном, немного спустя испустил дух, призывая Иисуса Христа. Перед смертью он просил меня, чтобы я его похоронил под той сосной. Я так и поступил, сделал из его оружия почетный трофей и повесил над могилой. Вот что произошло. Теперь же окажите мне милость и ответьте, куда держите путь; мне очень хотелось бы это узнать, ибо если только я смогу вам чем-нибудь помочь, то помогу очень охотно.

– Мы обязаны, – сказал тогда храбрый Гасул, – дать вам отчет о нашем путешествии, раз вы, сеньор Муса, сообщили нам о всем случившемся. Но прежде, откликаясь на злосчастную судьбу Альбаяльда и Малика, скажу, что скорблю о них душой, ибо были они оба добрыми рыцарями, которыми гордились Молодой король и все королевство. Теперь скажу вам о нашей поездке: сеньор Редуан вызвал меня на поединок, а причина этого вызова только та, что Линдараха его не любит и выказывает мне свое расположение. Он говорит, что должен убить меня, ибо я похититель его счастья. Потому мы едем к Источнику сосны, месту очень уединенному, где никто не помешает нашему бою.

Муса удивился такому случаю, посмотрел на Редуана и сказал ему:

– Как же вы хотите, сеньор Редуан, силой добиться любви дамы, вас не любящей? Плохая то будет любовь. Ведь она любит другого, кто ей больше пришелся по сердцу, а вы хотите вступить в соперничество и в бой с человеком, ничем перед вами не виноватым, и рисковать при этом своей жизнью? Раз она вас не любит, ищите другую, которая вас полюбит. Вы – рыцарь, пользующийся уважением в королевстве, не уступающий никакому другому рыцарю ни в храбрости, ни в богатстве, ни в знатности рода. Вот было бы в самом деле славно, когда бы лучшие рыцари, каких только имеет наш король, ежедневно выезжали бы в Долину убивать друг друга, и король наш остался бы, наконец, не имея при дворе ни одного рыцаря, к которому он мог бы обратиться за помощью в крайности, ибо каждый день почти появляется враг у самых ворот Гранады. Вспомните, чем кончил Альбаяльд, не послушавшийся моего совета. Незачем вам ехать дальше, возвращайтесь со мной в Гранаду! Вам хорошо известно, сеньор Редуан, как я всем сердцем любил прекрасную Дараху и как она сначала тоже оказывала мне милости, какие можно было только оказывать рыцарю, но как затем она изменила свое отношение, отдала свою любовь Сулеме Абенсерраху, а на меня перестала обращать внимание. Когда я это увидел, то хотя и сильно страдал, но вскоре утешил себя, понимая, что воля женщин и их постоянство подобны флюгеру на башне; я махнул тогда на нее рукой и устремил свои желания в другую сторону. Вот было бы славно, если бы из-за того, что Дараха разлюбила меня и полюбила Сулему Абенсерраха, я убил бы ни в чем неповинного Сулему!… По-моему, господа, вы должны переменить свое намерение и перестать враждовать из-за дела, которому так легко помочь.

На этом закончил свои увещания благородный Муса, и Редуан ответил ему:

– Мои мучения настолько сильны и настолько велик ад, бушующий внутри меня, что они не дают мне ни мгновения покоя; по ночам в груди моей пылает Монхибело, а днем жгут меня Вулкан и Эстронгало [64], и они ни на минуту не перестают меня жечь. И для погашения ужасного огня, горящего внутри меня, я не нахожу другого средства, как бой насмерть, который положит всему конец.

– Я хочу спросить вас, сеньор Редуан, – сказал Муса, – какое надеетесь вы стяжать себе облегчение от своих страданий после смерти?

– Покой! – отвечал Редуан.

– Но если случится, – продолжал Муса, – что в бою, который вы собираетесь начать, вы останетесь победителем и убьете своего соперника, и все же дама по-прежнему будет пренебрегать вами, – какого облегчения добьетесь вы этим?… В особенности же если она впоследствии полюбит какого-нибудь другого рыцаря… Что же? Неужели вы должны будете убить и его?

– Не знаю, что сказать, – ответил Редуан, – теперь я желал бы приступить к назначенному поединку, а в дальнейшем время подскажет, как нужно поступать.

– Не будем больше откладывать, – сказал храбрый Гасул, – чем дальше откладывать, тем хуже.

И с этими словами он пришпорил коня, чтобы ехать дальше. То же сказал и Редуан. Благородный Муса увидел непоколебимость обоих рыцарей и нежелание Редуана внимать его доводам, поехал вслед за ними к Источнику сосны – посмотреть, чем кончится дело, и еще раз попытаться отклонить их от поединка.

Они ехали настолько быстро, что скоро достигли Источника сосны. Муса привязал коня Альбаяльда к сосне и снова принялся уговаривать Редуана отказаться от боя, но тот, ни слова ему не отвечая, сказал Гасулу:

– Ну, похититель моего счастья, теперь мы находимся там, где возродится моя надежда!

И, проговоривши эти слова, он пустил коня вскачь по полю, вызывая Гасула на бой. Храбрый Гасул, уже сильно раздраженный поведением Редуана, пытавшегося лишить его сокровища, воспламенился гневом, словно змей, и помчался ему навстречу. В один миг они сблизились друг с другом и с большим искусством стали обмениваться ударами копий. Редуану первому удалось пробить щит соперника и проткнуть тонкую кольчугу, надетую на добром Гасуле. Гасул получил на этот раз не особенно большую рану в бок, но кровь из нее текла обильно и скоро замочила седельную луку и его полусапожки. Гасул, увидев себя раненым в самом начале боя и будучи опытным в бранном деле, стал дожидаться того времени, когда Редуан повернет своего коня боком, чтобы с поспешностью нанести ему удар в открытое место. И так оно и случилось, ибо Редуан, заметивший, что он ранил своего противника, очень обрадовался и намеревался повторить удар, для чего он кружился вокруг доброго Гасула, приближаясь к нему, как только мог. И когда Гасул увидел его на таком близком от себя расстоянии, он с такой поспешностью устремил против него своего коня, что прежде чем Редуан подумал уклониться от столкновения, оно уже произошло, и он едва успел закрыться адаргой, чтобы принять на нее удар; но мало пользы принесла ему его адарга, хотя и была она очень крепка: она оказалась пробитой острием копья доброго Гасула. Пробив адаргу, копье пробило кольчугу, и Редуан получил тяжелую рану. А могучий Гасул заставил своего коня сделать скачок и снова налетел на Редуана, будто орел, в то время как Редуан мчался на него. И оба столкнулись с такой силой, не будучи в состоянии избежать этого столкновения, что оба копья сломались, и каждый рыцарь получил по жестокой ране в грудь. Находясь так близко друг от друга, они схватились между собой, стараясь каждый выбить другого из седла. И долго боролись они и не могли опрокинуть один другого. И кони их ржали в волнении, и раскрывали рты, чтобы укусить друг друга, и, невзирая на своих седоков, лягались, стараясь вести войну и ногами. И в ту минуту, когда кони поворачивались, охватившие друг друга рыцари упали на землю. Редуан, превосходивший своего противника по силе, падая, увлек за собой доброго Гасула и оказался под ним. Кони, увидев себя свободными, с пущей яростью продолжали свое единоборство. Редуан, оказавшись в такой опасности, не утратил, однако, своей отваги, изо всех сил уперся ногами в землю и, сбросив с себя Гасула, придавил его правой ногой к земле. Гасул же с отменным мужеством очень крепко оперся о землю правой рукой, чтобы наверстать утраченное, но не смог, так как Редуан уже раньше его крепко оперся левой рукой и оказывал ему сопротивление. Так, продолжая борьбу, они поднялись на ноги, поспешно схватили свои адарги, выхватили из ножен альфанги и начали осыпать Друг друга ударами слева и справа, и скоро не осталось у них в руках адарг, рассыпавшихся на тысячу кусков, и каждый из них получил не меньше шести ран; но больше ран было у Редуана, еще дважды раненного копьем. Но все же до сих пор ни один не имел превосходства. Оставшись без адарг, они причиняли друг другу еще больший вред. Уже мало оставалось от их марлот и плюмажей. Жалко выглядело их оружие, и теперь каждый из них хорошо знал самые уязвимые места своего противника. Альфанги были дамасской стали очень крепкого закала и не наносили ни одного удара, чтобы при этом не пробить кольчуги и не ранить. И вот после двухчасового боя рыцари пришли в такое состояние, что уже нельзя было надеяться, чтобы кто-либо из них остался в живых. Редуан хотя и был сильнее, но больше пострадал в битве, потому что Гасул превосходил его в проворстве: легче и безопаснее наскакивал на него, разил, как хотел, чего не мог делать Редуан, почему и получил больше ран. Оба были тяжело ранены и истекали кровью. Муса, увидевший это, понял, что если бой продолжится еще, эти два добрых рыцаря умрут, и, движимый состраданием, соскочил с коня, бросился между сражавшимися и крикнул им: